Здравствуй, любимая

Девицу не надо было приглашать, она уже сидела в кресле.

– Что скажешь, ясновидец, где обещанный Альбертик? – девица вела себя по отношению к присутствующим как следователь на допросе.

– Еще не дошел до кондиции. Как дойдет, подъедет, – пообещал ей Данила.

Разговор не складывался. Настя, старавшаяся понять, с кем имеет дело, благоразумно молчала. Наверное, ребята что-то натворили, раз принимают за должное недопустимое поведение незваной нахальной гостьи.

– Может, чаю хотите? – проявил несвойственную ему любезность Макс.

Девица смерила его долгим уничижительным взглядом, а затем глянула на столик, где лежала составленная Настей из разорванных клочков записка. Она медленно вчиталась в написанное и побагровела. Не успела она толком осмыслить записку, как дверь в номер открылась и на пороге разъяренной тигрицей показалась мать Гарика. Не одна Настя разглядела, кто приехал на «мерседесе». По возрасту она была старше девицы – полнее ее, на висках серебрилась седая прядь. Девица ей годилась если не в дочери, то в младшие сестры в самый раз. Не обращая внимания на притихших ребят, она коршуном налетела на гостью.

– Где мой Авто? Ты как ведешь себя, некрасивая женщина?

Девица выдержала первый удар и нанесла ответный:

– Кто?.. Я некрасивая, я страшная? Да ты на себя посмотри, чучело огородное. Нужен был мне твой петух общипанный. Где он сам? Почему прячется, а сын сидит по шкафам?

Дурные предчувствия Насти начали сбываться. Девица имела претензии ко всем присутствующим сразу. А Данила, как всегда, наверняка, плеснул бензинчику в костерок или наступил на хвост девице.

– Пусть тебя мой сын не касается, ты моего Авто оставь в покое, а не то… – разъяренная мать Гарика повернулась к притихшей троице. – Ребята, выйдите из номера, вам тут слушать нечего.

– Еще как есть чего, – перебила ее девица, – под кроватью сидеть, значит, можно, а слушать – нельзя. Ишь ты, какая умная. Оставайтесь, – приказала она Даниле и снова повернулась к матери Гарика. – Сейчас придет твой муж, мы с ним все обсудим, один раз и навсегда. И к утру вашей ноги в этом доме больше не будет, никогда… Я сказала… А этого, – она указала на Данилу, – сироту, я беру на воспитание. Могу и остальных двоих взять, у меня денег много. Пусть и девочка будет.

– Сама родить не можешь, чужих детей берешь? Лучше отдай зарплату за целый год и Авто не трогай.

Настя поняла, что она с Максом и Данилой просто случайно оказалась невольной свидетельницей чужой разборки. На законное требование матери Гарика последовал наглый ответ девицы:

– Сейчас. Разбежалась, зарплату им отдай. А ты забыла, что мы с твоим мужем договаривались работать на процентах от прибыли? Так вот знай, мы вчера вот в этом номере вместе с бухгалтером и твоим мужем всю ночь считали, до пяти утра. Прибыли никакой, одни убытки. Так, как вы работаете, прибыль будет только через десять лет. А я вас еще бесплатно кормлю. Так что о зарплате забудь. Без зарплаты выметайтесь. А муж твой – не Казанова, а старый котелок.

– Для тебя он – старый котелок, а для меня – казан новый, – мать Гарика победно посмотрела на хозяйку отеля. Авто Сашаевич снова предстал в ее глазах белоснежным горным пиком семейной добропорядочности и чистоты.

До Насти начало доходить, что перед ними сидит владелица отеля. Властная, жесткая, она ни на йоту не поступится своими интересами. Настя ясно видела, что ее дружок Данила оказался очередной раз замешан в чужую историю, в которую он вкрапил свою собственную фантастическую, только что утром придуманную историю под названием «Сиротский дом».

– Вот сироты пусть остаются, а ты со своей фамилией выметайся отсюда, – заявила хозяйка отеля.

Мать Гарика не успела ответить, как на пороге появилась Анна Николаевна. За дверью учтиво раскланивался Кудеяр Иван Иванович. Так как разговор велся на повышенных тонах, а двери не были двойными, последние слова девицы, наверное, были слышны в дальнем конце коридора. Анна Николаевна, не закрывая входной двери, прошла на середину гостиной.

