Страница 28 из 48
— Спасибо, утешил!
— Но, в целом, ты прав. Идет какая-то скрытая, закулисная игра. И все поступки, которые мы совершаем, только кажутСя самостоятельными. На самом деле мы делаем то, чего от нас ожидают невидимые кукловоды.
Андрей вспомнил изломанное тело Алферовой, похожее на сорвавшуюся с нитей марионетку.
— Пора сделать ход, которого от нас не ожидают!
— Какой?
— Надо забрать спрута у Свиридова. Ясно, что по доброй воле он нам его не отдаст…
— Предлагаешь отнять предмет силой? Мне кажется, старикан еще вполне крепок, чтобы отбиться. Да и Папа мне говорил, что предметы, полученные с помощью насилия, не работают…
— Что? Твой папа тебе такое говорил?
— Причем здесь мой папа? Иоанн Павел Второй во время аудиенции в Ватикане… Помнишь, я тебе рассказывал?
— Да… слушай, но это же все меняет!
— Что меняет?
— Свиридов просто не может воспользоваться Спрутом! Он же фактически отобрал его у Бунина при аресте! Для него этот предмет бесполезен!
— Ну и для нас будет бесполезен, если мы захотим отнять его у генерала. К тому же Спрут — сложный предмет, к нему надо привыкать, а времени у нас нет…
— Вот тебе и сделали самостоятельный ход, — Андрей даже зубами скрипнул от злости. — Нет, в этой пьесе все роли расписаны до самого финала…
— Знаешь, — задумчиво сказал калмык, — мне почему-то кажется, что следующего хода осталось ждать совсем недолго-Не исключено, конечно, что один из нас этого уже не увидит-но если нам повезет, мы, может быть, поймем, чего добивается тот, кто превратил нас в шахматные фигурки…
2
Гумилева разбудил какой-то странный звук. Он открыл глаза
некоторое время лежал в темноте, прислушиваясь. Гудение двигателей стало громче, в нем словно бы появились надрывные нотки. Станция шла ровно, без рывков и торможений, но дндрея не покидало ощущение, будто во сне он почувствовал какое-то изменение ее плавного ритма.
Потом он увидел широко открытые, испуганные глаза Марго и понял, что она проснулась тоже.
— Что случилось? — одними губами спросила девушка.
Гумилев покачал головой.
— Не знаю. А почему ты не спишь?
— Как будто толкнуло что-то…
— Может, и толкнуло. Мне показалось, что станция начала разворачиваться. Да и двигатели гудят как-то непривычно, словно включили режим форсажа. Думаю, Свиридов все-таки взял управление на себя…
Он рывком сел на постели, спустил ноги на пол, нашарил в темноте тапочки.
— Куда ты? — в голосе Марго была паника.
— Не бойся, малыш. Я только схожу, проверю, все ли в порядке в рубке. Закрой за мной дверь и никому не открывай, договорились?
— Не уходи! Пожалуйста!
— Малыш! Что это за детские капризы! Тебе здесь совершенно ничего не грозит. Присмотри за Маруськой, а я скоро вернусь.
— Я боюсь не за себя, — тихо произнесла девушка. — Я боюсь, Что что-то плохое случится с тобой…
До рубки Гумилев не дошел. У лестницы, ведущей на верхнюю палубу, его чуть не сбил с ног Поздняк.
— Что вы здесь делаете? — рявкнул подполковник.
— Вот что, подполковник, — сказал Андрей холодно, — если вы ещё раз позволите себе этот хамский тон, вместо того, чтобы обратиться по имени-отчеству, то я приложу все усилия, по возвращении вас разжаловали сразу в младшие лейтенанты. Я понятно выражаюсь?
Поздняк посмотрел на него дикими глазами.
— Да вы… да вы что себе позволяете? Скажите спасибо, что не сидите под арестом, как ваш дружок Бунин!
Андрей схватил его за грудки и с силой припечатал к стене коридора.
— Что, в убийцы меня записали, рыцари плаща и кинжала хреновы? Сами развели тут тайны мадридского двора, превратили научную экспедицию в какую-то игру на выживание! Что случилось со станцией двадцать минут назад? Почему двигатели работали на форсаже?
