Хроники Сен-Жермена

— Одну минутку. Я уверена, что все можно исправить. — Она повернулась и пошла к служебному отделению.

— Простите, — сказала Джиллиан виновато.

— Ну что вы, что вы. Тут нет никакой вашей вины. Машинам тоже свойственно ошибаться, а в салоне свободно. Уверен, нашу проблему легко разрешат. — Взгляд нового пассажира по-прежнему был спокоен. — Я не хотел вас потревожить.

Джиллиан царственно взмахнула рукой, показывая, что ничуть не встревожена, и едва не выронила книжонку. Она покраснела и, почувствовав это, смутилась еще сильней. Боже, ну что за глупость — краснеть, когда тебе двадцать два! Быстро глянув вверх сквозь решетку ресниц, она поняла, что ее смущение позабавило незнакомца. Ей захотелось сказать что-либо убийственно-остроумное по поводу сложившейся ситуации, но фраза не задавалась, и остатки здравого смысла, гибнущие в пучине полнейшего замешательства, призвали ее к спасительному молчанию.

Через минуту стюардесса вернулась.

— Извините, сэр, — сказала она. — Очевидно, произошла ошибка в наборе. Вам предлагается место «В», у прохода. Но если вас это почему-то не устраивает…

— Ну что вы, все в порядке. — Мужчина взял у красотки посадочные талоны и отдал один из них Джиллиан. — Благодарю, что позаботились обо мне, и весьма ценю вашу любезность. — Он вновь блеснул улыбкой и, наклоняясь, чтобы положить тонкий кожаный чемодан под сиденье, доверительно сообщил: — Я даже в некотором роде признателен, что спорное место осталось за вами.

— Да? — удивилась Джиллиан. — Разве вам не хотелось бы устроиться у окна?

— Знаете ли, в полетах мне не очень комфортно. Слишком велико расстояние до земли.

Джиллиан снова открыла было книгу, но вдруг сказала:

— А мне летать нравится.

— Ну-ну. — Мужчина рассеянно усмехнулся. — И часто ли вам доводится путешествовать таким способом?

— Нет, не очень, — призналась она. — Я несколько раз летала в Денвер, к отцу, и один раз во Флориду. Европа — самое дальнее из моих путешествий.

— Вы провели лето в Италии? И что же? Приятны ли впечатления? — Кажется, ему нравилось чуть поддразнивать свою молоденькую соседку.

— Приятны. Италия хороша, но и кроме нее я много где побывала. Милан просто чудесное место для начала и завершения путешествий. — Джиллиан загнула уголок страницы и отложила на время книгу. — Меня поразила Флоренция. Вы там, наверное, бывали.

— Бывал, правда, давненько. Когда были живы друзья. — Попутчик щелкнул пряжкой ремня. — Что вы еще повидали? Париж? Вену? Рим?

— Париж и Рим — нет. Но я побывала в Вене. И в Праге, и в Будапеште, и в Белграде, и в Бухаресте, и в Софии, а также в Сараево, Загребе, Триесте и на закуску — в Венеции. — Она с удовольствием перечисляла названия этих замечательных городов. — Чудесное лето, и у меня такое впервые!

Брови попутчика приподнялись.

— Не совсем обычный маршрут для студентки. Венгрия, Румыния, Болгария, Югославия… Это вроде бы не те страны, какими обычно интересуется американская молодежь.

Женский голос по громкой связи предупредил на трех языках, что сигареты должны быть потушены, а ремни — пристегнуты, ибо самолет готовится к взлету.

Джиллиан нахмурилась.

— С чего вы взяли, что я студентка?

— А кто же? — парировал он добродушно. — Студенты, откуда бы они ни были, всегда одеваются одинаково. На вас джинсы, футболка, у вас прямые русые волосы, а судя по тому, как вы произносите «р», я бы отнес вас к уроженкам среднего запада США.

С некоторой неохотой Джиллиан призналась:

— Я из Де-Мойна.

— Это в Айове, не так ли?

Их разговор был прерван гулом моторов. Самолет оттащили от терминала, и он стал выруливать на взлетную полосу.

Из служебного отделения вновь выпорхнула стюардесса и забубнила на английском, французском и итальянском обычный текст, оповещающий пассажиров о расположении кислородных масок, спасательных жилетов и аварийных выходов. Джиллиан слушала ее с деланным равнодушием вся обмирая от приятного волнения перед взлетом. Мужчина, сидящий рядом, поморщился, прикрывая глаза.

