Законы Лужкова

Палыч решил, что «при чем».

У них, Лужкова и Бородина, больше не было личных встреч. Управделами не захотел выяснять отношения с мэром, мэр, в свою очередь, не посчитал нужным искать повод для объяснений.

По зрелому размышлению возникло еще одно толкование разрыва. Когда Лужков с Ельциным разошлись окончательно, ревнивый президент мог лично объяснить своему управделами, чем для него кончатся товарищеские игры с вражеской командой. Тогда Бородину, кичившемуся в клубе своей независимостью, понадобился повод для публичного разрыва. Статья в «Версии» вполне годилась.

А вскоре он провозгласил, что вступает в борьбу за пост мэра Москвы.

Сам он это решил, побуждаемый желанием отомстить, или — что гораздо вероятнее — так решили кремлевские политтехнологи, в общем-то не важно. Начинал Палыч умеренно («Я не критикую Лужкова, просто могу сделать лучше»), дальше пошли откровения типа: «Москва — невеста, я — жених, 19 декабря свадьба», «Грядет день бородинской славы» и прочие понты. Понемногу Бородин распалил себя до бомбардирской ярости, и тогда мэр услышал о себе примерно то же, что другие слышали от разъяренного управделами на футбольном поле.

Результаты выборов мэра известны. Поражения Палыч не простил никому. Ни «невесте» — Москве. Ни законному «мужу» — Лужкову. Ни членам футбольного клуба правительства Москвы, будь они трижды неладны!

Прошло около года после выборов мэра, когда один бывший одноклубник пригласил «товарищей по мячу» на свадьбу. В разгар веселой и остроумной тусовки в зал вошел Бородин с большим букетом, поздравил новобрачных и завел тост о любви. На глазах растроганного Палыча заблестели слезы. И, вглядевшись сквозь них в лица гостей, он посреди длинного комплимента невесте провозгласил: «Я вижу в этом зале лужковских жополизов!»

Потом был арест Бородина в аэропорту Нью-Йорка, тюрьма, этапирование в Швейцарию, наконец, освобождение под залог и возвращение в Москву. А вскоре последовал звонок Лужкову.

— Вероятно, Бородин хотел наладить отношения, — прокомментировал Ю. М. — Я, конечно, не могу вычеркнуть из памяти то время, когда они, эти отношения, действительно были очень хорошими. И ответил так: «Зла я на тебя не держу. Понимаю, что ты многое пережил, передумал. Я не в претензии, что ты два года назад выдвинул себя кандидатом в мэры, и даже не сильно обижаюсь на твои предвыборные тексты обо мне. Но я никогда не смогу простить то, что ты заподозрил меня в организации газетной кампании против тебя. По сути дела, обвинил меня в непорядочности. Этого делать ты не смел. А в остальном — если ты действительно незапятнан, желаю тебе выйти из этой истории с честью. Но прежние отношения между нами невозможны, и не я тому причиной».

НА ТО И НАЧАЛЬНИК, ЧТОБЫ НАЧИНАТЬ

Над Лужниками зазвучало пахмутовско-добронравовское: «До свиданья, Москва, до свиданья, олимпийская сказка, прощай», но вверх, в небо, вместо огромного надувного медвежонка поплыли на стреле пожарного крана маркиз Самаранч и мэр Лужков. А внизу остались не смахивающие слезу зрители Олимпиады-80, а члены Международного олимпийского комитета, московского правительства, знаменитые спортсмены и другие VIP-персоны.

Июль 2001 года, 14-е число. Подходит к концу 112-я сессия МОК. Уже определена столица Олимпиады-2008 — Пекин, послезавтра станет известно имя нового президента. А пока возле Большой спортивной арены Лужников идет церемония открытия скульптурной композиции в память о летней Олимпиаде 1980-го. На четырехметровом в диаметре круге изображены и Мишка, и Москва, и профиль Самаранча. А сам президент МОК в компании с градоначальником Москвы витает в облаках над Воробьевыми горами.

