Бессмертная и недооцененная

О, Элизабет. Элизабет, наконец-то, наконец-то.

Я вздохнула с облегчением. Я снова могу слышать его мысли! Я, несомненно, больше не одержима. Не то чтобы я сильно переживала из-за этого, но я так скучала по близости.

— Я люблю тебя, — прошептала я.

Элизабет, о, моя Элизабет. Его объятия стали крепче, и после долгой паузы он пробормотал, уткнувшись мне в шею:

— И я тебя люблю. Я всегда тебя любил. — Всегда. Всегда.

— Можешь укусить меня, если хо… — И он вонзил свои клыки в меня, настойчиво работая языком у моего горла, а нас обоих бросило в дрожь. Только когда Эрик меня кусает, разве у меня не создается впечатления, что все прекрасно. Только когда Эрик это делает, разве мне не плевать, что я мертвая. На самом-то деле, находиться с Эриком и быть мертвой — абсолютно противоположные вещи.

— О, Бо… о, эт… божественно.

Он перестал пить кровь, чтобы рассмеяться, а я опустилась ниже и начала ласкать его мошонку.

— Даже и не шмей, иначе я жапою гимн.

— Все, что угодно, только не это, милая. Тебе стоит этим заниматься чаще, привыкнуть к запаху.

— Я люблю делать это только с тобой, — сказала я, и он снова укусил меня с другой стороны.

И я с тобой, ты такая сладкая, ты как вино, ты… все.

— Мммм, — я дрожала, словно у меня был жар. Боже, я так его хотела. — Войди в меня сейчас же. Я достаточно долго ждала. Только не начинай про то, что это моя вина.

Он опять засмеялся и проникнул в меня, я обвила его торс ногами, ощущая его движения глубоко во мне. И, о да, это так сладко, это как вино, это все. Я лизнула его шею и укусила — да, как вино.

— Элизабет, — застонал он и задвигался сильнее. Он обхватил мои бедра, то отстраняя, то притягивая меня ближе. Овладевал мною жесткими толчками. И да, это было прекрасно, так прекрасно. Элизабет, я люблю тебя, больше никого. Никого.

— О, да, — прошептала я. Вот оно. Свершилось. Я думала, что мой оргазм недостижим, но я готова была вот-вот кончить, а когда он произнес мое имя, а потом подумал о нем, мое тело отозвалось на его ласки, движения внутри меня, поцелуи, я достигла пика наслаждения, и это было более, чем хорошо, словно я опять обрела утраченное.

— Послушай, — проговорил он дрожащим голосом. Я опешила, даже будучи на вершине блаженства… Я никогда не слышала его голос таким. — Элизабет. Послушай меня. Не делай этого больше. Не убегай так. Не пугай меня снова. Обещаешь?

Ну, я не совсем убегала, я просто пыталась решить проблемы и, конечно же, не планировала пугать его, но…

— Обещаешь?

— Да, да, я обещаю. Я не хотела напугать тебя.

Ты единственная, кто может заставить меня бояться.

— Отлично, — сказал он уже обычным голосом, слава Богу. Он опустился вниз, и начал ласкать мой клитор — в этот раз мы кончили одновременно.

Понадобилось много времени, прежде чем я смогла двигаться; я отчасти вылезла из-под него и плюхнулась на кровать как рыба. Он заворчал, когда я пихнула его в плечо, чтобы отодвинуть и освободить себе больше пространства.

— В общем, это было… — Божественно? Слишком очевидно. Неподражаемо? Слишком заезжено. Фантастически невероятно прекрасно? Слишком мягко сказано.

Он взял мою руку и поцеловал:

— Безукоризненно.

— А! Точно.

Он засмеялся:

— Достаточно точно.

Я колебалась. Для меня было абсолютно ясно — с самого начала, он даже не догадывался, что я могу читать его мысли во время секса (когда я не была одержима). И я никогда не могла подобрать момент и признаться в этом. Он был настолько спокойным, уравновешенным и отчужденным, что я не знала, как сказать ему и не встревожить, не взбесить. Черт, я с трудом могла объяснить это самой себе; никогда до этого не могла влезать в чью-то голову, да и сейчас мысли других мне недоступны.

Но удобный случай настал. Между нами никогда не было более хороших взаимоотношений, более спокойных и естественных, чем теперь. На самом деле, я никогда не чувствовала себя счастливой, любимой, окруженной заботой. Я скажу ему, а он не разозлиться, и все между нами будет по-прежнему прекрасно.

