Не прислоняться

Ветер в харю, а я шпарю…

А до конца утреннего пика осталось меньше двух часов…

Очень часто жалуются, что составы останавливаются в тоннеле. И будут останавливаться! Линия в пик работает на пределе своих возможностей. И малейшая задержка чревата остановкой состава, идущего следом. А держат на каждой станции…

– Ви-и-тя-я!!! Я де-е-ержу-у е-го-о-о!!!

Вопль такой, словно медведя поймал.

А Витя только билет покупает.

Те же рюкзаки. Блин! Ну сколько раз твердили миру: заходишь в состав – сними рюкзак и неси перед собой. В пик – просто обязательно, ведь по закону подлости зажмет! А машинист будет играть дверьми, перемалывая содержимое рюкзака в мелкую труху, пока не догадается гражданин пассажир, что это он задерживает всех.

Вспомнил – и накаркал: вон рюкзак торчит наружу! Дверьми играю. Без толку. Кто-то с платформы пытается затолкать выпирающие части этого чуда текстильной промышленности в вагон. Спасибо, не ногами, пока руками пихает. Ага, кажется, хозяин рюкзака понял, чего от него хотят. Закрылись двери. Поехали…

– Уважаемые пассажиры, побыстрее производим высадку и посадку. Не задерживаем отправление поезда.

И вдогонку:

– Счастливого вам пути.

Я понимаю, что в сложившейся ситуации это звучит как издевка, но все-таки…

Счастливого вам пути.

…Домой пришел и думаю: не выпить ли чего покрепче? Сегодня чуть красный не пролетел. Но ведь не пролетел, верно? Поэтому буду пить йогурт. Спас опыт. Я, конечно, понимаю тормозные пути и прочее, но… Выброс лошадиной дозы адреналина в кровь, когда ты вылетаешь под красный на восьмидесяти километрах в час, груженный по максимуму, один вагон не собирает схему на тормоз, а на другом выбивает реле перегрузки – это непередаваемо.

Ничто меня так не будоражит, как пик на ТКЛ при опоздании. Машина в двести сорок тонн, а в ней еще сто пятьдесят тонн народу, светофоры, открывающиеся при подлете к ним, ощущение не движения, а именно полета… Наработанное годами интуитивное понимание, где добавить, а где сбросить. Чувство пульса линии. И в такие минуты ты готов убить диспетчера за выдержки[9]. Я могу ворчать, обижаться, не понимать, но… Черт побери, машинист Московского метрополитена Таганско-Краснопресненской линии – это не просто звучит круто, это реально круто! И я люблю свою работу!

Р.S. Уважаемые ревизоры, а теперь зачеркните то, что вы написали в своих блокнотах, читая эту главу. Ибо то, что написано тут, не обязательно происходило. Это может происходить. И Луна может упасть на Землю, не так ли?

Про борьбу борьбучую

Рязанский проспект. Утро, разговор пассажира с машинистами.

– Возьмите ленточку!

– Зачем?!

– Ну как же? Будем бороться за олимпийцев!!!

– Мы за олимпийцев не боремся.

– Э-э… А за что же вы боретесь?

– За график движения!!!

Глава 9

Хроники необъявленной войны

Мы привыкли к нашей жизни и не видим в ней ничего ненормального. Теплые квартиры, утренний кофе. Кому в постель, кому на кухонном столе, а кому и вылитый на живот.

Каждое утро мы просыпаемся и идем на войну. Отточенные движения рук застегивают «молнии», с тихим щелчком закрываются кнопки, с легким треском липучки встают на место. Шнурки как можно крепче в узел. Готовы? В атаку!

Кто-то сравнивает утренний пик с неуправляемым потоком – со своими водоворотами, ответвлениями, притоками. Поэтично, романтично. На самом деле это локальная война. Две противоборствующих силы. С одной стороны – неуправляемая масса, не желающая соблюдать элементарные правила безопасности. Собственной безопасности, заметьте. А с другой стороны – малочисленное, но хорошо обученное, взбодренное инструктажами, имеющее централизованное командование, подразделение работников подземки.

Восемь миллионов против сорока тысяч.

