Блокада Тень Зигфрида

- Это не все, - перебил его Берия. - Возможно, там поработала немецкая разведка. И если это так, то мне нужны улики. Настоящие, а не вырванные с мясом, ясно?

…Капитан Шибанов не любил проигрывать. А еще он очень не любил, когда его, как нашкодившего щенка, тычут носом в лужу -да еще на глазах у девушки, которая ему небезразлична.

Когда Жером перед всей группой отругал его за безынициативность, Шибанов едва сдержался, чтобы не полезть в бутылку. Голова у него трещала, как пустой орех, зажатый железными щипцами. После мягкой посадки на лес полученная в Ленинграде контузия снова дала о себе знать, и капитану приходилось тратить массу усилий, чтобы просто не грохнуться в обморок. Какая уж тут инициатива! Но Жерому, похоже, было на это наплевать. А может быть, он специально выделывался, чтобы опозорить капитана перед Катериной?

Шибанов чувствовал, что пока он загорал в ленинградской командировке, на базе происходили какие-то важные события. Во всяком случае, в поведении Катерины угадывалась какая-то отстраненность, которой он не чувствовал раньше. Неужели все-таки Левка, гад, подсуетился, думал капитан, поглядывая искоса на сержанта медслужбы. А что, вполне вероятно. Все- таки пять дней форы у него были.

Когда группа вернулась на базу, капитан улучил момент и шепнул Кате:

- Выходи через полчаса после отбоя на террасу, поговорить надо.

- Если не засну, - Катя улыбнулась, но Шибанову ее улыбка не понравилась. - Устала я сегодня безумно…

Капитан тоже чувствовал звенящую усталость в мышцах, но спать ему не хотелось совершенно. Он лежал в темноте, считая секунды. Шестьдесят секунд, шестьсот, тысяча восемьсот… Ему показалось, что дверь соседней комнаты едва заметно скрипнула.

«Вышла все-таки», - подумал Шибанов и пружинисто поднялся со своей койки.

- Далеко собрался? - сонным голосом спросил Теркин.

- Прогуляюсь, - бросил капитан. Он влез ногами в сандалии и вышел из комнаты. Странно, но на террасе никого не было.

- Катя, - шепотом позвал он. Тишина. Шибанов прошелся по террасе, зачем-то заглянул за перила. Никого. Капитан подумал, потом подошел к двери Катиной комнаты и тихонько постучал.

- Кать, это я, Саша.

Дверь оказалась не заперта. Шибанов усмехнулся и осторожно надавил на нее. «Скромница, - подумал он. - Заманивает!»

- Катя! - позвал он снова. В комнате было очень тихо. Капитан замер, прислушиваясь. Его специально натаскивали на распознавание засад: он умел улавливать почти неслышимое дыхание, легкий скрип половиц, шорох штор, за которыми мог прятаться враг. Сейчас он не слышал ничего.

- Ай-яй-яй, - сказал Шибанов. - Как не стыдно, Катерина, большая девочка, а до сих пор в прятки играешь!

Он шагнул через порог и замер. Слух, обоняние, интуиция - все говорило ему о том, что в комнате никого нет. Но куда же в таком случае делась Катя?

Капитан достал из кармана зажигалку и крутанул колесико. Слабый желтый огонек осветил по-спартански обставленную комнату, стол с кипой тетрадок на нем, аккуратно застеленную кровать… «Она что, еще не ложилась?» - озадаченно подумал Шибанов.

Он вдруг почувствовал себя неудобно. Вторгся в комнату к девушке, невежливо, как хрестоматийный незваный гость… А что, если Катя сейчас вернется и застанет его с глупейшим в дом рассматривающим ее койку? Нет, нужно скорее уходить решил капитан и повернулся к двери.

Поворачиваясь, он краем глаза увидел какой-то темный силуэт, заслонявший половину окна. Щелкнул зажигалкой еще раз - в трехлитровой банке на подоконнике стоял огромный букет роскошных бархатных роз.

- Ах, вот как, - одними губами проговорил капитан. Он подошел к окну и провел пальцами по стеблям цветов. Укололся о шип и беззвучно выругался.

«Что ж, Катерина батьковна, - подумал Шибанов, - значит, пока я в Ленинграде контуженый валялся, вас тут цветочками заваливали… Понимаю».

Ему очень хотелось схватить букет и выкинуть его в окно, но он сдержался. Все-таки он находился не у себя в комнате, и сюда его никто не звал.

