Лунные бабочки

— Аржек! — попытался остановить собаку Серсемыч, но вздрогнул и тоже пошел в сторону света.

В природе нет черного цвета. Мы называем черным один из оттенков синего. Если при ярком солнце миру показать настоящее черное, то, по всей видимости, он ослеп бы от его яркости. Славе Савоеву, продремавшему весь день, вечер и начало короткой ночи на вершине холма, в полночь захотелось взглянуть в глубину истинной черноты. «Сбесился я, что ли, — начал пугаться самого себя оперуполномоченный, чувствуя, как в его душе шевельнулось нечто совершенно непонятное, — или действительно я такой лихой парень?» Спустившись с холма до середины, Слава остановился, встал на колени и стал разгребать землю. За короткое время он углубился почти на два метра, разодрав руки и посрывав ногти на пальцах, в спрессованную веками землю и наткнулся на большой квадратный камень. Слава разгребал землю, пока не ухватился за низ камня обеими кровоточащими руками. Он напрягся, на лбу вздулись вены, сначала из носа, затем из глаз потекла кровь, мышцы тела взвыли от перенапряжения, но благодаря молодости выдержали, и Слава оторвал присосавшийся к земле камень и сдвинул его в сторону. Под камнем открылось нечто напоминающее склеп, в центре которого инородным телом лежал черный яркий прямоугольник. «Вот и конец мне, — подумал Слава-оперуполномоченный, с трудом спуская в склеп свое надорвавшееся тело. — Вот, значит, какую смерть мне придется принять». И тут Слава-ангел сделал то, что умели делать только древние хазары: запрятал тело внутрь души и лег посередине склепа, опустив окровавленное лицо прямо в центр прямоугольного окошка в мир Агнозии, находящийся на расстоянии ста сорока четырех триллионов световых лет от Земли…

Все-таки мал наш оскорбленный существованием внешнего хаоса ум, ничтожны и примитивны слова, которыми не объяснишь, даже приблизительно, вечно осуществляющуюся надежду, внедренную в абсолют Бога. Как объяснить словами, что бесконечность конечна до бесконечности и что существует форма хаоса, в которой нет ничего, даже пустоты?…

Могущество существа, ворвавшегося в космос Славиного тела, заключалось в том, что оно было аристократически-великодушным и божественно-объективным. Как только использованное и убитое тело Славы Савоева упало окровавленным лицом в центр черного окна Агнозии в хазарской могиле, рядом со станицей Сущенковской, так сразу же под его мертвеющие веки начало проникать потустороннее любопытство миров, клубящихся за ним. Взгляд неумолимого участия, ясно проявившегося по воле существа, расположенного в Славе, стал осматривать уже агонизирующее тело. Реакция потусторонней медицины была мгновенной, словно росчерк метеорита в ночном небе. Амброзианные эолы неведомой людям молодости восстановили разорвавшиеся связки мышц, заменили лопнувшие сосуды головного мозга на более жизненные и выносливые, какие-то сгустки микроорганизмов, напоминающие формой рой пчел, стали ввинчиваться в костно-позвоночный мозг тела, а кровяные тельца, весь невероятно насыщенный информацией мир лейкоцитов, стали наполняться какой-то черной субстанцией. Все тело Славы подверглось ревизии, критике и принципиально-кардинальной модификации. Вскоре он открыл глаза, и в них тягуче и медленно стала вливаться безбрежная, бездонная и густая река космической информации. Сначала он увидел, как из глубины хазарского заоконья к нему приближается планета, и он узнал Землю. Затем Слава «повертел» перед глазами Солнечную систему, зажмуривая их на ярких защитных пульсациях Юпитера, и не смог рассмотреть его. Потом изучил соседние галактики, но не стал сосредоточивать на них внимание, потому что увидел, как сразу же за призрачными контурами алой вселенной вспышкообразно родился, заполняя собою все, знак хаоса, и Слава понял, зачем он явился на Землю…

