Страница 3 из 46
Проснись! Очнись! Давай же, сделай что-нибудь. Соберись, пожалуйста, открой глаза, скажи ему, скажи, как ты его любишь. Выбирайся! Выбирайся отсюда. Обними его тоже. Прижмись к нему. Скажи ему. Очень тяжело, очень больно, все рассыпается, растекается — руки, ноги, тело, голова. Больше ничего нет. Ничего. Пустота. Всё… Всё.
«Всё» – это то, что говорит другой голос.
Глава 2
День рождения
За три дня до этого
Этого события ждали и боялись. Шестнадцатилетие Маруси Гумилёвой обещало быть самой громкой вечеринкой года, а обещания в семье Гумилёвых принято выполнять. На всех заглавных страницах топовых изданий, на обложках журналов, на рекламных билбордах по всему городу — везде, куда бы вы не обратили взгляд, было известие о предстоящем празднике. Цирковые выступления, концерты мегазвезд, спортивные состязания, молодежный кинофестиваль, воздушный парад, фейерверки, карусели, фонтаны, модные дефиле и даже медведи на велосипеде — Маруся смогла убедить папу, что скромность уже давно никого не украшает и Гумилёв – отец он или не отец? – нарушив все свои принципы, поддался на уговоры любимой дочери и согласился устроить пир на весь мир.
– Шестнадцать лет исполняется всего раз в жизни! – убеждала Маруся.
– Правильно ли я понимаю, – со смехом отвечал отец, – что этот неоспоримый довод будет приводиться теперь ежегодно?
– Ну пааа!
Под празднование был полностью арендован искусственный остров на Берсеневской набережной. На территории высадили тонны розовых кустов, запустили ручьи и водопады, развели пруды с золотыми рыбками, разбили шатры – бабочки, птички — настоящий рай на земле.
В самом центре острова была построена огромная концертная площадка с несколькими экранами, от нее лучами расходились дорожки к другим объектам: здесь можно прокатиться на головокружительных аттракционах, здесь поесть, здесь потанцевать, здесь покататься на лошадях, искупаться в бассейне, посмотреть кино, накупить нарядов от модных дизайнеров, полюбоваться на атлетов или на подводное плавание в гигантском аквариуме, а когда все надоест, спуститься в настоящее подземелье — благодаря звуконепроницаемым стенам тут всегда тишина. Впрочем, посетителям казалось, что звуки поглощают вовсе не стены, а мягчайшие белоснежные диваны, в которых, казалось, может утонуть все – даже громкий звук. На вечеринку года могли попасть все желающие, способные заплатить кругленькую сумму за билет и, судя по продажам, желающих было много.
– Короткое или длинное?
Маруся стояла перед зеркалом и прикладывала к себе то одно, то другое платье.
– Неее, длинное тебе вообще не идет! – возмущенно замахала руками подруга Катя. — Оно тебя старит.
– Да, в этом платье ты похожа на старуху! – закивала вторая подруга Света.
– Такие платья можно носить только после двадцати! – важно заметила Катя и вырвала вешалку из рук Маруси.
– Состариться всегда успеешь, – томно заметила Света, перенимая вешалку, как эстафетную палочку, и забрасывая длинное платье куда подальше.
Маруся вытащила еще одно короткое платье и теперь прикладывала его.
– Черное или белое?
– Ну какое черное!? – возмутились подруги в один голос.
– А белое? – Маруся быстро влезла в коротенькое белое платье, расшитое блестками.
– Ну не знаааю, – неуверенно потянула Катя, – какое-то оно дурацкое.
– Ты в нем как фигуристка! – поморщилась Света.
Маруся стянула с себя платье и вытащила розовое.
– Это?
– Розовый – это прошлый век!
– Есть такое же зеленое.
– Старушечий цвет.
– И оранжевое.
– Детский сад!
– Желтое?
На экране видеофона появилась фотография одноклассницы Милы. Маруся щелкнула пультом и вместо фотографии появилась уже живая Мила с жутким ярким макияжем.
– Приветики! Ты в чем пойдешь?
Маруся вздохнула.
– Я еще не выбрала.
– Обязательно предупреди меня, чтобы я не надела то же самое!
