На высотах твоих

С последними словами Джеймс Хауден поднялся на ноги. Он пересек гостиную и обернулся.

Не сводя с него глаз, Маргарет тихо проговорила:

— Ты ведь используешь его, правда? Время, что нам осталось?

— Да, — Выражение его лица смягчилось. — Наверное, я не должен был тебе говорить всего этого. Расстроилась?

— Грустно стало. Мир, человечество — как бы ты ни называл — у нас так много всего, и все это мы хотим растерять… — После паузы она добавила с сочувствием:

— Но ведь тебе нужно было с кем-то поделиться…

Он кивнул:

— Не так уж много людей, с которыми я могу говорить открыто.

— Тогда я рада, что ты выговорился. По привычке Маргарет стала приводить в порядок кофейный сервиз.

— Поздно уже. Не подняться ли нам наверх?

Он покачал головой:

— Нет еще. Но ты ступай, я приду попозже. На полпути к двери Маргарет приостановилась. На ломберном столике а-ля шератон[9] лежала стопка бумаг и газетных вырезок, присланных сегодня днем из парламентской канцелярии Хаудена. Она подняла тонкую книжицу.

Название на обложке — “Звездочет” — окружали астрологические знаки Зодиака.

— Неужели ты читаешь подобные вещи, Джейми?

— Боже упаси, конечно, нет! — Хауден слегка покраснел. — Просматриваю иногда из любопытства, забавы ради.

— Но ведь та старая дама, что посылала их тебе, уже умерла, не так ли?

— Наверное, кто-нибудь продолжает слать вместо нее, — в голосе Хаудена послышалось раздражение. — Сама знаешь, раз уж попал в список адресатов…

— Но это издание распространяется по подписке, — настаивала Маргарет. — И подписка была недавно возобновлена. Смотри, вот здесь дата стоит.

— Господи, Маргарет! Откуда же мне знать, как, когда и где возобновлена подписка? Ты хоть представляешь, сколько почты мне приходит в течение одного только дня? Не то что проверять, просматривать все нет никакой возможности. Кто-нибудь в конторе мог подписать меня без моего ведома. Если это тебя так беспокоит, завтра же аннулирую.

— Зачем же так сердиться, — спокойно возразила Маргарет. — Меня это вовсе не беспокоит. Просто полюбопытствовала, и если ты даже читаешь такие вещи, то из-за чего поднимать шум? Может быть, найдешь здесь подсказку, как управиться с Харви Уоррендером. — Она положила журнал на место. — Ты точно решил еще не ложиться?

— Точно. Мне многое надо обдумать, а времени совсем мало.

Вот это уже было знакомо давно.

— Спокойной ночи, дорогой, — попрощалась она.

Поднимаясь по широкой резной лестнице, Маргарет подумала, сколько же раз за всю супружескую жизнь ей приходилось проводить вечера в одиночестве или вот так, одной, укладываться в постель. А может быть, и хорошо, что она никогда не считала. В последние годы особенно для Джеймса Хаудена стало обычным бодрствовать далеко за полночь, размышляя над политическими проблемами или государственными делами, и, когда он ложился, Маргарет уже спала и редко просыпалась. Нет, ей не хватало не интимной близости, призналась она себе с женской откровенностью, это, слава Богу, у них уже давно налажено и устроено. Но когда день подходит к концу, женщина особенно дорожит теплом общения. “В нашей семейной жизни было много хорошего, — решила про себя Маргарет, — но и много одиночества тоже”.

Разговор о войне оставил у нее чувство непривычной горечи и печали. Неизбежность войны, считала она, это нечто, что могут принять мужчины, но женщины — никогда. Воевали мужчины, не женщины, ну, может быть, за редким исключением. Почему? Не потому ли, что женщины рождаются для боли и страданий, но мужчины должны утверждать себя? На нее вдруг накатила тоска по детям, так захотелось их увидеть — не для того, чтобы их утешить, она сама бы искала в них утешения и покоя. Глаза ее наполнились слезами, Маргарет чуть не поддалась порыву вернуться вниз, в гостиную, и просить мужа, чтобы хоть в эту ночь, в этот час она не оставалась одна.