О чем же думают эти два человека? Самаранч, вероятно, прощается с городом, где 21 год назад был избран президентом МОК и где теперь сам пожелал сложить свои полномочия. А Лужков? Возможно, вспоминает, как ровно три года назад стоял посреди Большой спортивной арены и вместе с тем же маркизом Хуаном Антонио открывал Всемирные детские и юношеские игры. Бил в лицо ярко-белый луч прожектора, орал переполненный стадион, и приходилось обращаться «к городу и миру» очень громко, почти кричать в мощный микрофон. Эти игры, поддержанные Международным олимпийским комитетом, удались на славу, и придумавший, пробивший и организовавший их Ю. М. был доволен и горд.

И вот буквально несколько минут назад Лужков заявил, что Москва выдвинет свою кандидатуру на проведение летних Олимпийских игр 2012 года. Собственно, это было понятно и раньше, все к тому шло. Но пока не была выбрана столица Игр — 2008, делать официальных заявлений не полагалось. И вот, наконец, можно. Как пели во времена московской Олимпиады, «старт дает Москва».

Старт дал Лужков.

…Со времени его последнего избрания мэром прошло полтора года. Многие за это время старались разглядеть, как отразились на нем декабрь 99-го и последующее избрание Путина президентом. Сперва ходили разговоры о том, что психологическая травма была слишком сильна и Ю. М. лишь волевым усилием показывает прежнюю деловитость и активность, на самом деле это не более чем инерционное движение и имитация интереса, подлинный же вкус к работе утрачен, и совсем не факт, что Лужков будет выдвигаться в мэры на третий срок, хотя ему это и позволяет закон.

Но чем дальше, тем тише и реже звучала эта тема. И тем яснее становилось, что ни жизнь Лужкова, ни он сам, по сути, не изменились.

Режим труда и отдыха остался прежним, Ю. М. окружен почти теми же людьми, что и раньше, он строит третье транспортное кольцо, реконструирует хрущевские пятиэтажки, приводит в порядок дворы и подъезды, следит за продовольственными запасами… Он снова спорит с федеральным правительством, периодически совершает турне за границу (чаще в ближнее зарубежье, чем в дальнее), по субботам объезжает город, дважды в неделю играет в футбол и дважды — в теннис, возится с пчелами, воспитывает дочерей. Он по-прежнему чурается роскоши, не курит, не употребляет алкоголя, и, похоже, воздержание приносит ему истинно эпикурейское удовольствие. Если вы, читатель, окажетесь в мэрии на каком-нибудь торжестве и гостей будут обносить шампанским, обратите внимание: в центре выстроенных на подносе фужеров стоит фужер с минералкой. Не вздумайте его цапнуть, это вода для Лужкова.

Да перестаньте вы обманываться, все же слышен предостерегающий голос. Кремль, даже и с новым хозяином, не простил Лужкова. Ковровой бомбардировки, скорее всего, больше не будет, да в ней и нужды нет, а вот власть, московскую власть, придется уступить. Уже и схема готова: посеять рознь между градоначальником и теперь уже, по новому порядку, не рекомендованными им, а избираемыми главами районных управ. Сформировать оппозиционную по отношению к исполнительным структурам московскую городскую думу. И с помощью новых законодателей и территориальных управляющих, нелояльных Лужкову и послушных другим, сдавить ему горло клещами. Одновременно отобрать у московского правительства как можно больше функций, передав их федеральным службам. А чтоб уж окончательно решить дело, столкнуть мэра с президентом — по прежнему образцу или как-то иначе.

Это все страшилки, возражают другие. Жизнь началась с белого листа, отношения Путина и Лужкова ничем не отягощены. И кто возьмется утверждать, что взаимное уважение, которое оба демонстрируют, не является подлинным?

…Вспомним еще раз любимую формулу Лужкова: сначала нужно выбрать цель, затем — траекторию движения к цели и, наконец, скорость движения по траектории. Ну а сам-то Ю. М., чего он хочет? Бог с ними, с траекторией и скоростью, — цель-то какова?

Вся деятельность московского мэра — подтверждение тому, как важно ему добиться результата. Так сказать, довести дело до разрезания ленточки. Однако Ю. М. любит не только финиши, но и старты; он — начальник в том еще смысле, что умеет начинать новое дело. Обратите внимание:!!!!!!!!!!!!!бульшая часть того, что сделал Лужков в столице, им же начато. И закончено им. Но теперь он запускает проекты, которые, весьма вероятно, предстоит завершать другим людям.