Около пяти минут самолет тащился вдоль каких-то ангаров, потом на секунду замер и весь затрясся. Раздался свирепый, нарастающий рев. Грузный лайнер рванулся в воздух, земля стремительно унеслась вниз, уши, как водится, заложило, но в них все равно проник мерзкий звук убирающихся шасси. Затем стюардесса с размеренной монотонностью сообщила, что пассажирам можно ходить по салонам и курить в отведенных для этого местах.

Джиллиан, следившая, как Милан отдаляется и становится все меньше и меньше, невольно вздохнула.

— Взгрустнулось? — спросил сосед.

— Немного. Я, конечно, рада, что возвращаюсь домой, но поездка была такой чудной. И вот она кончилась. Жаль!

— А чем вы намерены заняться в дальнейшем? — прозвучал следующий вопрос.

— Скорее всего, преподаванием. Меня берут в среднюю школу. Это мое первое место. — Она вновь посмотрела в окно.

— Кажется, вас не очень устраивает подобная перспектива? — В тоне попутчика не ощущалось ни капли сарказма. — Если работа вам не по нраву, зачем же за нее браться?

— Ну как же, — сказала Джиллиан, надеясь, что ее голос звучит достаточно рассудительно, — я же должна делать что-то. Замуж я пока что не собираюсь… — Она осеклась, вспомнив, как расстроилась мать, услышав о ее разрыве с Гарольдом. Все равно из этого брака не вышло бы ничего хорошего, менторским тоном сказала себе Джиллиан, как говорила почти ежедневно начиная с десятого апреля — даты, когда возвратила кольцо.

— Я, кажется, влез не в свое дело. — В голосе мужчины звучало сочувствие. — Простите меня.

— Пустяки, — ответила Джиллиан, не желая зацикливаться на личной проблеме. — Я просто задумалась о высоте, на какой мы летим.

— Да? — Темные, загадочные глаза соседа странно блеснули. — Тогда, может быть, вы мне расскажете, что вам довелось повидать.

— Знаете, — сказала Джиллиан, радуясь поводу выбросить Гарольда из головы, — я ведь очень стремилась туда, где в конце концов очутилась. Читала, готовилась. И меня поразило, насколько там все не так.

— Не так? В каком смысле?

— Ну-у… поражает не сама старина, — медленно произнесла Джиллиан, — а то странное чувство, какое она вызывает. То есть реальность глубже и шире того, о чем нам долдонили в школе. Например, находясь в замке Брэн, я поняла, почему о нем ходят легенды. И почему многие до сих пор верят в них.

Попутчик пошевелился.

— Замок Брэн?

— Да. Вы знаете, чем он знаменит? Это замок, который Брэм Стокер использовал как прототип замка Дракулы. Так, по крайней мере, утверждают сейчас знатоки. Я хотела побывать и на развалинах настоящего обиталища Дракулы, но погода испортилась, и нас туда не повезли.

— Странно, что вы интересуетесь такими вещами. Не думаю, что вас всерьез интересует тема балканского сопротивления турецким вторжениям.

— О нет, — рассмеялась Джиллиан, немного смутившись. — Просто… Меня привлекают вампиры и все, что с ними связано. Книги, фильмы, прочие вещи.

— Ах да, конечно! — Теперь тон соседа сделался ироничным.

— Согласна, они не источник вдохновения для великих творений искусства, но легенды о них дают столько пищи для размышлений…

— И интимных фантазий? — мягко предположил мужчина.

Джиллиан почувствовала, что снова краснеет, уже сожалея, что завела этот разговор.

— Иногда. — Она гордо вскинула голову. — Лугоши, Ли — они восхитительны! И, мне кажется, весьма сексуальны.

Мужчина чуть было не рассмеялся, но сумел сохранить вежливую серьезность, от которой Джиллиан пришла в молчаливую ярость.

— Это все книжное, — прозвучало через минуту.

— И пусть! — вскинулась Джиллиан. — Я знаю многих людей, разделяющих мою точку зрения.

— Чисто американское небрежение к серьезным вещам. — Сосед покачал головой. — Было время, когда за подобные заявления жестоко карали.

— Ерунда, — ответила Джиллиан, но не очень уверенно. За время поездки по восточной Европе она по многим мрачноватым приметам убедилась, что фанатизм и невежество еще не ушли в прошлое.