Страница 52 из 53
- Ганс, - ответил он прыгающим голосом, - Ганс Майер…
- Твое воинское звание?
- Унтер-офицер. Я командир танка…
- Как зовут членов твоего экипажа?
- Гельмут Йост, водитель-механик, обергефрайтер. Дитмар Гезе, стрелок-радист, гефрайтер. Людвиг Фегеляйн, наводчик, панцеробершутце. Аксель Бауэр, заряжающий, панцершутце.
- Кто из них был с тобой у ручья?
- Обергефрайтер Йост. Аксель Бауэр вчера сломал ногу и поэтому я пока остался без заряжающего. Завтра должны прислать замену.
- Значит, у танка осталось двое? Дитмар Гезе и этот… Фегеляйн?
- Так точно.
«Он принимает его за старшего по званию, - догадался Лев. - Интересно, гипноз уже начал действовать?»
Все бойцы группы «Синица» были одеты в серую военную форму Ваффен СС. У Шибанова в петлице были три звезды и четыре полосы гауптштурмфюрера, и унтер-офицер Майер смотрел на него, как на бога.
- Слушай внимательно, то, что я тебе скажу, - сказал капитан с чудовищным акцентом. - Дитмар Гезе и Людвиг Фегеляйн - предатели. Они твари. Отщепенцы. Они продали фатерланд. Они хотят убить великого фюрера.
Ганс Майер отшатнулся, словно получив пощечину.
- Да, это так. Ты должен остановить их, унтер-офицер. Сейчас ты оденешься и вернешься к своему танку. Ты не должен показывать, что знаешь об их предательстве. Ты дождешься, пока они заснут и убьешь их обоих. Ты сделаешь это тихо. Вот этим.
Шибанов протянул Майеру десантный нож. Тот, слегка поколебавшись, осторожно взял его и принялся с интересом рассматривать.
- Потом ты вернешься и доложишь о выполнении приказа. Ты никому не будешь о нем рассказывать. Ты сделаешь все сам, и доложишь об этом лично мне.
- Так точно, господин гаупштурмфюрер, - ответил Майер. Он явно приободрился. - Я уничтожу предателей и спасу фюрера.
Он вдруг заколебался.
- А обергефрайтер Йост? Он тоже предатель?
Шибанов подумал.
- Нет, унтер-офицер. Обергефрайтер Йост честный солдат. Поэтому ты отпустил его в деревню, к его знакомой вдовушке.
- Здесь нет деревни, - покачал головой Майер.
- Значит, он отпросился у тебя выпить шнапсу с друзьями из другого взвода. И он сидит сейчас с ними у костра и играет в карты.
«Неужели он и вправду его загипнотизировал? - спросил себя Гумилев. - Может быть, этот мальчишка просто прикидывается? А сам вернется к своему танку и закричит на всю степь: русские! Русские идут!».
Из темноты появился Теркин, бросил на землю перед Майе- ром его гимнастерку и куртку.
- Одевайся, - велел Шибанов. - И иди обратно, быстро.
- Слушаюсь, господин гаупштурмфюрер, - танкист принялся торопливо натягивать на себя одежду. Нож он сноровисто спрятал за голенище сапога.
- Проводи его, - велел Жером капитану. Тот серым призраком скользнул между свисающими до земли ивовыми ветвями.
- Неужели получится? - прошептала Катя. Она была в форме СС-хельферин***, с серебряной звездочкой офицера войск связи. Гумилев не мог не признать, что вражеская форма ей очень идет.
После несостоявшегося поединка с капитаном Гумилев дал себе слово больше не заглядываться на сержанта медслужбы. Смешно - ведь вначале он даже не поверил Теркину, решив, что тот специально возводит на Катю напраслину, чтобы помирить их с Шибановым. Не поверил - но все-таки прокрался к дому Жерома, и, спрятавшись в кустах, прождал несколько часов. И только когда перед самым рассветом дверь домика тихонько открылась, и оттуда вышла Катя - Гумилев окончательно убедился, что Теркин говорил правду. Катя стояла на крыльце, и в сером предутреннем свете ее лицо казалось еще более тонким и одухотворенным, чем обычно. Может быть, потому, что она выглядела очень счастливой…
В тот момент Гумилев четко понял две вещи. Во-первых, Катя была влюблена в Жерома, и изменить это было уже невозможно. Во-вторых, командир по какой-то причине ничего не сказал ей о дуэли.
