Страница 10 из 13
Внимание! Из парадной выходит загадочный старик! И несёт банку! А в банке что-то шевелится! Конечно, то самое, что прыгнуло с балкона в бидон!
Женька вился на самокате вокруг Сергея Васильевича, лавируя среди прохожих, подъезжал то справа, то слева и пытался заглянуть в банку. Но видел только этикетку "Маринованные грибы" и лапки с перепонками.
Вот что: лучше он заедет спереди!
Женька выехал на мостовую, в три замаха ноги обогнал старика с банкой, потом повернул.
Старика не было!
Женька дёрнулся направо, налево…
Синий плащ и соломенная шляпа мелькнули на переходе. Женька ринулся туда, догнал беглеца и уже не отставал от него.
Вот наконец удобный момент. Женька объехал старика, круто затормозил, и… какой ужас! Это был не тот старик и не та банка. Та была только шляпа.
Старик опять от него ускользнул!
— Проклятие! — сказал Женька.
Но не думайте, что он отступит. Он только съездит домой, подкрепится и опять вернётся на пост.
14
С большим ведром в одной руке и с удочкой в другой председатель отряда Коробкин шагал по берегу реки. Он выбирал самое рыбное место. Его план был прост и разумен: наловить рыбы, продать, разделаться с тритоном, Шершилиной и вылезти из этой дурацкой истории.
Вот, кажется, нашёл!
У самой реки стоял деревянный домик. На нём торчала антенна телевизора. Рядом в реку уходили шаткие мостки.
По всему берегу, как птицы на проводе, сидели рыбаки и торчали удочки.
Сперва Миша прошёлся туда и обратно и пригляделся. Лучше всего клевало у одного старого рыболова. Он сидел в тени домика. У него было три удочки, и он едва успевал снимать с крючков рыбу и бросать в ведёрко.
Миша решил, что его место тут. Он подошёл и прежде всего любезно сказал:
— Здравствуйте!
Рыболов, не глядя на него, что-то пробурчал. Рыбаки терпеть не могут, когда им мешают.
Миша был вежливым мальчиком. Он поставил своё большое ведро рядом с рыбаком, сел и пожелал ему хорошего улова. Рыболов просто плюнул от ярости. Нет хуже, как сказать что-нибудь такое, когда человек удит рыбу!
Миша больше не заговаривал с рыбаком, но искоса посматривал на него и всё делал, как он: немножко размотал леску, нацепил червяка на крючок и забросил в реку.
Не клевало. У рыболова тоже перестало клевать. И он начал бурчать себе под нос о некоторых, кому не хватает места, кто сам рыбалку не понимает и другим пакостит.
Миша подумал: "Не твоё дело, где хочу, там и сижу". Но вслух ничего не сказал.
Они глядели на поплавки. Рыба не клевала. Старого рыбака душила ярость. Он повернулся и, прищурившись, посмотрел на Коробкина, на его большое ведро.
— Эй, ты! Тебе ведёрко не маловато? Ты бы лучше ванну!
Миша молчал. Он злорадно думал, что его удочка вдвое длиннее, чем у этого грубияна. Миша ему сейчас покажет. Вот закинет крючок на самую середину реки…
Он привязал камень к грузилу, встал, и, взявшись обеими руками за удочку, ка-ак размахнулся!..
Что это значит? Кто это держит леску за его спиной? Миша оглянулся и увидел, что его крючок зацепился за антенну на домике.
Между тем в домике три сестрички и кошка сидели перед телевизором. Они смотрели передачу "Для семьи". Родители на экране объясняли своим непослушным детям, как плохо вести себя плохо, и как хорошо вести себя хорошо.
На этом месте самая маленькая сестричка Люська заснула и свалилась со скамейки. Валя и Галя подняли её за шиворот и усадили на место.
А Миша Коробкин отчаянно дёргал леску, антенна качалась, но не отпускала крючок.
Рыбак с наслаждением смотрел на эту сцену.
— Эй, парень! — сказал он. — Может, научишь: на какую наживку дома клюют?
Что такое? В телевизоре родители вдруг лихо заплясали! Верхние половины туловищ отделились от нижних, а непослушных детей стало вдвое больше. По экрану побежали весёлые полосы.
