Страница 52 из 59
- Как он на Асадова похож, - покачала головой Башинская, с умилением разглядывая мальчика, которого подруга усадила к себе на колени. – Глазами особенно.
- Да. – Марина пригладила тёмные волосы у Антона на макушке, потом ложечкой зачерпнула варенье и поднесла к губам ребёнка. Антон рот открыл, а когда варенье проглотил, причмокнул губами и заулыбался. – Вкусно? – рассмеялась Марина и мальчика поцеловала, а тот указал пальчиком на варенье.
- Есё.
Нина тоже засмеялась.
- Весь в папу. Ещё! Да, Антон Алексеевич?
Юля вошла на кухню, посмотрела на них и упёрла руки в бока.
- Антон, мы же играем в школу! Пойдём.
- Юля, - Марина укоризненно посмотрела на неё. – Он же маленький, он устал уже. Дай ему отдохнуть. Садись, попей чаю. Я варенье достала клубничное.
Юля вытаращила на неё глаза.
- Клубничное? Тётя Лера говорила, что оно на самый важный случай. У нас важный случай?
- Очень важный, садись давай. – Нина придвинула ей стул и налила чаю. Потом придвинулась к девочке. – Что, Юль, взяла мелкого под опеку?
Юля облизала ложку и важно кивнула.
- Он же ничего не умеет, тётя Нина! Он даже буквы ни одной не знает, а я его учу.
- Ух ты. И чему научила?
- Мы уже две буквы выучили. А и Б. Антон, скажи А. – Девочка посмотрел на него в ожидании. Антон моргнул, потом сказал:
- Есё.
Нина рассмеялась, а Марина изо всех сил постаралась сохранить серьёзное выражение на лице. А Юля расстроено покачала головой.
- Как же ты будешь читать книжки? Ты же ничего не запомнил!
- Юль, он ещё очень маленький, он даже говорить толком не умеет, а ты ему про буквы рассказываешь.
- Мама, - Юля посмотрела на неё в полной растерянности, - а как же он будет говорить слова, раз он буквы не знает? Мы же буквы говорим, нам учительница так говорила.
- Воот, - протянула Нина, размазывая варенье по своему блюдцу, - она ещё даже в школу не пошла, а ей уже рассказали, что мы буквы говорим и какие… Бедные дети.
- Ты говоришь то же самое, что и Лёшка, - поддакнула Марина, а Башинская вдруг замерла, затем осторожно переспросила:
- Да?
- Да.
- Кошмар какой, я начала думать, как Асадов.
Если бы не пребывание в постоянном ожидании, то жизнь могла стать вполне счастливой и спокойной. За неделю их с Алексеем новая жизнь – вместе, с детьми, приобрела свои особенности, свои прелести, свои острые углы, которые они старательно огибали, наученные долгим опытом жизни врозь. Сложился определённый порядок, хотя кому-то это может показаться глупым, времени прошло всего ничего – что такое неделя? Семь коротких дней. Но когда ты ошибаешься в первый день и начинает плакать ребёнок, то на следующий день ты тактику меняешь, убеждаешься, что в этот раз ты оказался более прозорливым, то и дальше ты действуешь, учитывая свои ошибки и стараясь их больше не повторять. И вот проходит неделя, а у вас в доме уже действует особое расписание, подстроенное под двух маленьких детей, которые теперь самое важное, что есть в жизни. Одну нужно возить на занятия в школу, потом на гимнастику, к другому вставать по ночам и кормить с ложечки. Всё это было так странно, непривычно, но удивляться было некогда, слишком много забот появилось.
В один из дней Алексей привёл молоденькую девочку, которую представил, как Машу и очень долго и громко поражался тому, как та могла позволить себя уволить в его отсутствие.
- Кто тебе зарплату платит, в конце концов? Что ты разобиделась и убежала сразу? Надо было мне позвонить.
- Да я не обижалась, Алексей Григорьевич, просто Софья Николаевна… - Маша замолчала на полуслове и уставилась на Марину.
- Маша, я хочу, чтобы ты запомнила, - продолжил Асадов, не обращая внимания на смятение, которое испытывала девушка, - ты няня моего сына, я тебе плачу, и я тебе доверяю. Что бы в дальнейшем не происходило, ты должна быть рядом с Антоном. И уволить тебя никто, кроме меня, права не имеет. Ты запомнила?
