Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 1 из 2



Виталий Щигельский

ЗОММЕР И ЙОГУРТЫ

Рассказ

Поздней осенью 20** года семидесятилетний служащий международной корпорации «Гринберг и йогурты» господин Зоммер вышел на заслуженный отдых. Этот неприметный вкрадчивый менеджер с маленькими совершенно плоскими ступнями, тихим голосом, и бесцветным взглядом стоял у истоков крупнейшей системы холдингов (которые по старинке предпочитал называть сетью предприятий пищевки), где выстроил выдающуюся карьеру, на какую только способен не располагающий собственным оборотным капиталом человек с окраины.

Господин Зоммер прошел длинный тернистый путь от простого оклейщика тарных коробок до начальника самого ответственного отдела. Пятьдесят два года сознательной жизни он отдал компании, и хорошо помнил те времена, когда цехом для розлива йогурта служило не это прекрасное шестнадцатиэтажное здание из стекла и металла, а холодный подвал грязного кирпичного дома в одной из резерваций Детройта. Да и сам йогурт тогда был не йогурт, а так – кислое молочко непарнокопытных непородистых самок. Он помнил, как трудно развивался бизнес мистера Гринберга. Как мистера Гринберга и его сначала подвальное, а затем полуподвальное предприятие в буквальном смысле доили бандиты, пожарные, налоговые инспектора, санитарные врачи и контрактные жены. В это трудно поверить, но мистер Гринберг походил тогда не на статного и горделивого римского сенатора, выдавленного на золотой юбилейной монете, а на зашуганного парашного «петуха».

Да, были времена. Тогда автомобили, телефоны и усы имелись только у бандитов, налоговиков и пожарников. «Тогда было понятно кого, как и зачем уважать».

Теперь, когда мистера Гринберга нет в живых, исторические свидетельства о его экономических подвигах перемололись под колесом времени в былины и небылицы, в похабные анекдоты и прочую чепуху.

Печально, но сочетание букв «Гринберг» не вызывает в умах нового поколения менеджеров тревожных воспоминаний о великом человеке и бизнесмене, оно воспринимается как удачны бренд, или еще хуже как название кисломолочной палочки.

Да, теперь все стало не так. Теперь в его Зоммера подподразделении отвечающем за утилизацию и рециклинг просроченного товара, за его – Зоммера - четвертым справа столом, просиживает дорогие шелковые штаны тщедушный интеллектуально безграмотный, сексуально озабоченный карьерист с удаленной мошонкой. Ему нет тридцати, но он уже строит из себя олигарха, напыщенно поглаживая новомодный розовый галстук. И этому ничтожеству доверили принимать самостоятельные решения по рециклингу или утилизации прокисших йогуртовых культур!

По длинным прямым похожим на тоннели метро коридорам летали слухи, что новичок с отличием закончил Гарвард, но слухами старика-Зоммера не обмануть. Глядя на нового начальника, на этого полузадушенного цыпленка, Зоммер понимал, что после смерти мистера Гринберга дела у фирмы пошли наперекосяк.

Покойный мистер Гринберг не потерпел бы такого безобразия, даром что всему научился сам.

«У человека дела нет времени и лишних денег на абстрактное образование, человек дела покупает знания в переходах метро» - эту фразу не раз повторял глава холдинга Зоммеру.

Зоммер был с ним согласен. Доведись вдруг ему начать жизнь сначала, он бы не растрачивал бесценное время на игры в песочнице, чтенье бессмысленных книг и ухаживание за прыщавыми двоечницами в колледже, а с самых малых лет начал бы заниматься молочной торговлей и тогда бы, возможно, тоже заслужил право стать олицетворением какой-нибудь немелкой чеканной монеты.

Если бы начать все сначала!



Все сначала при прочих равных условиях да с накопленным опытом. Эх, и развернулся бы он тогда: идти по жизни повторно той же тропой, это все равно, что играть краплеными картами с папуасами.

Но начать с начала уже было нельзя. Акционерный коммерческий банк, именуемый жизнью, выдавал каждому клиенту только один кредит. Даже такому уважаемому как мистер Гринберг, а, тем более, менее уважаемому, и менее достойному такому как господин Зоммер. Это положение жизни показалось Зоммеру несправедливым, он едва не разрыдался, но вовремя вспомнил еще одну цитату из кисломолочного олигарха: «коммерция исчезает там, где появляется справедливость».