– Тогда можешь надевать черное, зеленое, розовое или оранжевое…
– Ну спасибо! – оскорбилась Мила. – Кто же такое носит?
– Можешь надевать что угодно, тебя с таким лицом все равно туда не пустят, – съязвила Катя.
– О, Катя, а ты тоже пойдешь? – состроила удивленное личико Мила. – Что, папа продал машину, чтобы купить билет?
– Ну не всем же приходится покупать билет, – расплылась в ядовитой улыбке Катя, – близким подругам его дарят.
– Не путай дружбу и жалость, Катечка!
– Привыкай платить за то, чтобы с тобой общались, Милочка.
– Напомни оштрафовать тебя за хамство, когда придешь наниматься ко мне уборщицей.
– Ну что ты, Мила, чтобы убирать за тобой, понадобится бульдозер, а не человек!
– Эй, алё! – Маруся выглянула из недр гардеробной комнаты и, щелкнув пультом, оборвала ссору. – Хватит!
– На твоем месте я бы вообще ее не пускала, – поморщилась Катя.
– Ты не на моем месте, – резко оборвала ее Маруся, – лучше помоги выбрать платье, раз такая умная.
– Мне нравится бежевое, – вступила в разговор Света.
– А мне кажется, что оно полнит, – не согласилась Катя.
– Но не так, как желтое!
– Зато в желтом грудь кажется больше, – промямлила Маруся.
– Тогда уж лучше полосатое.
– Да ну!
– Это что у тебя… фиолетовое платье?!
– Оно мне очень идет!
– Оно же депрессивное!
– Я тоже!
– А если красное?
– Ни в коем случае.
– Синее?
Теперь на экране появилась фотография одноклассницы Жени.
– Привет! А правда, что приедет Комаров?
– Приедет.
– Один?
– Откуда же я знаю?
– Если что, Комаров мой.
– У Комарова таких как ты — миллион! – снова не удержалась Катя.
– А что, ты тоже пойдешь?
– Я подарила ей билет, – хмуро ответила за подругу Маруся.
– Значит, папе не придется продавать машину! – захихикала Женя и отключила связь.
– Зато я с Комаровым целовалась, – расплылась в довольной улыбке Катя.
– Ты целовалась с Комаровым? – закричала Света.
– О, Господи, – взмахнула руками Маруся, – покажи мне того, кто не целовался с Комаровым?
На Свету стало жалко смотреть. Пару секунд она стояла, широко распахнув глаза и пытаясь переварить услышанное, а потом развернулась и ушла в гардеробную.
– Сколько раз ты с ним целовалась? – строго спросила Марусю Катя.
– Кто сказал, что я с ним целовалась? – возмутилась Маруся, – я всего лишь спросила, кто не целовался.
Острое выяснение отношений, которое могло закончиться чудовищным слезопролитием, прервал очередной вызов видеофона. Маруся обернулась и увидела на экране фотографию папы.
– Комаров, Комаров… Вот это я понимаю – мужчина! – восхищенно прошептала Катя.
– Уберись, пожалуйста, куда подальше, — цыкнула на нее Маруся и щелкнула пультом.
– Здравствуйте, Андрей Львович, – Катя выпрыгнула, как черт из табакерки, перекрывая собой Марусю, и сразу же получила увесистого пинка.
– Здравствуй, Катя, – вежливо поздоровался Гумилёв и улыбка на его лице сменилась недоумением, когда Катя резко выпала из кадра. – Муська…
Маруся улыбнулась папе своей самой белой и пушистой улыбкой.
– Ты что там, в одном белье?
Маруся схватила первое попавшееся платье и прикрылась.
– И что, ты всем ТАК отвечаешь?
– Па, ну я же видела, что это ты.
– И что?
– А что?
– Кхм… Ничего… Ладно… Ты готова?
Маруся беспомощно оглядела гору платьев и обуви.
– Только не говори, что ты еще…
– Я не знаю, что выбрать…
– Ну…
– Это же вечеринка года… Я должна быть круче всех.
– Ты можешь взять все и переодеваться…
– Это само собой! Но надо же выбрать первое главное платье и последнее главное.
– Последнее главное?
– То, какой меня все запомнят.
– Ээээ… Хорошо. Сколько времени тебе еще нужно?
– А вы приедете? – снова объявилась Катя.