Костяная легенда

Сам процесс трансформации напоминал, скорее всего, рождение нового существа. Он предполагал, основываясь на подсказках своей интуиции, что в получении незабываемых ощущений без малейших сомнений виновна его, отныне заключенная в новом теле, бессмертная душа. Но если допустить, что хотя бы малейшую толику данных впечатлений получают и бездушные костяки, то становится понятным их маниакальная страсть к убийству всего живого. Процедура поднятия скелетов была лишь несколько проще по сравнению с процессом метаморфоз. Тут не то, что врагу не пожелаешь, испытать процедуру на себе. Об этом даже вспоминать больно. Но более всего Опалина пугало в этом, то, что если один из авторов труда о стадиях развитии нежити в лича прав, ему еще не раз предстоит пройти через эти муки. И было кое-что еще, неожиданно обнаруженное в течение ревизии своего нового тела. Но здесь было несколько обнадеживающих вариантов решения, вдруг появившейся проблемы.

Правда, положа руку на то место, где раньше было сердце, нынешнее состояние было достойной оплатой за испытанную боль. Опалин чувствовал себя не просто быстрым, сильным и неуязвимым. Он воспринимал свой новый костяк, как стремительный безотказный механизм, выполненный из наипрочнейшего из существующих в мире металлов. Энергия буквально бурлила в нем, заставляя забыть о постоянной тревоге из-за её нехватки. Особенно радовало дополнительное вплавление в костяк артефакта — переводчика. Теперь он мог не только общаться вслух, пусть и безжизненным голосом, но и понимать пять языков, заложенных создателем артефакта в его структуру. То же не быстрая и не легкая работа. Один такой артефакт стоил тысячу лауриев и был Ворантом просто украден из хранилища Мертвого двора. Как и разговорный.

«М-да. Окончательно я испортил мальчишку» — покорил себя Опалин.

Маг Смерти, опустившийся до банального воровства! Этого, насколько ему было известно, здесь еще не случалось. Нет, жители этого мира не были ангелами. Грабеж ближнего был, чуть ли не одной из доблестей благородного сословия. Но вот воровство пристало лишь самым отбросам здешнего общества.

Тем временем мастер — плакировщик, ошибочно, вначале именуемый Опалином кузнецом, закончил подгонку доспехов и уже крепил наручи на его руках. Вполголоса ворчал и пространно выражал свое недовольство исполняемым заказом. Если, конечно, перевести все жаргонизмы и местечковые идиомы, используемые им в его суржике, на котором он изъяснялся. В переводе это звучало так, что блажь, приходящая в пустую голову некоторым юнцам, подрывает устои общества и вредит священным традициям.

«Еще один ревнитель старины с чумазой физиономией» — подметил про себя Владимир Анатольевич, с трудом вслушиваясь в сентенции мастера. Мешал этому сам мастер, все время грубо дергая скелет в разные стороны. Мол, тупая костяшка не так стоит и не так руки подымает. Впрочем, сдвинуть с места оснащаемый доспехами скелет, у необъятного в талии, с перевитыми напряженными жилами руками и огромными буграми грудных мышц, мастера не очень-то и получалось. По внутреннему ощущению Опалина, он весил в своей новой форме не меньше трех с половиной центнеров. Становясь все более раздражительным от неудачных попыток сдвинуть костяк с места, мастер плакировочных дел покрылся красными пятнами. Сердито сопел и шумно плевался. В этот момент он был похож на закипающий старинный медный чайник в кожаном прожженном фартуке.

— Нет, ты только посмотри, Бал! — оглушительным басом он обращался к своему подмастерью, резко, короткими рывками затягивая многочисленные кожаные ремешки на соединяющихся пластинах панциря.

— Вот как эта, их учеба магишная, людей ума лишает! Съемный доспех заказал магик для безмозглой костяшки! Еще и меня, уважаемого мастера Граника, слушать отказался! Нет, ты слышишь, Бал?! Меня не слушать?!

Подмастерье, коренастый шатен с пятнами старых ожогов на левой щеке и обеих руках возился в углу с шестопером, только что, завершив приклепывать войлочную подушку, обтянутую кожей, к щиту. Неровно, клочьями подстриженный, с сальными волосами, перетянутыми плетеным ремешком, он изумленно округлял глаза и неодобрительно надувал щеки, всем своим видом демонстрируя, что да, эта нынешняя молодежь переходит все границы неуважения старших.

