Пасынки Бога

Монстр пронзительно всхрюкнул и попытался сразу тремя ручищами зажать фонтанирующую рану. А вот четвертую лапу он, угрожающе растопырив пальцы, протянул к лицу своего обидчика.

Одним дуговым взмахом блистающего клинка, Георгий отсек ему кисть и снова ударил — под левый глаз чудовища, в то место, где, по его расчетам, находилось сердце. Ком еще раз издал возмущенное хрюканье, выдув из ротовой дырки кровавый пузырь, и с грохотом, словно вырванный бурей вековой дуб, рухнул на спину.

Повернувшись, Георгий достал пистолет и направил дуло на Антеуса.

— Не так уж вы всемогущи, господин Мун, как заявляете. И то, что я сейчас здесь, — лишнее тому подтверждение. Всемогущий! Ха! Это вы-то, окруженный целым сонмом врагов, вы, у которого вовсе нет и не может быть друзей. Вся ваша надежда — на крепкие запоры да на тех несчастных мутантов, которым вы только и решаетесь вверить факт своего преступного существования. Именно поэтому мне — одиночке! — удалось сначала вычислить вас, а потом и добраться до вашего лежбища. Вы же не можете доверять никому, кроме кучки вами же созданных уродов! Вот уже без малого полторы сотни лет вы принуждены прятать от всех и каждого свой больной разум! Что — это теперь называется всемогуществом?! Не-ет, господин Мун, вы не всемогущее сверхсущество, каким себя считаете или хотите казаться, — вы опасный безумец! И ко всему, еще калека, лишенный своего тела. Между нами нет и не может быть ничего общего, Антеус Мун… И хочу вас заверить, что «родству» с вами я придаю еще меньше значения, чем вы. А сейчас я намерен доказать, что вы отнюдь не бессмертны…

— Надеюсь, — спросил тот, с любопытством разглядывая аль-Рашида, — ты не собираешься палить в мою голограмму?

Георгий молча покачал головой и сместил ствол к высящейся рядом с троном светящейся колонне.

— Что ты хочешь… — начал Мун с явным беспокойством.

Не обращая на него внимания, аль-Рашид тщательно прицелился и нажал на спуск — раз, другой, третий… Шесть пуль одна за одной устремились к контейнеру, в котором, окруженный сияющим лучистым нимбом, плавал бессмертный мозг Антеуса Муна.

На какой-то момент голографическое изображение восседающего на троне старца дрогнуло и смазалось, теряя объем и четкость.

А в следующее мгновение за спиной Георгия раздался исполненный ярости вопль, и мощнейший удар вышиб пистолет из его ладони. Одновременно многорукий захват стальными тисками сковал его тело так, что перехватило дыхание. И это — несмотря на бронекостюм! Он быстро убедился, что не в состоянии шевельнуть ни рукой, ни ногой.

Неожиданным образом воскресший Ком, визжа, словно раненый вепрь, вздернул своего обездвиженного противника над полом. Георгий попытался было вновь вызвать у себя приступ бешенства и с рычанием забился в удушающих объятиях. Не сработало. Гигант лишь усилил хватку настолько, что бронежилет треснул. Сатана! Слишком силен этот рукастый обрубок! Или же он сам окончательно выдохся. А может, на то есть другая причина? Интересно, отстранение подумал аль-Рашид, почему он схватился за пистолет, вместо того чтобы активировать бомбу? Возможно, все дело в том, что в какой-то момент он вдруг утратил ощущение своей правоты. «Лимит защиты исчер…» — пискнул компьютер и смолк.

— Не припомню, говорил я тебе или нет, — с коротким сухим смешком произнес Антеус, снова восстановивший целостность своего изображения, — что у моего Кома не одно, а целых два сердца… — Он вздохнул и с ироничным сожалением покачал головой. Но Георгий видел, как под маской иронии все естество Муна буквально корчится в конвульсиях демонической ярости. — Так-так, Георгий аль-Рашид, должен признать, ты сильно разочаровал меня… Это ты верно подметил: пока я вынужден скрывать себя от мира. Правда и то, что у меня много могущественных врагов. Но придет время, настанет час — а он настанет, будь уверен! — и Антеус Мун явится миру во всех своих силах, во всем блеске божественного величия! Тогда мне будут петь «осанну» с «аллилуйями» и кадить фимиам в храмах ваших! Мне станут приносить человеческие жертвы!..