В эту ночь затрепетали в молитве великие раввины ашкеназской каббалы «Шаарей шамалм» («Врата небес»), главной ешивы города Хеврона, древней столицы царя Давида, мистического центра Израиля. И в эту же ночь был прочитан «серебряный текст» из тайной Торы, который в одном-единственном экземпляре хранился у раввина, последователя Виленского Гаона, «мертвого» хасида Аврома Переса. Текст этот был спасителен и одновременно страшен, ибо прозвучало в нем слово «Очищение». Сто сорок четыре тысячи раввинов мира в эту ночь молитвенными свечами затрепетали во всех уголках земного шара в ровном сиянии алого откровения, и лица их стали источать миро. Его источали в эту ночь лица суфийских шейхов, православных архиепископов и старцев, индийских белых монахов Сатья-Юга и черных монахов истаивающего храма Кали-Юга. Миро источали лица великих отшельников Тибета, замерших в пламенном шепоте льющегося из вселенной откровения, и хранителей Чжун-наньхая, запретного пурпурного города в Китае, могущественных шаманов Тувы, Якутии и сокрытых Будд Монголии. Сто сорок четыре тысячи раввинов, «мертвых» хасидов, молились в эту ночь на земном шаре. Это начиналось освобождение Иерусалима от оккупирующего его атлантизма, и сто сорок четыре тысячи раз звучало слово «очищение». В эту же ночь над всеми хазарскими курганами России, Украины и на Масленичной горе в Израиле видели бликующие облака, которые были похожи на НЛО. В ночь, когда Слава Савоев лежал в хазарской могиле, уткнувшись лицом в мир Агнозии, откуда-то из глубин земли пришла к поверхности зыбь землетрясений, а на «серебряном тексте» тайной Торы, которую читал хасид Авром Перес, выступила кровь. И тогда он сделал то, что умели делать лишь царские хазары: выбросил из своей души тело, и под восходящими потоками родниковой молитвы радости ста сорока трех тысяч девятисот девяносто девяти раввинов Авром Перес, лама Горы, вошел в начало юпитерианской смерти…

В эту же ночь, когда самое странное, серебристо-седое море земли, Азовское, лениво отсылало свои волны на берег возле села Нахапетова, входящего в рыболовецкий комплекс АО «Приазовское», и медленно, с легким шепотом, вбирало их обратно, Анастасия Гансовна Волчанская, в девичестве Величковская, супертелохранитель упреждающего действия категории «солнечный убийца», нейтрализатор класса «Черная вдова» по кличке Малышка, любящая жена и заботливая мать, впервые со времен своего детства в станице Георгиевской вспомнила о Боге и перекрестила спящего сына.

— Даже так? — удивился, внимательно посмотрев ей в глаза, Григорий Прохорович Волчанский, нынешний владелец контрольного пакета акций АО «Приазовское», крепкий хозяйственник и грамотный бизнесмен, повысивший уровень жизни жителей трех сел, входящих в АО, почти в четыре раза, а на самом деле «солнечный убийца» по кличке «Улыбчивый».

— Даже так, — кивнула головой Малышка и улыбнулась мужу. — В этом что-то есть. Я почувствовала энергетику.

Отец и мать посмотрели на спящего в кроватке сына. По его лицу пробегали блики сновидений, и он то грозно хмурился, то печально и всезнающе улыбался. Далее произошло то, что могло бы свести с ума любых других родителей, но только не таких, как Малышка и Улыбчивый. Ребенок вдруг открыл глаза, и родители восхищенно вздрогнули, радостно и самодовольно улыбнувшись сыну. Один глаз у него был черного цвета, и в его глубине угадывалось присутствие зодиакальных созвездий, а другой — аквамариновый, цвета моря. Через мгновение ребенок закрыл глаза, повернулся на бок и вновь уснул.

— Надеюсь, люди скоро вспомнят о своих грехах, — улыбнулся Улыбчивый жене.

— Надеюсь, — эхом откликнулась Малышка…

В эту ночь в городе Таганроге Шадская Капитолина Витальевна, преподаватель музучилища, самая оригинальная саксофонистка города, тоже вздрогнула во сне и широко открыла глаза навстречу темноте спальни. Ей показалось, что в соседней комнате кто-то трижды ударил в большой бронзовый гонг, которого там не было и не могло быть. Капитолина Витальевна относилась к чрезвычайно редкой категории тридцатилетних женщин, которых в народе почему-то называют ведьмами, хотя никто толком не знает, что это такое. Не знала о своем ведьмовстве и Капа. Она медленно опустила ноги с постели и, не зажигая свет, вышла из спальни в соседнюю комнату. Так и есть, Капитолина Витальевна в глубине души ожидала этого и не ошиблась. Старинное зеркало в позеленевшей бронзовой оправе, которое она несколько недель назад приобрела при помощи и за деньги Саши Углокамушкина в комиссионном магазине в Гоголевском переулке, отражало в себе луну. «Интересно, — подумала Капа, садясь перед зеркалом, стоящим на бронзовых лапах грифона посередине стола, — почему некоторые старинные зеркала не тускнеют со временем?» Она посмотрела на свое отражение и неожиданно увидела, что в зеркале перед ней не она, а ее призрак, действующий самостоятельно и независимо, ибо, когда она провела ладонями по своим волосам, отражение не сделало этого…