У трёх сестричек загорелись глаза. Они подпрыгивали, визжали, хлопали в ладоши и хохотали. Кошка мяукала, а маленькая Люська от смеха свалилась со скамейки, но её не подняли.
Мише Коробкину пришлось влезть на крышу и отцепить крючок. А рыбак веселился на берегу. У него опять начало клевать.
И вдруг на экране всё исчезло и появилось другое: "Ремонт сельскохозяйственного инвентаря".
Девочки дружно заревели. Прибежала мать и нашлёпала всех подряд, и даже кошку, хотя кошка была не виновата.
Миша тоже не был виноват ни в чём. Виновата во всём была Шершилина. И рыбак. Больше Миша не сядет рядом с ним. Миша — парень с головой и знает, что делать.
Он молча забрал своё ведро и пошёл на мостки. Там леске не за что будет зацепиться.
Пока Миша насаживал червяка, вдали на реке показался речной трамвай.
На открытой палубе у борта стоял Сергей Васильевич в новой соломенной шляпе. Обеими руками он бережно держал банку, в которой сидел тритон. Сергей Васильевич вёз страдальца к доброму Александру Владимировичу, который так прекрасно ловит мух.
Миша Коробкин и не подозревал, как близко от него проплывал тритон — тот самый, из-за кого он терпел такие муки!
Пока Миша возился с червяком, речной трамвай подходил всё ближе.
Вот он почти поравнялся с мостками.
Миша опять взялся обеими руками за удочку, размахнулся — и леска с крючком полетела к пароходику.
Несчастный день!
Крючок впился в соломенную шляпу Сергея Васильевича. А тот, бедняга, даже не мог схватиться за голову, потому что обе руки были заняты банкой!
Он только скорбно смотрел, как его новая шляпа птицей неслась к берегу…
Злой судьбе и этого было мало. Дёрнув удочку, Миша свалился с мостков в воду.
Рыболов катался по траве от смеха. Но когда Миша, барахтаясь у мостков, заблеял, как ягнёнок, он вытащил его из воды за шиворот.
Мокрый Миша дрожал на берегу от злости и досады. Рыболов поймал удочку, отцепил шляпу, положил её в ведро и любезно подал Коробкину.
— С уловом! — поздравил он.
15
Придя домой, Боря и Лёва прежде всего посадили Шарика на Борину кровать.
Лёва требовал, чтобы Боря сразу начал учить Шарика говорить «ку-ку». Но Боря ответил, что прежде всего он хочет видеть тот Левин топорик, который сейчас выиграет. А Лёва сказал, что тогда он хочет видеть тот насос, который скоро возьмёт себе.
Они ещё раз перевернули комнату, и без того перевёрнутую. Топорик нашли среди банок с крупой.
Лёва сказал:
— Теперь можешь учить! Но Боря сказал:
— Кон на кон!
Пока насос не будет лежать против топорика, он учить не может.
Насос нашёлся под вешалкой, в папином сапоге.
Тут Шарик начал лаять — как всегда, когда не надо. Мальчики испугались: сейчас явится ябеда Серафима Ивановна и прошипит: "Так и знала! Эти бандиты опять притащили какую-то пакость! Имейте в виду: всё доложу отцу!"
— Тубо! Пиль! Апорт! — кричали Шарику наперебой Лёва и Боря.
Но щенок не был так образован, как они, и не понимал этих красивых слов.
— Учи его скорей говорить «ку-ку» вместо лая! — шептал Лёва.
— Если ты ничего не понимаешь в профилактике (откуда он взял это слово?), то лучше молчи, — сказал Боря. — Как, по-твоему, может голодная собака говорить «ку-ку»?
— Не может, — честно признал Лёва.
— Вот то-то и оно! Тогда не спорь, а тащи кусок колбасы!
Теперь они перевернули кухню. Колбасы не было. Правда, были уксус и винегрет, но они для профилактики не годились.
Вдруг с улицы донёсся вопль:
— Борилёва-а-а-а! Боря перегнулся вниз.
Под окном стояли мальчики с их двора с мячом.
— Не. Мы заняты, — сказал Лёва.
— Заняты-ы! — крикнул Боря.
И вдруг Боря увидел: под ним, на балконе третьего этажа, среди цветов, стоит накрытый столик. А на столике — кофейник, чашка, сахарница, и на тарелочке — две сосиски!