Липкий киллер

– А что же он прямо не сказал, что нужно убить медведя?

Довольный Фитиль снова рассмеялся.

– Стыдно ему было сознаваться, что трусит он. А теперь тебе еще прислал винтовку. Вот, Витек, я сделал себе шляпу, можно идти. Ты медведя сторожи, а я колоды пока покурочу, деду со сбором меда помогу. Я готов. – Довольный Фитиль даже притопнул ногами, как будто надел не пчеловодческую самодельную сетку, а сапоги.

Но киллер Витек не торопился, он спросил Фитиля:

– А Горилла не говорил, почему медведь его не разодрал?

– Говорил, только врет он все. Горилла говорил, что медведь был беззубый. Ты видел, Витек, беззубых медведей?

Витек задумчиво покачал головой.

– Видел. Тот, что меня спас из болота, тоже был беззубый. Седой и беззубый. Он когда пасть разевал, я еще удивился: где же его клыки? Чем же он питается? Неужели… – но договорить киллер Витек не успел. Его перебил собравшийся в дорогу Фитиль, он нетерпеливо переминался на ступенях крыльца.

– Вот и грохнешь без страха старика медведя, шкуру оставишь себе, а башку отдашь Горилле. Идем?

Но Витек отрицательно покачал головой. Глаза его прояснились, он, видно, принял какое-то кардинальное решение.

– Да, видно, врет Горилла, что ему со стороны заказали Мишку Президента, сам, чувствуется, хочет у себя в доме повесить его голову. Любите вы, скоты, жар чужими руками загребать.

Киллер Витек остановился напротив Фитиля.

– Слышь Фитиль. Я передумал. И сам не пойду, и тебе не советую. Заканчиваю я здесь охоту и ухожу. Надоели вы мне с Гориллой.

Фитиль, не готовый к такому повороту событий, стоял как громом пораженный.

– Витек, ты что, белены объелся? А аванс, я же тебе аванс привез, возвращай тогда его назад. И карабин возвращай, и патроны. Что я скажу завтра утром, – он посмотрел на небо, на котором начали затухать звездочки, – что скажу сегодня уже утром Горилле?

Киллер Витек даже не повел ухом:

– А мне наплевать, что ты ему скажешь. Ври, что хочешь, это ты умеешь, но я с вами больше дела не хочу иметь. Я сегодня утром ухожу. Карабин можешь забрать, я разрешаю, он на дереве, сам знаешь где, а патроны – вот они, – и Витек, размахнувшись, запустил в небо пачкой. С неба через несколько секунд посыпались свинцовые градины. – Если сможешь, найди и забирай.

Фитиль даже не попытался их искать. Он оторопело смотрел на киллера, у которого на неделе семь пятниц, а смена настроений происходит чаще, чем в телевизоре рекламная заставка. И в это время у кого-то из нас хрустнула под ногой веточка. Данила потом уверял, что он стоял не шелохнувшись, что у него заурчало в животе. Мы вышли из тени и сделали вид, что только что появились.

– Привет соседям.

Теперь, после той рекламы, что нам обеспечил Фитиль в начале разговора, Витек с интересом смотрел на нас. Простоватое лицо Данилы и мой скучающий взгляд его не обманули. Он улыбнулся и вместо приветствия приклеил нам с Данилой по ярлыку.

– Значит, ты Добрыня Никитич, а ты Илья Муромец?

Пришлось в шутливом тоне поддерживать разговор.

– А где же Соловей-разбойник? – спросил я его, внимательно изучая спокойное лицо. Чернота у него почти сошла, и только под глазами еще были видны синие круги. Тяжелая, видно, у старого медведя лапа.

Витек показал на Фитиля, спешно скомкавшего в руках самодельную пчеловодческую сетку.

– А он что, не тянет?

– Не-е-е, – я отрицательно покачал головой. – Соловей-разбойник сроду не шакалил. Он сам сидел на дороге и разбирался с проезжими, пока ему глаз не выбили.

– Вы на что намекаете? Какой шакал? Какой глаз? – полез дуром на нас с Данилой оскорбленный Фитиль.

Он хотел у нас узнать, действительно ли мы только что подошли и не в курсе их дел, или давно стоим под забором. Я не стал его разочаровывать и сказал:

– Левый глаз, Фитиль, левый. Соловей-разбойник залез не на то дерево, а Илья Муромец ему пращой и выбил левый глаз, так на всю жизнь и окривел разбойничек.

