Лунные бабочки

— Тонешь, что ли? — Сбросив пиджак на асфальт, Хромов стал перелезать через перила.

— Люди-и! — еще сильнее испугался рабочий, увидев рвущегося к нему на помощь Хромова, и, бросив в воду ведро с краской и кисти, оттолкнулся руками от стенки набережной.

— Ты куда? — удивился Хромов, сидя верхом на перилах и глядя вслед быстро удаляющейся от берега лодке. — Уплыл, — объяснил он, повернув голову к Миронову, который методично, с равными интервалами, встряхивал поднятый с асфальта пиджак Хромова.

— Слушайте, — воскликнул Веточкин, вглядываясь в циферблат наручных часов, — на моих часах двадцать три часа пятьдесят минут! Ночь, одним словом.

— Ну и что, — фыркнул Хромов, — на моих тоже, а они у меня самые точные в мире, точнее эталонных.

— Не пятьдесят минут, а пятьдесят три минуты двенадцатого, — уточнил Миронов, бросив взгляд на свои часы. — Они у меня спешат на три минуты. А в чем, собственно, проблема?

— Смотри, — кивнул головой в сторону ресторана на воде мгновенно протрезвевший Хромов. — Кажется, мы все стали шизофрениками.

Из ресторана «Таверна», который недавно покинули друзья, высыпали люди. На шоссе, проходящем рядом, стали останавливаться автомобили, водители и пассажиры, как бы робея, покидали салоны и, переглядываясь, растерянно смотрели в небо. Из вблизи расположенных жилых домов повалили на улицу жильцы, стали открываться окна. Вокруг ресторана горели электрические гирлянды, у всех автомобилей были зажжены фары, из квартир через открытые окна ярко лился электрический свет. Почти физически ощущалось, что впервые за всю историю своего существования Москва испытывала растерянность.

— Стой, стой! — неизвестно кого стал останавливать все понявший Миронов. — Мы вышли на улицу, когда уже было темно, ночью.

— Вот именно, — мрачным голосом произнес Веточкин, рассматривая слезящимися глазами полуденное солнце над Москвой…

— Я никогда не доверял августу в Москве, — сообщил поверенный в делах американского посольства морскому пехотинцу, охранявшему двор, — а самой Москве не доверяю в любое время дня, месяца и года, впрочем, как и американской прессе. «Вашингтон пост» сообщила, что меня назначают новым послом в России, а кончилось тем, что объявили персоной нон-грата и высылают. Теперь придется мерзнуть под кондиционером где-нибудь в Экваториальной Африке.

— Да, сэр, — невпопад ответил поверенному в делах Либерману морской пехотинец, — странное солнце.

— Ах да, солнце, — спохватился озабоченный служебными перипетиями Либерман, разглядывая полуденное солнце над Москвой в 23:50 местного времени, и, пожав плечами, сказал не столько охраннику, сколько себе: — Август, что вы хотите.

— Это называется — природный феномен, — терпеливо объяснял Борис Александрович внуку, стоя на лоджии восьмого этажа десятиэтажного дома. — Есть солнечное затмение, а есть наоборот.

— Тогда пошли в зоопарк, — предложил пятилетний Женька, решив использовать природный феномен на полную катушку. — Ты же сам говорил, что завтра пойдем.

— Сейчас — сегодня. — Дед показал на экран телевизора в глубине комнаты с появившимся циферблатом точного времени. — Почти двенадцать часов ночи. Ты уже давно должен спать.

— А солнце, — ткнул пальцем в небо внук, — почему светит?

— На то оно и солнце, — с досадой посмотрел на солнечную ночь Борис Александрович, — чтобы светить.

