Наперсточники

Глава II. Поэт-самородок Данила

Настя разложила на столе остальные документы, и мы воткнули в них свои носы. Перед нами помимо двух писем лежал красочный рекламный буклет, выполненный на глянцевой бумаге с видами на Черное море, и пять экземпляров типовой заявки с реквизитами, телефонами и прочими прибамбасами. С заявкой было все понятно, отправляй на расчетный счет в указанный банк таньгу и пакуй чемоданы. Мы стали вырывать друг у друга рекламный буклет, желая разглядеть сказочный отель – «Принцессу Черноморья».

– Вот он, – первый воскликнул Данила, – ух, сказка!

Со второй страницы на нас смотрел многоэтажный белоснежный красавец-отель, утопающий в зелени кустов, плюща и деревьев.

– Ничего подобного не видела, – присоединилась к восхищению моего друга Настя. – Ой, смотрите, какую большую территорию он занимает, там есть и теннисные корты, и огромный бассейн, и свой собственный пляж, отгороженный от других.

– Шикарно, – я тоже поддержал их.

– А смотрите, что здесь внизу написано, – Настя обратила наше внимание на надпись, сделанную внизу листа крупными буквами. Даже при желании ее невозможно было не заметить.

«Проживающие «длинным списком» в отеле «Принцесса Черноморья» участвуют в розыгрыше автомобиля «Мерседес № 600» в соответствии с номерами гостиничных номеров».

Мы с Данилой сразу стали чесать в затылке.

– Тавтология какая-то получается, – сказал я, – в соответствии с «номерами гостиничных номеров».

Но мне не дали развить свою мысль. Настя вернула нас на исходные позиции, и правильно сделала. Ведь сразу по ходу чтения письма у меня возникла масса вопросов, только я вежливо молчал, стараясь не перебивать даму. Первый вопрос прозвучал так:

– Данила, объясни нам, пожалуйста, откуда ты узнал про этот конкурс и вообще какое отношение мы к нему имеем: кроме твоего адреса на конверте, о нас нигде ни слова. С чего ты взял, что мы являемся черт-листерами?

– Шорт-листерами, – поправил нас новоявленный дипломант. – Благодарите меня, что я вас включил наряду с собой, а то так всю жизнь и прозябали бы в безвестности.

– Куда ты нас включил? – в два голоса вместе с Настей заорали мы на него. – Покажи нам, где тут упоминаются наши имена? – совали мы ему под нос полученные им бумаги.

Данила снисходительно, как на малолетних детей, посмотрел на нас:

– А псевдоним Анадама вам ничего не говорит?

Теперь в нашем ответном взгляде сквозило недоумение одновременно с разочарованием. Втайне, хотя бы чисто теоретически, мы надеялись попасть в «короткий список» победителей конкурса, участвующих в розыгрыше автомобиля «мерседес». Так думал не только я, но и Настя. Она наехала на Данилу:

– Анадама – фамилия японская. Ты нам голову не морочь. Письмо к тебе случайно попало.

– При чем здесь японец? – возмутился наш приятель и, вставив пальцы в уголки век, натянул кожу. – Похож?

– Похож, – неуверенно сказали мы, – ты что, им такую фотографию послал?

– Анадама, это мы с вами, псевдоним из начальных букв наших имен, Анастасии, Даниила и Максима, поняли? Ана… да… ма.

– А почему ты меня в конце псевдонима поставил? – обиделся я на приятеля.

Возникшее недоразумение быстро погасила Настя-Анастасия.

– Мальчики, перестаньте ссориться, у нас еще масса невыясненных вопросов, которые требуют однозначного ответа.

– Какие у вас еще ко мне вопросы? – Данила в упор смотрел на Настю. – Я вас в люди вывел, вас теперь будет знать вся страна. Если завтра мой шедевр напечатают в журнале «Покрышка» или в приложении «Недолив», вы представляете, какой будет фурор, это приложение на всех бензозаправках бесплатно раздается. Можно будет весь тираж собрать в Москве и потом с автографами всем желающим раздавать или продать. Вы поняли, какие горизонты я перед вами открыл?

– Может, нам еще на колени перед тобою стать, как перед божком, и головою об пол стучать? – спросил я приятеля.

Настя нежно погладила по плечу начинающего зазнаваться Данилу и вежливо поинтересовалась:

– Ты бы не мог нам показать свое литературное произведение, которое отправил на конкурс?

Для Данилы наступил звездный час. Этого момента он, видно, ждал всю предшествующую жизнь. Поднявшись со скамейки, он выбрал позу римского сенатора, приготовившегося держать речь, затем, прикрыв глаза и подняв голову к небу, как волк на луну, затянул с подвывом:

Когда он закончил читать, мы с Настей так и остались сидеть на месте. Что хотел услышать Данила, не знаю, может быть, овации, но наша реакция на его стишок была прямо противоположной.

– Как? – не выдержали нервы у доморощенного поэта.

– В два раза лучше, чем у Пушкина, – вознес я приятеля на недосягаемую высоту и тут же опустил его на грешную землю: – Ты лучше не вой, а отрывисто лай. Пойми, разговор у крутого волка с зайцем идет не о высоких материях, а происходит обычная разборка, во время которой не песни поют, а рыло друг другу чистят.

Данила, видно, согласился с моими доводами, и не столько с доводами, сколько со столь лестной для него оценкой своих способностей, потому что тут же без зазрения совести похлопал меня по плечу.

– Я же сказал, что выведу вас в люди. Держитесь за меня и не пропадете. А ты, Макс, еще спрашивал, почему я тебя в псевдониме последним поставил? Понял теперь почему?