На следующий день Жером уехал в Москву, сказав, что занятий сегодня не будет. Незадачливые дуэлянты слонялись по территории базы, рисуя в воображении картины будущего трибунала. Друг с другом они не разговаривали, хотя Гумилев с удивлением обнаружил, что больше не чувствует к Шибанову той обжигающей ненависти, которая заставила его вызвать капитана на дуэль.
Жером вернулся поздно вечером. В глазах его плясали злые азартные огоньки.
- Вы оба пойдете под трибунал, - сказал он Гумилеву и Шибанову. - Как я вам и обещал.
Оба дуэлянта молчали, глядя в пол.
- Но есть и хорошая новость - это случится еще не скоро.
Командир выдержал драматическую паузу.
- Не раньше, чем группа «Синица» выполнит свое боевое задание.
Гумилев быстро взглянул на капитана. «Если у меня такое же выражение лица, - подумал он, - то со стороны мы должны выглядеть, как два идиота».
- Приказ о начале операции «Вундеркинд» подписан, - сказал Жером. - Завтра мы вылетаем на юг.
«Как вовремя!», - подумал Лев, но вслух ничего не сказал.
- Можете считать, что вам повезло, - голос Жерома был сух, как папиросная бумага. - Никто, кроме коменданта базы, не знает об инциденте в оружейке. Коменданту я сказал, что мы проводили незапланированные учения. Кстати, на вашем месте я бы извинился перед рядовым Борко. Да, и вот еще. Было бы крайне нежелательно, чтобы о вашей идиотской выходке узнала сержант Серебрякова. Все, я вас больше не задерживаю.
- Да уж, подфартило так подфартило, - задумчиво проговорил капитан, когда они, ошеломленные услышанным, возвращались домой. - Вот уж и вправду - судьба Евгения хранила…
Лев искоса посмотрел на него.
- Ну что ты дуешься, чудак-человек? Подумаешь, по роже ему дали… мне вон Теркин наш при первой встрече так наварил, голова потом три дня гудела…
- Ты извиняешься, что ли? Шибанов сплюнул.
- Ну, если ты так ставишь вопрос… да, извиняюсь. Сам подумай - нам завтра за линию фронта лететь, а мы с тобой грыземся, как две шавки из-за косточки. Ну, что, мир?
Гумилев остановился.
- И за лагерную вошь извиняешься? Капитан скрипнул зубами.
- До чего же ты занудный бываешь, Николаич! Хорошо, и за
это тоже. Все?
- Все, - сказал Лев, подумав.
Шибанов скорчил страшное лицо и протянул ему руку.
Унтер- офицер Ганс Майер вернулся через два часа.
- Господин гауптштурмфюрер, - доложил он, вытягиваясь перед капитаном. - Ваш приказ выполнен. Оба предателя мертвы.
Шибанов, прибежавший в убежище пятью минутами раньше, одобрительно кивнул.
- Хорошая работа, унтер. Теперь можешь поспать. Ты проснешься в шесть утра, бодрый и полный сил. Ты будешь готов выслушать мой новый приказ. Без моего приказа ты не сделаешь и шагу, унтер.
- Так точно, господин гаупштурмфюрер, - Майер вытянулся во фрунт. - Разрешите выполнять?
Он расстелил на земле свою куртку и свернулся на ней калачиком. Гумилев обратил внимание, что мышиного цвета гимнастерка немца заляпана темными пятнами.
- А он молодец, - усмехнулся Шибанов, когда Майер захрапел. - Сделал все четко, мне даже помогать ему не пришлось. Заколол обоих, как поросят. Один там был, радист, ну очень уж любопытный - интересовало его, куда это ефрейтор их делся. Так наш фриц его первого на нож и поставил.
- А где тела? - спросил Жером.
- Он их в траву оттащил, видимо, чтобы в глаза не бросались. Вдруг кто из другого экипажа подойдет… Хотя они там все уже спать легли.
- Хорошо. Я, сержант и старшина будем ночевать в танке. Вы двое - сторожите пленника. Что делать утром, вы знаете.
Жером пружинисто поднялся на ноги и скрылся за занавесом густых ветвей. Теркин и Катя последовали за ним.
- Удачи вам, ребята! - сказала Катя, обернувшись. Ветви ивы лежали у нее на плечах, и Гумилеву казалось, что на голове у нее корона, сплетенная из зеленых листьев.
- Ну, что? - спросил Шибанов, когда они остались одни. - Кемарим по очереди?
- Давай ты первый, - сказал Лев. - Я все равно вряд ли смогу заснуть.
«Удивительно, - подумал он. - Два часа назад он убил одного немца, потом смотрел, как убивают еще двоих - и совершенно спокойно ложится спать. А меня колотун бьет, хотя я ничего этого и не видел…»