Страница 33 из 36
Именно те племена, у которых объем подготовки к будущей деятельности был достаточно большим, стали сильно прогрессировать в своем социальном и интеллектуальном развитии, поскольку очевидная эффективность такой деятельности вызвала стремление к еще большей эффективности. Те же племена, которые отнеслись к подготовке без должного внимания и у которых охота носила индивидуальный характер, развивались замедленно или вырождались. У ныне известных отсталых народностей слабо выражено как хранение прошлого опыта, так и планирование будущей деятельности.
Интересный в этой связи факт сообщила газета "Штерн" (Гамбург). У племени (100 человек), обитающего на одном из Андаманских островов (Индийский океан), нет ни вождей, ни шаманов. Их средства охоты – луки, стрелы, остроги. Однако их древние ритуалы связаны главным образом с подготовкой к охоте[16]. Спрашивается, каким образом вожаки племени могли осуществить подготовку к будущему действию, воссоздать и "проиграть" воображаемую ситуацию? Может быть, к этому времени люди уже пользовались достаточно развитым звуковым языком? Но мы предположили, что до "выхода" из наличной ситуации острой потребности в звуковом языке еще не было. А те знаки-команды, которые выражали начальные элементы стандартной ситуации, были явно недостаточны для представления процесса подготовки действия.
Здесь естественно представить, что первоначальной и достаточно богатой возможностями формой знакового поведения людей явилась пантомима – драматическое действо. Широко известны подражательные способности обезьян, тяга к имитации поведения взрослых у детей, копирование трудовых движений в народных танцах. Все это может свидетельствовать о том, что у человека были возможности (психические и физические) и необходимость изображать мыслимую ситуацию в форме имитации действий, осуществляемых в реальной ситуации.
О том, что драматическое действо является самым древним видом искусства, говорят многие историки. Так, И. Гирн считает, что драма "была в ходу задолго до изобретения письма, живописи и фонетической графики, может быть, она древнее самого языка"55. Так же полагает и советский исследователь А.С. Гущин. Он в отличие от И. Гирна непосредственно связывает древнее драматическое действо с реальной производственной деятельностью. Подводя итог своим рассуждениям, он пишет: "Таким образом, в самом общении людей между собой процесс осознания человеком действительности и передача опыта этого осознания другим получили свое древнейшее воплощение в жесте и действии человека – образ воплощался действием". И далее: "…не будет очень сильной гипотезой заключить, что и древнейший образ, созданный в искусстве танца и драматизированной игры, был образом производственного действия человека"56.
Интересно, что у некоторых современных первобытных племен распространен обычай описывать в пантомиме (не в праздничном танце) недавно пережитые события, и это делается без особой практической нужды, просто для самовыражения, что противоречит естественному стремлению к экономии энергии. Возвращающиеся с войны, охоты или рыбной экспедиции люди часто таким образом воскрешают свои переживания дома в драматическом танце, исполняемом перед женами и детьми (И. Гирн).
Если пантомима исполнялась просто для эмоциональной разрядки (хотя и в этом случае ее значение было гораздо серьезнее: описывая прошедшие события, участники закрепляют в себе и передают соплеменникам информацию об этих
Гирн И. Происхождение искусства: Исследование его социальных и событиях, способствуя тем самым накоплению и передаче коллективного опыта), то можно предполагать, что она исполнялась и перед предстоящей деятельностью. Конечно, сознательно планировать в пантомиме будущую деятельность – задача психологически более трудная, чем имитация прошедших событий. Поэтому вполне возможно, что подготовка проходила в другом ключе – заручиться благосклонностью животного – объекта будущей охоты, а впоследствии и духов, устрашить враждебное племя воинственным танцем и т. д.