– У нас, я смотрю, незваные гости. Я так полагаю, из опекунского совета? – она остановилась напротив девицы. – Здесь все дети мои, и сирот никаких нет, – твердо заявила она. – Так что прошу покинуть помещение.

В проеме двери показался Кудеяр-Борода.

– А я их отец! С кем имею честь?

У Анны Николаевны удивленно поднялись брови. Еще Настя успела заметить, как Макс сильно двинул Данилу в бок. Поделом. Мать Гарика и девица неожиданно переглянулись. У первой на лице разлилась торжествующая улыбка. А девица вдруг пробкой вылетела из кресла.

– Ах, так вы все тут при мужьях, при детях, только денег нет у вас, чтобы оплатить приличный номер. А вы знаете, что мне ваши ненаглядные детишки брак расстроили? Пусть тут при всех объяснят, кого они искали у меня под кроватью, когда я со своим женихом вошла в спальню. Вас, уважаемый отец семейства? – она обратилась к Бороде, – или твоего мужа, бестолкового Авто, – девица стала прямо напротив матери Гарика. – Нет, дорогие мои товарки, так у нас дело не пойдет. Я вчера всю ночь провела вот в этом номере с ее супругом, – девица показала на мать Гарика, – и с бухгалтером, тетей Глашей, мы проверяли баланс и все приходно-расходные книги. Пусть ее муж, Авто Сашаевич, подтвердит моему жениху, что я здесь была. Я никого не отпущу отсюда, пока мой жених не приедет. Куковать одна и смотреть на ваше семейное счастье я не хочу. Ваши дети разбили мое семейное счастье, а вы как их родители отвечайте, склеивайте, как хотите, ничего не знаю.

В это время Гарик заглянул в номер и объявил:

– Папы нигде нету.

Девица, хозяйка отеля, саркастически захохотала:

– А ты его под кроватью поищи.

– Вы что себе позволяете? – строго спросила Анна Николаевна.

– Как вы смеете в таком тоне разговаривать? – Борода интеллигентно водил пальцем перед носом хозяйки отеля.

– Ах, я еще и не смею. Ваш ненаглядный сын, – она показала рукой на Данилу, – сказал моему жениху, что я черт-те знает с кем провела эту ночь, назвался сиротой, просил его усыновить, а теперь выясняется, что у него папа есть и мама есть, а мой Альбертик поверил ему и уехал, бросил меня.

Какой бы железной женщина не была, но если сломать то уютное гнездышко, которое она вила не покладая рук, у нее из глаз брызнут слезы. Никакой «мерседес» и банковские счета с многозначными нулями не заменят ей мужчину. Даже сильной женщине иногда хочется побыть слабой. Хозяйка отеля не была исключением из правил. Треволнения этого вечера выбили ее из привычной колеи, и с ней случилась истерика. Губы у нее побледнели, задергались, она прошептала:

– Жить не хочу.

Неожиданно все засуетились, и даже мать Гарика стояла с виноватым видом.

– Воды дайте ей, воды, – раскудахтался Кудеяр-Борода.

– Ах, горе какое, какое горе, – сочувствующе сказала мать Гарика.

Одна Анна Николаевна держала себя в руках. Она спросила хозяйку отеля:

– Как его, говорите, звали?

– Альбертик!

В дверях номера стоял исполнительный директор отеля Авто Сашаевич и ничего не понимал. Почему-то все старались откачать хозяйку отеля. Данила почувствовал, что над ним сгущаются тучи, и направился к выходу. К нему склонился Авто Сашаевич и что-то спросил. Настя не расслышала, что сказал Данила, но лицо директора отеля посерьезнело и приняло скорбное выражение. Он подошел к хозяйке отеля и обнял ее за плечи.

– Дорогая, мужайтесь!

К нему склонился Кудеяр-Борода.

– Что случилось? – тихо спросил он.

– Водка! Сами понимаете, а машина «Альфа Ромео» скоростная.

Хозяйка отеля медленно поднимала заплаканные глаза на Авто Сашаевича. Она уже взяла себя в руки. Услышанная информация медленно впитывалась в мозг. Она вдруг поняла, что все ее утешают и смотрят сочувственно на нее.

– Не может быть! – горько воскликнула она.

– В нашей жизни только хорошее редко бывает, а плохое – сплошь да рядом, – Кудеяр пожал ей руку. – Искренне соболезнуем вам всей семьей.