Но она одернула себя: “Глупенькая. Джейми, конечно, проявит доброту. Но никогда не поймет”.

Глава 4

Еще некоторое время после ухода жены Джеймс Хауден оставался у камина — языки пламени сникли, сменившись алым мерцанием тлеющих углей. Мысли его перебегали с одного предмета на другой. Маргарет была права: выговорившись, он почувствовал облегчение. Кое-что из сказанного ей сегодня вообще впервые было произнесено вслух. Теперь, однако, он должен продумать конкретные планы не только переговоров в Вашингтоне, но и последующего подхода к проблемам страны.

Самое главное, конечно, сохранить свою власть — получалось, будто сама судьба остановила на нем выбор. Но найдет ли он такое же понимание и среди других? Он надеялся на это, но лучше всего быть полностью уверенным. Вот почему он должен определить осторожный, тщательно выверенный и неуязвимый курс во внутренней политике. Победа его партии на выборах через несколько месяцев представлялась жизненно необходимой для блага всей страны.

Словно обрадовавшись возможности переключиться на менее серьезные проблемы, Хауден вернулся мыслями к сегодняшнему инциденту с участием Харви Уоррендера. Повторения подобного допустить нельзя. Он должен решительно поговорить с Харви. Желательно завтра же. Одного он добьется, твердо пообещал он себе, — министерство по делам гражданства и иммиграции никогда более не причинит неприятностей правительству.

Музыка смолкла, и он подошел к проигрывателю сменить пластинку. На этот раз Хауден выбрал альбом Мантовани[10] под названием “Вечные сокровища”. Возвращаясь к камину, взял журнал, вызвавший такое любопытство у Маргарет.

Все, что он сказал Маргарет, было чистейшей правдой. Его канцелярия действительно получала огромное количество почты, и журнал этот был лишь ее ничтожнейшей частичкой. Конечно, многие газеты и журналы до него просто не доходили, за исключением тех случаев, когда в них содержалось упоминание о нем или его фотография. Но в то небольшое количество, которое специально отбиралось для передачи лично ему, Милли Фридмэн вот уже несколько лет обязательно включала именно это издание. Он не помнил, чтобы когда-либо просил ее об этом, но в то же время он никогда и не возражал. Он также догадывался, что Милли автоматически возобновляла подписку всякий раз, когда истекал ее срок.

Естественно, все это дело не стоило выеденного яйца — астрология, оккультные науки и связанное с ними очковтирательство, — но ему было любопытно, насколько легковерными могут быть другие. В этом только и состоял его собственный интерес, однако объяснить все это Маргарет ему почему-то казалось сложным и затруднительным.

Началось все давным-давно еще в Медисин-Хэт, когда он уже утверждался в адвокатских кругах и только начинал политическую карьеру. Он взялся оказать бесплатную юридическую помощь — одно из многих подобных дел, которыми ему доводилось заниматься в те дни. Подсудимая оказалась седовласой добродушной особой, обвиняемой в мелкой краже из магазина. Она была так очевидно виновна и имела такой послужной список аналогичных правонарушений, что единственный выход он видел в том, чтобы она чистосердечно призналась в содеянном и просила о снисхождении. Однако старушка, некая миссис Ада Зидер, придерживалась иного мнения, мечтая лишь о том, чтобы судебное заседание было отложено на неделю. Он не выдержал и спросил ее почему.

— Потому что через неделю мировой судья меня не осудит, дурачок, — и, уступая его настойчивым просьбам, снисходительно объяснила:

— Я родилась под знаком Стрельца, дорогуша. А следующая неделя очень благоприятна для всех Стрельцов. Вот увидите.

Чтобы ублажить пожилую даму, он добился-таки отсрочки слушания дела, а на суде заявил, что его подзащитная не признает себя виновной. К его величайшему изумлению, даже при явно шатких аргументах защиты обычно беспощадный мировой судья отклонил обвинение против его клиентки.

9

Стиль мебели XVIII века.

10

Популярный руководитель оркестра и композитор.