Тем временем муновский телохранитель вытащил у обездвиженного Георгия трофейный лазерный клинок и зашвырнул в дальний конец бункера; затем сорвал с головы шлем и с размаху наступил на него ножищей; сработанный из многослойных композитов, выдерживающий прямое попадание из гранатомета, шлем смялся под ступней Кома, точно пустая консервная банка.

— И потом, — продолжал Антеус, — неужели ты мог подумать, что, когда бы не моя на то добрая воля, ты стоял бы сейчас здесь, в моем, как ты выразился, «лежбище»?! Кто, как не я, впустил тебя сюда, радушно отворив двери, словно перед дорогим гостем? Да если бы не моя на то воля, ты, аль-Рашид, до сих пор топтался бы у входа в ожидании приглашения! Знай же, что все эти дни я внимательно и с интересом следил за тобой; и, не будь этого интереса, ты был бы уже мертв. Ведь я сам всякий раз оставлял тебе шанс на спасение! Да, мне любопытно было наблюдать за твоими действиями, за ходом твоей мысли. И мне не хотелось полностью лишать тебя свободы воли и выбора. Ты забавлял меня! Что делать? В душе я игрок, а риск — лучшее лекарство от скуки. Но сейчас, Георгий аль-Рашид, ты огорчил меня по-настоящему! Во-первых, ты нарушил законы гостеприимства — твой поступок элементарно невежлив; во-вторых, он глуп: неужели ты всерьез рассчитывал разрушить контейнер из своей пукалки? Да его даже твой навороченный вихлифатский пулемет не возьмет! Мы, боги, долговечней попугаев. А в-третьих, ты доставил мне несколько неприятных секунд и наговорил много обидных слов. Увы, богохульства я простить не могу. Поэтому я забираю назад свое великодушное предложение о службе…

— Если я не выйду из этой долбаной… чертовой… гребаной Пирамиды, — поневоле сдавленным голосом просипел Георгий, — все поймут, что я… стал очередной… вашей жертвой.

— Почему же не выйдешь? — притворно удивился Мун, злокозненно сверкая глазами. — Выйдешь. Причем победителем. Сегодня у нас должен был состояться заключительный этап выборов моего нового «сына», так вот, победителем в нем объявят тебя, Георгий аль-Рашид. Правда, в предыдущих отборочных турах ты не участвовал, ну да ничего — у совета директоров такое право есть. Потом, мне всегда хотелось побывать в шкуре частного детектива! Кстати, представится отличная возможность пообщаться с моими старыми друзьями из ВСМЦ. Так что, не волнуйся — уже завтра тело Георгия аль-Рашида самостоятельно, на своих двоих, спустится по ступеням Центрального офиса…

Поняв, какую участь приготовил для него Антеус, Георгий вновь отчаянно задергался в объятиях Кома. Бесполезно!

— Мне уже сорок один… — напомнил он в последней надежде.

— Это ничего, — заверил его Антеус, — думаю, Георгий аль-Рашид долго не протянет. У тебя опасная профессия, знаешь ли… Да не переживай ты так! Несмотря на нашу… размолвку, я по-прежнему не планирую уничтожать тебя окончательно. Тут у меня имеется запасной контейнер с плацентарной жидкостью, вот в него-то тебя, точнее, конечно, твой мозг мы и поместим. Годик-другой, пока я гуляю в твоем теле, ты побудешь в «отключенном» состоянии — пусть это станет наказанием за твою дерзость. А потом… потом поглядим. Возможно, я верну тебе какие-нибудь из органов чувств. Чтоб было с кем поболтать длинными зимними вечерами. Ха-ха! Покамест же прощай, Георгий аль-Рашид!

«Как бы то ни было, — думал Георгий, когда Ком с болезненным хрюканьем уносил его прочь, и слыша где-то за спиной затихающий безумный смех Муна, — как бы ни было, а это еще не конец… будет и продолжение…»