Страница 24 из 69
— Боюсь, что эти вещи мне велики, — ответила Пейтон. — Белинда выше меня.
— Возможно, вы правы, — недовольно сказала Грейс. — Но кое-что можно ушить, переделать. Ладно, дождемся Белинды, поговорим с ней. А пройтись по магазинам не лишнее. Может, вы найдете у нас что-нибудь подходящее.
— А у вас есть магазины уцененных товаров?
— Уцененных товаров? — Глаза Грейс округлились от удивления. — Неужели вы стеснены в расходах? Барри мне говорил, что вы живете довольно скромно, но у вас, должно быть, есть сбережения. Вы же — Чидл. Разве вы не из бостонских Чидлов?
— Нет, — обескураженно ответила Пейтон. — Мой отец — эстонец, его настоящая фамилия Чидокумо, но, видите ли, Нелл, моя мать — ее девичья фамилия Тоул — давно себе вбила в голову, что она знатного рода, и когда выходила замуж, вынудила отца сменить фамилию Чидокумо на Чидл. В качестве довода она приводила расхожие слова того времени: «У Тоулов деньги, у Чидлов — банки». Мои предки со стороны матери были действительно состоятельными людьми. У них в Бостоне был огромнейший дом. Нелл мне показывала его. Увы, на него мы можем теперь только смотреть. Времена изменились, и мы с матерью еле сводим концы с концами.
Грейс помрачнела, но быстро овладела собой и, натянуто улыбнувшись, произнесла:
— Я сейчас поеду навестить свою мать, бабушку Белинды и Барри. Она в частной лечебнице. А Барри хочет сводить вас к своему другу. Не дайте Барри у него засидеться. Не опоздайте к обеду.
Нил, однокашник Барри, жил на соседней улице в добротном каменном доме, почти не уступавшем своими размерами дому Леонарда и Грейс. Пейтон вздохнула: мир богатых людей, у которых одни заботы — купить новый шикарный автомобиль взамен старого, чуть похуже.
Нила нашли в гостиной. Он сидел в мягком кресле и смотрел по телевизору спортивную передачу. Он оказался длинноволосым, лохматым молодым человеком с крутой крепкой головой, высоким лбом, длинным носом, большим ртом и выдающимся вперед подбородком.
— А, старик, рад видеть тебя! — Нил вскочил с кресла, умильно сверкнув глазами из-под больших круглых очков. — А что за очаровательное создание рядом с тобой?
— Нил, это Пейтон, моя невеста, — с апломбом ответил Барри.
— Ты, никак, решил остепениться, старик? Похвально, пижонов хватает и без тебя. Правда, местные барышни, как пить дать, спадут с лица, узнав эту новость. Потерять такого плейбоя весьма огорчительно. — Нил подмигнул Пейтон и захохотал так, что в серванте зазвенели бокалы.
— Ничего, старик, ты заменишь меня. Да ты и так времени не теряешь. У тебя сошли все прыщи. Наглядный пример того, что секс способствует обмену веществ. — Барри повернулся к Пейтон и пояснил: — Нил в школьные годы был ужасно прыщавым. Мы звали его Бобоном.
Пейтон натянуто улыбнулась, удивляясь необычному лексикону школьных приятелей. Ее размышления прервала Айрин, мать Нила, вошедшая в комнату с подносом в руках, на котором стояли бутылочки с кока-колой и две вазочки — одна с чипсами, другая с оливками.
Айрин чем-то походила на Грейс. Правда, она казалась более женственной, носила не такую строгую прическу, но взгляд у этой круглолицей миловидной дамы был точно таким же, каким буравила Пейтон будущая свекровь.
— Не предлагаю вам ничего посущественней, — сказала Айрин, поставив поднос на стол. — У всех впереди плотный обед. — Она окинула Пейтон взглядом, в котором, казалось, сквозило неодобрение, и не спеша вышла из комнаты.
Пейтон нимало не сомневалась, что, встретившись, Грейс и Айрин станут перемывать ей косточки, осуждая и ее плохие манеры, и непрезентабельную одежду, и вульгарную внешность.
Между тем Нил и Барри, пританцовывая, дергаясь и имитируя руками игру на гитаре, запели «Ни слова о Нострадамусе», популярную песню из репертуара любителей рок-н-ролла.
Пейтон не была любительницей рок-музыки, но не могла скрыть улыбки, глядя на двух «стариков», веселящихся от души.
— Ты понравилась Нилу, — радостно сказал Барри по дороге домой.