Намек был достаточно прозрачен. Дурак бы только не понял, что его предупреждают: не лазь на липу. Фитиль не отличался ни богатырской силой, ни прозорливым и здравым умом, рост не в счет, поэтому его и заносило вечно во всякие аховые истории. Он посмотрел на порозовевшее небо и спросил Витька:

– Ну, так мы идем или не идем? Я ведь могу и один пойти.

Нашел кого пугать. Киллер Витек один с ружьем бродил по лесу и не боялся в этой жизни, видно, никого, ни зверья, ни человека. Он нехорошо усмехнулся.

– Я же тебе сказал, Фитиль, я ухожу, вещи вот свои соберу и ухожу. А ты забирай свой вонючий, немытый рюкзак и проваливай отсюда. И чтобы я твоей ноги вблизи этой деревни никогда больше не видел, понял?

Фитиль, нависший над нами с Данилой, подумал, что его поддержит Витек и он нас сейчас красиво спустит с крыльца. Не получилось. Фитиль сам себе вместо победного марша заиграл отбой.

– Я что, я ухожу. Вот только возьму обратно рогатку, что тебе зря привозил, и до свиданья. А по деньгам, Витек, у вас с Гориллой свой счет, кто кому должен, меня не касается.

Оба они не захотели вслух при нас произносить слово «карабин», но я и так догадался, что Фитиль, даже если и не будет крушить колоды, на липу все равно полезет за рогаткой с оптическим прицелом. Имущество надо возвращать Горилле.

– Передай своему пахану, что я вам ничего не должен, понял? – с нажимом на слово «понял» твердо сказал киллер Витек.

– Понял, понял, мне не жалко, передам.

Поскольку разговор у них окрашивался в не совсем здоровые тона, я показал Даниле на выход, пойдем, мол, отсюда. Киллер Витек придержал нас руками.

– Пусть идет, я скоро тоже уйду, проводите меня до леса и вернетесь обратно. Не бойтесь меня, я не кусаюсь.

Данила неловко переминался с ноги на ногу.

– А мы знаем, что ты не кусаешься, потому и зашли. Не волнуйся, прививку от бешенства не будем делать.

Фитиль, уже спускавшийся с крыльца с рюкзаком за плечами, обрадованно прыснул смехом.

– Во-во, Витек, поговоришь с ними еще полчаса, они тебе такого наплетут, что не будешь знать, то ли ты дурак, то ли они слишком умные.

Фитиль вышел не через калитку, а пошел через заросший сад. Пока он еще не скрылся за деревьями, вслед ему понеслось последнее предупреждение. Кричал Витек:

– Фитиль, не сделай глупость, возьмешь рогатку – и уходи.

Данила потянул меня за руку. Он хотел привести в исполнение заключительную часть своего плана: залезть в шкуру пестуна и попугать Фитиля. Я его успокоил, вспомнив про предупреждение деда Макара вести себя осторожно на лабазе и не трогать колоды.

– Не надо. У деда Макара на лабазе установлены две мины замедленного действия. Если придурок Фитиль вздумает тронуть любую колоду, мина взорвется.

– И его на куски разнесет?

Я рассмеялся.

– На куски не на куски, а вот один рой вылетит из разбитой колоды, и можешь себе представить, что будет.

Представить Данила мог. Недели две назад в нашем городке он сам отмахивался от роя. Поэтому, как от крупного специалиста, прошедшего нелегкое испытание, последовало резюме:

– Тогда я ему не завидую.

Киллер Витек вышел на крыльцо. Все его вещи поместились в целлофановый пакет и небольшую сумку.

– Кому вы не завидуете?

– Фитилю.

– И правильно делаете, не тот он человек, чтобы ему завидовать.

Киллер Витек не стал развивать мысль о непреходящих ценностях, а просто захлопнул дверь и повесил на дверь замок. Не таясь от нас, ключ он сунул под притолоку.

– Пойдем, проводите, рукой помашете, хоть уйду как человек.

Не торопясь мы пошли через заброшенный сад. На траве выступила роса. Если бы наша дорога лежала по улице к автобусной остановке, я бы отказался провожать киллера Витька. Много чести будет бандюку. Но он повел нас по полю к лесу, вчера мы ходили здесь с дедом Макаром. Этот путь меня устраивал, заодно проверим, не натворил ли бед Фитиль, пока искал карабин.

– А почему к лесу? Остановка автобуса в другой стороне, – спросил я киллера. Ответ был незамысловат и искренен.