— Совсем они там, в академиях своих, уважать наибольших разучились! Только глупые придумки свои за дело считают! Может, мне еще этой костяшке дырки для дыхания в шлеме просверлить? А на костяную задницу тоже войлока приделать?! Чтоб сиделось мягче?

Подмастерье, все также молча, продолжал осуждающе хмыкать и согласно кивать головой на каждую реплику мастера, одновременно крепя петлю из стальной цепи к рукояти шестопера. Мастера начинало постепенно задевать молчание подмастерья, и часть недовольных взглядов стала перепадать ему.

— Ты меня слушаешь, Бал? Ага, слушай! Я тебе дело говорю! — мастер сердито дернул за один особо зловредный ремешок — Так вот! Нет, не чтут сейчас эти магики заветы наших отцов! Вот, помню так же ко мне пришел один из этих, магов и говорит…..

Что сказал кузнецу пришедший тогда маг, осталось неизвестно. Дверь в помещении кузницы распахнулась, впуская прохладный утренний воздух и на пороге мастерской, появился маг Смерти Ворант одетый в коричневый походный костюм, в высоких кавалерийских сапогах и с коротким мечом на поясе.

— Мастер Граник. — войдя в помещение, обратился маг к плакировщику — Вы закончили работу над заказом?

— Сейчас, ваше магичество, пару минок подождите. Токо дырочку еще одну проткну в ремешке.

Сделав дополнительное отверстие и затянув ремешок, Граник, с шилом в руках обернулся к магу.

— Так-то вот все. Оружна теперь ваша костяшка. Только вот, работа того, не обычная нынче.

— Что вы этим хотите сказать, уважаемый мастер?

— Ну…. Добавить бы монет надо, ваше магичество. Тут подумать пришлось…. Кожа вот, излишне ушла. Перерасход вышел, матерьяла. На два серебряных лаурия убыток у меня.

Ворант мгновенно закаменел лицом и вкрадчиво, негромко спросил:

— Я не ошибусь, если напомню вам, мастер Граник, что мы договаривались на определенную сумму оплаты за работу с учетом всех сложностей? И вы, лично, дали мне свое согласие?

— Ну… — кузнец неторопливо, слегка угрожающе, переложил стальное шило из руки в руку — Было такое. Да вот, ваше магичество, излишни затраты появились.

— Вы давали свое согласие или нет, мастер Граник?

— Давал, ваше магичество, но….

— Тогда вашу речь, мастер, о дополнительной оплате считаю не уместной! — коротко обрубил разговор Ворант, положив руку на рукоять меча и не отводя пристального взгляда от Граника, кратко скомандовал Опалину — Страж! Вооружайся и иди за мной!

Проходя мимо мастера Граника, Опалин явственно прочитал на его лице обещание отыграться в будущем за сегодняшний неуспех.

«Блаженны верующие» — подумал весело Опалин, выходя из мастерской. Рядом с входом в помещение, привязанные к столбу коновязи, стояли пегая кобыла мага и костяной одр Опалина, нагруженный сумками. После быстрого осмотра своего средства передвижения ему подумалось, что с требованием личного скакуна, он несколько перегнул палку. Вряд ли этот одр выдержит его нынешний вес, вдобавок еще несколько десятков килограмм брони, оружия и припасов. Ворант, похоже, думал так же. На Костяном коне не было седла, и повод был наброшен на луку седла Воранта. Только вот маг не счел нужным довести свои мысли до сведения Опалина. Ни слова ни говоря, Ворант вскочил в седло и Опалин был вынужден безропотно направится вслед за ним.

«А у юноши, похоже, прорезаются острые зубки» — подметил лже-телохранитель мага, быстро шагая за маленьким караваном, в легких клубах пыли, поднятых копытами живой и не мертвой лошадей.

«Ну, этого и следовало ожидать. Человеческая натура неизменчива и предсказуема. Мелочи. Лучше поглядим, что день грядущий нам приготовил».

Так, размышляя на ходу, Опалин прошел под подъемной решеткой главных ворот, покидая территорию Мертвого двора. В глубине души он надеялся, что навсегда.