Всему свое место, свой час. Солнце всегда беспощадно к вечерне-ночному имиджу, а неожиданное солнце тем более. На улицах Москвы вдруг оказалось слишком много карнавального вида уродцев. Макияж женщин, юных и не очень, предназначенный для электрического света и ночи, под полуденным солнцем стал похож на грим, накладываемый на респектабельных уродцев в морге. Вечернее одеяние толстокошельковой публики, стекающейся к ночным развлечениям — клубам, ресторанам, театрам, барам, казино, — под солнцем приняло нафталинно-паноптикумный отталкивающий вид. Бриллианты, застигнутые врасплох, потеряли драгоценное мерцание тайны и блудливо засверкали стеклянно-плутоватой фальшивостью. Казавшиеся умными, энергичными, оригинальными и сексуально-привлекательными вечерне-талантливые люди богемно-мажорного типа под лучами парадоксального солнечного полдня резко сморщились, помрачнели, умственно сникли и лихорадочно начали искать освещенную электричеством темноту…

«Интересно, — подумал директор ФСБ, разглядывая из окна кабинета солнечную ночь, — причастны ли к этому мои люди?»

Он подошел к столу и соединился с секретаршей:

— Анна Сергеевна, какое время суток сейчас в США?

— Ночь, — коротко ответила ему секретарша.

Глава третья

Паники пока не было. Слишком грандиозным и неожиданным предстал перед человечеством феномен солнца. Ничего особо страшного не произошло, там, где ночь, воцарился день, там, где люди готовились к обеденному ленчу, обнаружилось, что они чересчур долго готовились и пора думать о глотке виски на ночь. Застигнутое врасплох дневное небо США и незаконно захваченное ночью население второй половины земного шара, включая наш Петропавловск-Камчатский, целых четыре секунды могли видеть в небе два месяца — один растущий, а второй убывающий, хотя на самом деле это был период полнолуния. Растущий месяц был цвета начавшей краснеть вишни, а стареющий, как Земля из космоса, был голубым. Через четыре секунды это недоразумение задернулось густой и низкой облачностью. Но паники по-прежнему не было. Лишь в Аргентине произошел случай коллективного суицида, застрелились пятнадцать членов астрономического общества, но, как выяснилось позже, они были членами не астрономического общества, а тоталитарной секты Муна Третьего, и рано или поздно все равно бы застрелились, независимо от смены дня и ночи и расположения лун на небе.

Совершенно необъяснимо повели себя СМИ. Они молчали. Только по каналам Си-эн-эн в сводке погоды улыбающаяся диктор сообщила: «Сегодня вы можете наблюдать облачную ночь вместо солнечного дня. Такое случалось и раньше. Еще Ницше говорил, что ночь — это тоже солнце. Такое явление очень естественно для Земли и происходит раз в сотни тысяч лет. А сейчас встречайте Лару Крофт, она вам объяснит разницу между женщиной в купальнике "змейка" и женщиной в купальнике модели "ультра"».

Контанио Джидо, конгрессмен, владелец «Вашингтон пост» и ряда других авторитетных изданий Америки, дзог предварительного посвящения, отмахнулся от осаждающих его главных редакторов потрясающей фразой:

— Я вас всех уволю. Вы хотите ввести в заблуждение граждан США. Выгляните в окно, на улице ночь. При чем здесь день?

С этим трудно было спорить, и все владельцы мировых СМИ были солидарны с Контанио Джидо. Ночь есть ночь, а день есть день.

Директор ЦРУ переговорил по линии правительственной связи с директором ФСБ.

— У вас какое время? — спросил директор ЦРУ.

— Ночь, — коротко ответил ему Волхв, разглядывая через окно солнечный московский день.

— А у нас — день, — похвалился директор ЦРУ, включая настольную лампу.

Главы государств быстро обменялись своими мнениями по поводу неадекватного поведения дня и ночи и приняли общее решение: «Ничего не произошло».

Бледные демиурги, гости из Рааая, элохимы, дзоги и жители подземной страны гениев напряженно погрузились в ожидание. Они понимали, что смена дня на ночь и наоборот — это демонстрация силы «лунных бабочек». Правители земной и человеческой цикличной жизни, аварийный экипаж звездной бригантины «Солнечная система», понимающие, что для того, чтобы правильно жить, нужно научиться правильно умирать, были смущены. Демонстрация силы их впечатлила и озадачила вопросом: «Как действовать?» Ведь еще не было даже известно, как поведет себя Черный Будда-Антихрист в условиях свободы и непредсказуемого мыслетворения. Мнение инертной, управляемой и жалко-похотливой шестимиллиардной толпы по имени Человечество хозяев Земли не интересовало, было лишь одно «но»… «Лунные бабочки» пришли не к хозяевам…