- Запомнила, Алексей Григорьевич, - несколько затравленно проговорила Маша, а Марина из-за её спины показала Лёшке кулак.
- Что ты девочку пугаешь? – укоризненно проговорила она, когда Маша ушла в детскую и увела с собой Антона, который запрыгал от радости, увидев её.
- Я накричал на неё?
- Этого и не требовалась, она и так тебя боится.
- Вот уж глупости, - фыркнул Асадов. Потом совсем другим тоном поинтересовался: - Как она тебе?
Марина развела руками.
- Она няня твоего сына, сам же сказал – ты ей доверяешь. Значит, всё хорошо.
Он присел на край стола и сложил руки на груди.
- Если так получится… что Антон будет жить с Соней… Об этом ведь надо думать, да? В этом случае я должен быть уверен, что за ним присматривают должным образом. А никому кроме Маши я его не доверю.
- Тогда тем более. Что ты меня спрашиваешь?
Алексей достаточно возмущённо фыркнул.
- А что, я не могу спросить тебя?
Марина улыбнулась и погладила его по плечу.
- Можешь. Спрашивай.
Маша чувствовала себя достаточно скованно, к Марине обращаться стеснялась, даже по поводу Юли, разговаривала либо с Калерией, либо с Алексеем, а когда Марина застала её на кухне пьющей чай, жутко перепугалась. Уставилась испуганно и тут же обернулась на Калерию, но та только рукой на неё махнула, когда Маша попыталась подняться из-за стола.
- Сиди, что ты вскочила. – И глянула на Марину. – Что ты девочку напугала?
- Я не буду больше, я на минутку. Маша, вы с детьми побудете, да? Мне нужно съездить по делу, всего на пару часов.
Маша снова со стула привстала.
- Конечно, Марина Анатольевна.
А Калерия оглянулась через плечо.
- Опять тебя с работы дёргают?
- Я всего на пару часов, - заверила её Марина. – Не задержусь.
Юля налетела на неё сзади и обняла руками.
- Мам, ты куда?
- На работу, солнышко. Ты с Машей останешься. Погулять сходите.
- Хорошо. За Тошей я послежу, ты не волнуйся.
- Я не волнуюсь, следи. А Маша за вами обоими последит. – А прежде чем из кухни выйти, Маше улыбнулась. – Спасибо.
Вечером Юля вцепилась в Алексея и потребовала:
- Спой песенку.
Тот даже поперхнулся.
- Я? Песенку?
Юля кивнула, а Лёшка решительно замотал головой.
- Юль, я петь не умею и песен не знаю.
- Никаких? – ужаснулся ребёнок.
- Никаких.
- И про крокодила не знаешь?
- Эту точно не знаю.
- Тогда я тебе её спою. Садись. Сейчас Тошу приведу и буду вам петь.
Марина, наблюдавшая за всем этим со стороны и заметившая, с каким тоскливым выражением на лице, Асадов приземлился на диван, подошла, наклонилась к нему и шепнула:
- А вот если бы ты сказал правду…
- А я правду сказал. Петь я не умею.
- А мне когда-то пел, - поддела его Марина.
- Когда? – изумился он.
- А когда мы познакомились? В караоке пел. Забыл?
Лёшка громко охнул.
- С ума сошла, это когда было?
- И этот человек меня называет трусихой!..
Зато ночью стало не до песен и не до смеха. У Антона снова поднялась температура, и они почти до утра не спускали его с рук. Даже не стоило пытаться положить его в кроватку, он сразу просыпался и начинал плакать. Качали по очереди, ходили по комнате взад-вперёд и ребёнка укачивали. Пока качали – он спал, стоило остановиться, и Антон тут же открывал глаза. Одно хорошо, что температура спала, но капризничать Тошка продолжал. Зато когда затихал, становился похож на ангела. Глазки заплаканные, щёчки румяные, а пальчики теребили полу Марининого халата. Она вглядывалась в детское личико и продолжала качать.
- Давай я, - шепнул Асадов, появляясь за спиной. Марина только головой качнула, отказываясь.
- Опять сейчас проснётся. Температура спала, Алёш.
- Хорошо.
Он повернул голову и вдруг увидел в дверях детской Юлю. Она стояла и разглядывала их, потом потёрла глаза.
- Почему он плачет?
Марина тоже обернулась, но Алексей её опередил, подошёл и поднял Юлю на руки.
//