Чертовски точно подмечено. Хочешь ты отдавать долги или нет – они взимаются автоматически практически ежеминутно, когда ты работаешь, пьешь, ешь и спишь. Зоммер ощутил во рту затхлый сладковатый вкус погашенного кредита, и ему захотелось сплюнуть на пол и выругаться, но пыл его сдержал корпоративный долг. Нецензурные выражения, сморкание, плевки и целый ряд иных идущих вразрез с духом корпоративности физиологических действий на территориях холдинга «Гринберг и Йогурты» были строго запрещены вне установленных мест и наказывались прогрессивным штрафом от 200 у.е.

Между прочим, недооценка правили и штрафов, прогрессивность которых ошибочно недооценивалась иными представителями бизнеса, уносила тех иной раз весьма далеко. Например, за грань именуемую банкротством, в бетонную стену небоскреба или на морское дно озера. Ошибается всякий, кто считает 200 у.е. суммой, которой можно пожертвовать ради невыдержанности или шутки. «Если вы шутите с деньгами – это ненадолго». Стоит ли объяснять, кому принадлежали эти слова.

Да, мистер Гринберг кидался сплошными цитатами из себя, он сформировал собственный набор выражений емких и всеобъемлющих, логичных и экзистенциальных, для того чтобы свести время формального общения к минимуму, а сэкономленные минуты, часы и дни посвятить любимому делу – кисломолочному бизнесу.

«Никогда не улыбайся, - часто повторял он еще молодому Зоммеру, - если хочешь прожить долгую счастливую жизнь». Тот крепко запомнил это правило, запомнил и записал в свой блокнот, который хранил в личном сейфе и никому никогда не показывал…

Блокнот, сейф, дырокол, органайзер, писчебумага – как замечательно звучат эти слова. Сегодня Зоммер полностью и окончательно потерял право владения атрибутами, отличающими делового человека от пассивного потребителя, передав весь хозяйственный инвентарь vip-топ-менеджера – сейф, дырокол, органайзер, персональный смартфон, титановый хронометр и, черт возьми, именное самопишущее перо – полузадушенному цыпленку в розовом галстуке. А блокнот, в который в течении без малого пятьдесят два года заносил изречения и мысли мистера Гринберга пропустил через измельчитель – вынос бумаг, пленок, дискет и других инфоносителей с территории холдинга был запрещен.

Серую шерстяную тройку, остроносые лакированные ботинки и однотонный галстук с него сняли в Отделе Последних Расчетов. Взамен выдали желто-зеленую гавайскую рубаху, белые бриджи, красные гольфы и пробковый шлем.

Шею господина Зоммера неприятно отягощала цифровая видеокамера, а из кармана рубахи выглядывал краешек рекламной листовки с пальмами и девицами на фоне безмятежного океана – игривый намек на Гавайские острова. Кто-то, Зоммер не разглядел кто, похлопав его по плечу, шепнул с фальшивой бодрецой в голосе: я вам завидую.

Какая грубая ложь.

Пусть вещи выглядели как новые, на шлеме даже болтались бирки, но разодетый как денди Зоммер чувствовал себя голым. Он никогда не ездил на Гавайи и никогда не был в отпуске. Да и выходных дней избегал, придумывая себе сверхурочные. Только здесь в стенах корпорации, погруженный в неподвластный законам животной природы процесс документооборота, он чувствовал себя защищенным.

В Отделе Последних Расчетов ему выдали пожизненную дисконтную карту на покупку кисломолочных напитков производства «Гринберг и Йогурты» с полуторапроцентной пожизненной скидкой и в обмен взяли подписку о неразглашении. И то и другое было излишним. Старые сотрудники фирмы (профессионалы своего дела) знали – за всю свою жизнь Зоммер не выпил ни одного йогурта – у него отмечалась аллергия на лактозу и молочные грибки. Сотрудники отдела (не переоценивая собственный профессионализм) явно перестраховывались – вне стен корпорации Зоммер никогда и ни с кем не разговаривал до этого дня, да и в дальнейшем не собирался.