— Руки уберите, — буркнул Поздняк уже не так агрессивно. — Откуда я знаю, что случилось со станцией? Ее ведет ваш Ковалев, генерал не отстранял его от командования. А потом… такое впечатление, что мы резко изменили курс. Я пытался дозвониться до генерала, но он не берет трубку. Может быть, теперь вы все-таки расскажете, что делали здесь? Андрей Львович, — добавил он, помедлив несколько мгновений.
— Да то же, что и вы, — порыв бешенства, охвативший Андрея, уже прошел. — Мне показалось, что станция то ли повернула, то ли вообще взлетела в воздух. Вот и решил проверить…
За спиной раздались торопливые шаги. Андрей обернулся и увидел Арсения Ковалева.
— А ты почему здесь? — устало спросил он.
— У нас ЧП, — хрипло гаркнул Ковалев. — Кто-то влез в компьютер и изменил навигационную программу. Мы снова идем на север.
— А вы где были, когда кто-то шарил в вашем компьютере?" мгновенно ощерился Поздняк. Ковалев махнул рукой.
— В том то и дело, что я был в рубке, на дежурстве. Совершенно один. И тут вдруг… станция повернула так резко, что накренилась. И это, заметьте, несмотря на мощный гироскоп, который делает качку совершенно нечувствительной! Я сразу же бросился к мониторам… и выяснил, что кто-то только что поменял вводные в навигаторе.
Андрей не верил своим ушам. Кто-то управлял станцией дистанционно даже после того, как он отключил систему? Но как такое могло быть? Андрей решил при первой же возможности связаться с Саничем. Возможно, он бы смог это как-то прокомментировать, хотя какая теперь разница?
— Вы сообщили генералу? — спросил Поздняк.
— Нет. Я хотел, но у него никто не берет трубку.
— Пойдемте к Свиридову, — решил Андрей. — В конце концов, он заварил эту кашу с параллельным управлением, он пусть ее и расхлебывает.
Дверь каюты Свиридова была заперта. Поздняк деликатно постучал по пластику костяшками пальцев — безрезультатно.
— Разве так стучат? — презрительно спросил Гумилев. — Вот как надо!
И трижды грохнул в дверь кулаком, надо признать — не без удовольствия.
В ответ из-за двери донесся слабый стон.
— С ним что-то не то, — взволнованно проговорил Поздняк. — Андрей Львович, надо открыть дверь…
— У вас что, нет табельного пистолета? — усмехнулся Гумилев. — Или вы так боитесь потревожить начальника? Арсений, где у нас дубликаты ключей от кают?
— В сейфе в каюте капитана. Принести?
— Ну не ломать же ее. Ты же сам настаивал, чтобы делать две-ри Кают сверхпрочными.
Пока Ковалев ходил за ключами, Поздняк приник к замочной СКважине, пытаясь разобрать, что за звуки доносятся из каюты Генерала. Лицо его мрачнело с каждой минутой, но с Андреем он больше не разговаривал.
Наконец, вернулся Арсений. Гумилев взял у него плоский чип электронного ключа и приложил к сенсорной панели.
Дверь открылась.
В каюте было темно. Андрей протянул руку и щелкнул выключателем. Ничего не произошло — видимо, лампочка во встроенном в потолок плафоне перегорела.
— Подполковник, — сказал Гумилев, не оборачиваясь. — У вас есть фонарик?
Фонарик у подполковника был. Его луч неуверенно пополз по ковру, выхватывая из темноты разбросанные по нему предметы — блокнот, ручку, хорошо знакомый Гумилеву портсигар с сигариллами, — и вдруг замер, наткнувшись на большое, грузное тело, ничком лежавшее между дверью и письменным столом.
— Товарищ генерал! — вскрикнул Поздняк и бросился в каюту. Андрей крикнул ему что-то предостерегающее, но подполковник не слышал.
Он опустился на корточки рядом с неподвижным телом, выверенным жестом положил пальцы на шею генерала.
— Жив! — воскликнул он, спустя несколько мучительно длинных секунд. — Пульс есть, хотя и слабый! Нужен врач! Срочно нужен врач!
— Так идите за ним! — рявкнул Гумилев. — Тоже нашли моду — гонять всех, как курьеров. Может, вы меня хотите послать за врачом? Или руководителя экспедиции?
— Хорошо, — на этот раз подполковник не стал спорить, — я сейчас вернусь с врачом. А вы пока попробуйте хотя бы свет здесь зажечь… должны же быть тут какие-нибудь еще лампы-
— Фонарик нам оставьте, — сказал Андрей, — и все мы вам найдем.