— Откуда ты знаешь? — спросила Пейтон.
— Да он глаз с тебя не сводил.
В доме были слышны посторонние голоса.
— Это Мэри и Артур, — пояснил Барри.
Мэри, чистенькая и аккуратная старушка в розовом акриловом свитере и длинной шерстяной юбке, сидела в инвалидной коляске. На лице ее застыла блаженная, но, казалось, бессмысленная улыбка.
Артур, невысокий седовласый мужчина с мечтательным выражением на лице, изборожденном морщинами, стоял рядом с коляской. Поздоровавшись за руку с Барри, он подошел к Пейтон и, обмусолив ей щеку, проговорил:
— Мне восемьдесят шесть лет, а Мэри — девяносто три года. Мне всегда нравились женщины старше меня.
— Артур, ты о чем? — подала голос Мэри.
— Ты старше меня.
— Не слышу.
— Ты старше меня, Мэри, — повысив голос, сказал Артур. — Ответом ему послужил пронзительный писк. — Мэри, поправь свой слуховой аппарат.
— Батарейки, наверное, сели, — отозвалась Мэри. — Барри, дорогой, посмотри. Если нужны батарейки, у меня есть запасные.
Барри снял со старушки слуховой аппарат, что-то поправил и снова прикрепил его к уху.
— Бабушка, — сказал он, — познакомься с Моей невестой. Ее зовут Пейтон.
— Я знаю, ты женишься. Рада за тебя, Барри. И за вас тоже, милая. — Старушка перевела взгляд на Пейтон и благосклонно кивнула. — Извините меня, дорогая, я глуховата. Барри, а где состоится обряд? В нашем храме?
— Бабушка, Пейтон — не еврейка.
— Что ты сказал? Барри взглянул на Грейс.
— Мама, ты разве бабушке не сказала?
— Не сочла нужным.
Барри недоуменно пожал плечами и гаркнул:
— Бабушка, она не еврейка.
— На обед будет индейка? Прекрасно. Артур любит индейку.
Барри заорал во всю мочь:
— Пейтон не еврейка.
— Барри, потише, — крикнул из соседней комнаты Леонард, — ты подымешь на ноги всех соседей. Решат, что у нас пожар.
Пейтон иногда с неприязнью задумывалась над тем, что Барри — еврей. Возможно, эта неприязнь исходила из неверного представления, полученного ею еще в школьные годы, о вероломстве евреев. Она почему-то тогда считала, что Христа убили евреи. В то время она и понятия не имела, что Христос сам был евреем, да и сейчас в этом уверена не была.
— Бабушка, — потеряв терпение, сказал Барри, склонившись над ухом Мэри, — Пейтон — христианка.
— О Боже! — пролепетала старушка. — Мне это и в голову не пришло.
— Мэри, я не очень религиозна, — вступила в разговор Пейтон, стараясь поддержать Барри. — А скажите, Иисус был евреем?
Вопрос повис в воздухе.
Белинда села за пианино и начала перебирать клавиши.
— Извини меня, бабушка, — виновато произнес Барри, — но я люблю Пейтон.
— Узнай твой дедушка, что ты женишься на христианке, его бы хватил паралич, — недовольно сказала Мэри.
— Слава Всевышнему, что он умер. — Барри молитвенно сложил руки.
— Хватит, Барри! — резко сказала Грейс. — Успокойся!
Белинда взяла низкий аккорд и, оторвавшись от пианино, раздраженно проговорила:
— И в самом деле, Барри, помилосердствуй. Ты доведешь бабушку до сердечного приступа.
— Вечно вы на ее стороне, — возмутился Барри. — Ей вполне по силам знать правду.
— Евреи тысячелетия женятся на еврейках, — твердо сказала Грейс. — Никто, Барри, не принуждает тебя придерживаться в вере ортодоксальных позиций, но в обыденной жизни отступать от веры предосудительно. А вам, Пейтон, не кажется, что вы были бы более счастливы, если бы вышли замуж за человека своего круга?
— Я мечтаю о свадьбе, — наивно сказала Пейтон, — а о замужестве еще толком не думала.
— Вы верите в непорочное зачатие? — подал голос Артур.
— В непорочное зачатие? — растерянно повторила Пейтон и непроизвольно положила руки себе на живот, на мгновение решив, что беременна.
— Ну да, я о том идиллическом случае, когда муж, возвратившись домой после продолжительного отсутствия, узнает, что Мария, его жена, на сносях.