Шибанов погасил зажигалку и на цыпочках вышел из Катиной комнаты. Постоял немного на террасе, пытаясь успокоиться. Прохладный ветерок с реки ласкал его разгоряченный лоб.

«Прежде всего, надо выяснить, кто это сделал, - сказал себе капитан. - Скорее всего, Левка, поступок вполне в его духе… Но надо удостовериться».

Он вернулся в свою комнату, подошел к кровати Гумилева и довольно бесцеремонно пнул ее ногой. Кровать неожиданно легко сдвинулась с места - никакого Гумилева на ней не было.

- Ты чего шумишь, капитан? - недовольно спросил Теркин. - Неужели не спится?

- Где Николаич? - спросил Шибанов, перешагивая через кровать Гумилева и подходя вплотную к койке Теркина. - Где наш враг народа, я тебя спрашиваю?

Теркин приподнялся на локтях и посмотрел на капитана.

- А я что, знаю, что ли? Может, отлить пошел. Я вообще-то спал, пока ты тут бузить не начал.

- Отлить? - с нехорошей интонацией переспросил Шибанов. - А цветы Катьке кто подарил?

- Какие цветы?

- Розы, курицу твою наизнанку! - Шибанов схватил Теркина за плечи, тряхнул. - У нее розы на окне стоят, огромный букет!

Что, не видел?

Теркин перехватил его руку.

- Слышь, капитан, - сказал он спокойно, - ты бы охолонул маленько. А то тебя колотит, точно трактор перегретый. Розы Катерине на деньрождение ее подарили, и подарок это, можно сказать, коллективный. А на Николаича ты бочки не кати, он такой же враг народа, как мы с тобой.

Шибанов почувствовал, что рот его наполнился теплой соленой кровью - видно, в гневе он прикусил себе язык.

- Спелись, да? - спросил он, сплевывая кровь на пол. - Спелись тут все? Ну, посмотрим, как он у меня запоет.

Круто развернулся и, хлопнув дверью, вышел из комнаты.

Гумилева он искал почти час. За это время капитан успел передумать всякое. Сначала ему мерещилось, что Лев и Катя гуляют где-то над ночной рекой, держась за руки и шепча друг другу разные глупости. Потом, пройдясь по всем пригодным для романтических прогулок тропинкам, решил, что они отправились на противоположный берег, где им никто не смог бы помешать. Шибанов бросился искать лодку - и нашел ее привязанной к деревянным мосткам, около которых Гумилев обычно купался по утрам. Оставался последний вариант - Лев и Катя могли уединиться в каком-нибудь из Учебных помещений. Капитан толкнулся в класс, где группа проходила радиодело - там было заперто. Заглянул в медицинский класс - и не обнаружил никого, кроме резинового Гоши.

- Ну, не на стрельбище же они, в конце концов! - сказал себе Шибанов.

Но на всякий случай отправился и туда. Уже подходя к стрельбищу, он понял, что на этот раз не ошибся - оттуда доносили какие-то странные звуки, тяжелое, прерывистое дыхание приглушенные возгласы. Капитан, каменея лицом, преодолел последние двадцать метров, отделявших его от стрельбища и замер, пораженный открывшейся ему картиной.

На пустынной, залитой лунным светом площадке стрельбища, метался человек. Он бегал зигзагами, переставлял ноги перекрестным шагом, падал, перекатывался, вскакивал, выбрасывая вперед согнутые ноги - в общем, делал все, чему учил их Жером, только без пистолетов. Иногда, впрочем, он направлял в сторону мишеней указательные пальцы сцепленных между собой рук и громко говорил «пуф-пуф». В другое время это зрелище только посмешило бы Шибанова, но сейчас он был зол и не расположен к веселью.

- Эй, - окликнул он Гумилева, - эй, ты, царь зверей!

Гумилев оглянулся. Лицо его приобрело растерянно-

глуповатое выражение.

- А, Саша, - проговорил он неуверенно. - А я вот тут… тренируюсь.

- Это я вижу, - презрительно сказал Шибанов. Он подошел к Гумилеву и остановился в нескольких шагах перед ним, раскачиваясь с пятки на носок. - Стрелок-ганфайтер…

- У меня пока не очень хорошо получается, - Лев словно оправдывался, - поэтому я иногда занимаюсь по ночам. Ты только Жерому не рассказывай, хорошо?

- Вот что, царь зверей, - сказал капитан, беря его за пуговицу гимнастерки. - Я тебя насчет Катерины предупреждал? Я тебе говорил к ней не лезть?