— Спокойно ночи, любимая, — прошептал он, а на небе появилось солнце — я не видела его, но почувствовала. Я все больше и больше погружалась в сон.

И случай был упущен.

Глава 31

— Так, — я прочистила горло, — что насчет этой демонической силы?

Лаура с жадностью проглотила свой последний черничный маффин. Мы сидели в Карибу кафе в Apple Valley (Апл-Валли, город в Калифорнии), поедали маффины (ну хорошо, только Лаура ела) и пили белый чай.

После прошлой ночи у меня было большое искушение отменить встречу с ней и остаться с Эриком, но много ли у меня сводных сестер? Одна. По крайней мере, пока.

— Бетси, ты что-то задумала?

— Нет-нет. Хорошо, может быть.

Большие голубые глаза Лауры светились упреком. Если бы не крошки, прилипшие к ее нижней губе, это заставило бы меня почувствовать себя скверной.

— У всех есть секреты, Бетси. А у тебя в особенности.

Я вручила ей салфетку.

— Эй, я полностью откровенна насчет своего скрытого отвратительного вампирского образа жизни.

Она засмеялась.

— Смотри, я познакомилась с тобой совсем недавно, верно? Я и узнала-то о тебе всего несколько дней назад. Я не могу не думать о том, чтобы не ляпнуть что-нибудь вроде «я мертва», чтобы не смутить тебя. Или заставить тебя думать, что я пропускала медицину.

— Ты будешь удивлена тем, что делает или не делает меня странной.

— Эй, я ведь была там, так? Это не было неожиданно. Ладно, не так уж неожиданно. Я предлагаю тебе quid po ko, идет?

— Я думаю, — сказала она мягко, — что ты имела в виду quid pro quo (С латинского — услуга за услугу, компенсация).

— Точно, точно. Давай сделаем вот что: Я буду рассказывать тебе страшный секрет обо мне, а ты в ответ сделаешь то же самое.

— Гм…

— Ой, перестань, — уговаривала я ее, — Мы сестры, мы должны узнать друг друга.

Она вертела в руках свой стакан.

— Хорошо. Ты первая.

— Ладно. Гм… Вчера был не первый раз, когда меня пыталась убить кучка капризных вампиров.

Она кивнула.

— Спасибо за то, что поделилась этим со мной.

— Теперь твоя очередь.

— Ах! Когда мне было восемь, Я украла пластиковый свисток.

— Лаура!

Она съежилась.

— Я знаю, знаю. Я так ужасно себя чувствовала потом, когда рассказала об этом маме и своему священнику. Который к тому же был моим отцом.

— Ради Бога, что же такого ужасного в этом признании? Я говорю о на самом деле ужасных, злых или греховных вещах.

— Воровство — это грех.

Я опустила голову на стол.

— Я подразумеваю действительно плохие вещи, а не детскую чепуху. У меня есть что сказать тебе, и я не смогу это сделать, если не почувствую себя немного ближе к тебе.

Ее глаза с любопытством округлились.

— Почему не сможешь?

Потому, что ненавижу рассказывать людям сокровенные вещи о них самих.

— Потому что я должна.

— Хорошо. Почему бы тебе не попробовать начать? — Она погладила меня по макушке. — Отпусти это. Ты почувствуешь себя лучше.

— Хорошо. Ладно. Ты знаешь, что твоя мама — дьявол и… — Ее губы сжались, но я продолжила. — И ты знаешь, как… — подожди минутку. Откуда ты знаешь, что твоя мама — дьявол?

— Мои родители рассказали мне.

— Твоя мама и священник? Я пыталась не глазеть на нее в изумлении, но мне это не удалось

— Да.

— Но как они узнали?

— Она им рассказала. Мне кажется, что она думала, что это будет забавно, что они избавятся от меня. И она … дьявол … явилась мне, когда мне было тринадцать.

Я заметила, что Лаура не говорила “моя мать.” Ее губы были так плотно сжаты, что казалось, что они совсем исчезли.

— Она рассказала мне все. И о том, что это моя судьба — захватить мир и о том, как сильно она гордится мной, потому что я не похожа на кого-то кого еще…

Стакан треснул в ее руках. Он был практически пуст, но все-таки немного молока пролилось на стол, и я сильно испачкалась. Между тем, Лаура была очень рассержена.