Может быть, не всегда сознательно, но лидер племени, наиболее сильный воин-охотник, в какой-то мере должен был учитывать условия будущей деятельности (вид и повадки животного или враждебного племени, как и когда следует напасть и т.д.) и обрисовать хотя бы приблизительные ее контуры. Естественно, что наиболее развитый лидер учитывал больше факторов и детальнее "прорабатывал" будущее поведение, сознательно или подсознательно понимая важность и эффективность подготовки.
По мнению многих исследователей, драматическое действо с самого начала было не только и не столько средством эмоционального самовыражения или настраивания на определенное поведение, сколько способом общения мыслями, передачи информации. Для выяснения значения пантомимических средств передачи мыслей на более низких ступенях культурного развития имеется достаточное количество подтверждающих фактов. Бушмены, австралийцы и эскимосы дают нам образцы высокоразвитого драматического языка (И. Гирн).
Однако в пантомиме происходит не просто передача информации, взаимный обмен ею, но и обучение неопытных соплеменников будущему действию. Фиктивные сражения, как и изображение работы в игре, облегчают выполнение последующих движений. Даже не участвующие в танце извлекут пользу из одного только наблюдения за действиями, к которым им придется впоследствии прибегать самим (И. Гирн).
Итак, значение пантомимы для развития культуры первобытного человека, для обогащения его интеллектуального и социального опыта нам кажется кардинальным. Таково же оно и для возникновения языка.
С семиотической точки зрения пантомима была, конечно, текстом,'состоящим из иконических знаков. Но если иметь в виду все знаковые средства, которыми пользовался первобытный человек, то здесь имели место и знаки-индексы, выражавшие начальные элементы стандартных ситуаций, и даже символы, по крайней мере в изобразительном искусстве.
Зарождение и цервые этапы развития языка протекали, по всей видимости, в условиях постоянного взаимодействия поведения в игровой и реальной (наличной) ситуации при доминирующем значении последней. Первые драматические действа имитировали прежде всего те моменты пережитой реальной ситуации, которые были наиболее сильно эмоционально окрашены (стрессовые). Это появление объекта охоты нли врагов, схватка, поражение, победа н т.п. Естественно, что изображение этих моментов сопровождалось эмоциональными выкриками (боевой клич, крики ярости, отчаяния, радости и т.п.), которые были уже не выражением эмоций* а лишь обозначением их.
Тот факт, что изображение пережитого события сопровождалось озвучиванием, признают многие исследователи. А.А. Леонтьев считает, что "на определенной ступени развития в распоряжении первобытного человека должен был оказаться «двойной комплект» сигнальных средств для одних и тех же трудовых ситуаций – действие и звук; причем звук был пригоден практически для всех условий сигнализации (кстати, он был, вероятно, очень громким – вспомним звуки, издаваемые гориллой), а действие – отнюдь не для всех: оно не годилось ни ночью – в темноте, ни в густом лесу, ни в условиях сильно пересеченной местности"57.
Эта традиция сочетать игровое действие со звуковым сопровождением была свойственна и первобытному искусству. Пантомимическое представление в большинстве случаев должно дополняться рассказом или описательной песнью; поэтому в простом изображении действительных событий, характеризующем низшие формы эпического искусства, оба эти средства интеллектуального выражения обыкновенно выступают вместе (И. Гирн). Остатки этой традиции можно увидеть и в античной драме с ее хором, и в мистериях, в народных танцах (например, хороводы).
Хотя факт параллельного существования действия и связанного с ним озвучивания мы считаем фундаментальным для возникновения членораздельной речи, сам по себе он является лишь условием, но не объяснением этого процесса. Можно говорить только об одной знаковой системе, а именно имитирующем действии, звуковое же сопровождение было лишь сопутствующим и вспомогательным средством. Задача как раз и состоит в том, чтобы понять, благодаря чему произошло перераспределение знаковой функции между действием и звуком и каким образом нечленораздельное звуковое сопровождение (эмоциональные выкрики, звуко-изобразительные возгласы) действия превратилось в членораздельную речь.
16
За рубежом, 1982, N 22, с. 23.
125