На каждое нарушение правил пассажирами у работников всегда найдется адекватный ответ и инструкция. У толпы нет правил, она просто давит и топчет. Работники воюют строго по инструкциям, ибо знают: нарушение влечет за собой наказание. А никому не хочется быть наказанным хотя бы морально (про финансово – сами понимаете).

Эскалатор. Вы хоть раз садились на ступеньки? Есть те, кто любит именно так ехать. Спрашивается, ну что такого? А это смертельно опасно. Были случаи, когда человек не успевал встать или, едва привстав, падал – и оставлял половину пятой точки под «гребенкой». И вот дежурная видит такого «заседателя». Предупредила раз, человек не встал, два… Да гори оно все огнем! Поворот рычага – и эскалатор остановлен. Заметьте, согласно инструкции: дежурная устранила опасность (пусть и гипотетическую) для жизни пассажира. А все, стоящие на эскалаторе (они сидящего не видят), кого считают виноватым? Правильно – дежурную. «Заседатель» давно уже на ногах, но эскалатор стоит, люди нервничают. Остановить эскалатор просто, а вот чтобы запустить его, надо вызвать работника эскалаторной службы. Пока ему позвонят, пока он дойдет… Вы думаете, он побежит?

Не имеет права! Бегать на рабочем месте запрещено техникой безопасности. Да и фиолетово ему, что вы стоите, это вам еще спешить на работу, он-то уже на боевом посту. И он знает, что эскалатор тормознули не по неисправности, а по причине раздолбайства и эгоизма отдельных личностей.

Движущая сила подземной войны – эгоизм. «Осторожно, двери закрываются» – этих слов нет. Вернее, они есть, но их не слышат. Вы держите двери? Не вопрос. «Рекомендуется отсекать пассажиров, запрещается переигрывать дверьми…» Это выдержки из инструкций, которые написаны благодаря пассажирам. Значит, вы держите – а машинист будет стоять. По инструкции.

Во всех бедах человеку свойственно винить не свою глупость, а пытаться найти крайнего. Виноват кто? Правильно, метрополитен.

Станция Планерная. Маневры: поезд уходит в тупик, чтобы там развернуться. «Осторожно, двери закрываются». К маневровому машинисту подходит пассажир в дорогом кожаном плаще:

– На каком основании вы закрыли двери, не посадив меня?!

Хороший вопрос, если поезд уходит в тупик, не правда ли? Машинист несколько ошарашен и на всякий случай интересуется:

– А вы, собственно, кто?!

– Я – пассажир! Вы ОБЯЗАНЫ были меня подождать!

– Извините, я вам ничем не обязан. Все вопросы к основному машинисту.

– Я буду жаловаться!

– Ваше право.

И сыплются жалобы. Ежедневно. Мешками. Думаете, получив в очередной раз по мозгам от руководства за то, в чем он не виноват, машинист будет более терпимо относиться к пассажирам? «Меня зажали, у меня перед носом закрыли двери, ваши машинисты зажали ребенка…» – каждый день. А хоть кто сказал спасибо за то, что подождали, ответили на вопрос, объяснили дорогу?

В девяти случаях из десяти отставание поездов от графика, увеличение интервала между составами – на совести пассажиров. Метро большое и железное, пассажир маленький и хрупкий, но в первую очередь от него зависит, будут ли поезда идти по графику.

Почти все тут зависит от нас с вами, понимаете?

Согласно должностной инструкции, при нахождении человека у края платформы машинист обязан подать сигнал, и если человек не отошел – применить экстренное торможение. Представляете, что будет? Экстренное, доклад диспетчеру… И так в часы пик – на каждой станции! Сколько станций отделяет вас от работы? Плюсуйте по минуте на каждую. А через несколько станций такой езды поезд застучит «квадратными» колесами, высадят пассажиров и медленно-медленно уползет в тупики. Быстро нельзя – рельсы можно испортить.

Поездные бригады нарушают инструкцию на свой страх и риск, чтобы мы могли добраться до места как можно быстрее. Не дай бог, кто-нибудь упадет на пути – снимут информацию с камеры наблюдения и накажут в первую очередь машиниста за нарушение именно этой инструкции. Почему? А для профилактики. Во всем, что происходит на линии, виновато «низшее звено» – человек, который ведет поезд.

9

Выдержка (здесь) – приказ диспетчера машинисту задержать поезд на станции.

Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.