Игра в зеркала

Я вплотную занялась салатом, решив не обращать ни на что внимания. Время от времени я ловила на себе взгляды — заинтересованные, небрежные, тяжелые, откровенно пьяные… Слишком громкая музыка била по ушам, туман в голове от лекарств не становился меньше — наоборот, все сложней было удерживать себя от того, чтобы не уставиться в одну точку. Если через полчаса не станет лучше, пойду домой. Это уже начинает становиться…небезопасным.

Дабы проверить себя, я развернулась на стуле и около пяти минут сосредоточенно рассматривала танцующих. Нет, все в порядке. Ничего не расплывается, черные «мушки» перед глазами не мелькают — вполне могу сосредоточиться.

Я заправила выбившийся из хвоста локон за ухо и вернулась к своему соку. Стакан был еще полон на четверть, и без особых раздумий был выпит одним длинным глотком. Наверное, оттого, что он постоял вне пластикового контейнера и согрелся, сок определенно стал вкуснее.

Губы сами собой растянулись в улыбке. Настроение вдруг исправилось, прошло даже легкое нервное подергивание рук, досаждавшее мне всю смену в лаборатории. Суета и шум танцпола перестали раздражать, а стали казаться именно тем, чем и были — воплощением веселья и раскрепощенности. Я поставила стакан на стойку и заметила, что сама начинаю притопывать в такт музыке. Неожиданно это показалось смешным. Нет, конечно, сама я танцевать не пойду. В конце концов у меня — репутация. Синий чулок и все такое. А репутация — страшная сила…

— Скучаем? — послышалось над ухом. Я воззрилась на говорившего, раздраженно приподняв одну бровь. Слегка пошатываясь, на моем жизненном горизонте нарисовался лощеный зеленоглазый красавчик.

— Отваливай, — дружелюбно посоветовала я. Мое благодушное настроение не допускало ничего более грубого. Слегка пошевелив мозгами, мое несостоявшееся на этот вечер счастье последовало мудрому совету. То есть отвалило.

Музыка постепенно перешла от оглушительно грохота к глубоким, будоражащим кровь мелодиям. Сердце начало отбивать ритм вслед за густыми частыми ударными, отдаваясь дробным перестуком в ушах. Непроизвольно я задышала чаще, щеки раскраснелись, — будто я уже была там, на площадке, среди десятков разгоряченных тел, вместе с ними изгибалась в танце. И невероятно, безумно захотелось двигаться, захотелось окунуться в эту странную, ни на что не похожую музыку, которая низкой вибрацией отдавалась во всем теле, мягко окутывая сознание. Слабый, легкий лекарственный туман сменился другим туманом, гораздо более… Горячим. Сладким. Искушающим…

Быстрый, частый пульс, неровное дыхание, расширенные зрачки. И музыка, музыка заполняла каждую клеточку, пылающими язычками пробегала по нервам, эхом своим заполняя разум, поднимая меня на ноги, завлекая в омут бешеных ритмов…

И движение где-то совсем рядом, и мужские руки, подхватывающие меня и увлекающие в самый центр горячего, яркого, бурного круговорота, которым внезапно стал обыкновенный танцпол.

А с бездонных черных небес падали потоки сияющего золотого дождя, распускаясь в волосах огромными огненными звездами. Над головой парили потоки света, создавая сказку: взмывающие прямо в небо изумрудные бабочки сплетались в воздушное филигранное кружево, поднимаясь все выше, выше, выше…и вновь осыпаясь дождем вниз.

Я закрыла глаза, откидываясь назад, подставляя этому дождю лицо, волосы, ладони. Закрыла глаза, предоставив чужим рукам кружить меня в танце, а мужчине, лица которого не видела и не хотела видеть в темноте — увлекать за собой все дальше и дальше в толпу. Музыка захватывала, шептала, искушала, билась в ушах, единым будоражащим потоком несясь в венах вместо крови, заменяя сознание и перехватывая контроль над телом. А потому — есть ли разница, с кем разделить танец?…

И я позволила увлекать себя все дальше и дальше…

Что-то жесткое впилось в поясницу, сырой сквозняк пробрался под легкий комбинезон, заставляя трястись в ознобе. Я повернула голову, мазнув щекой по холодной твердой поверхности. Камень. Нахмурилась, пытаясь вспомнить… И испугалась.

Я не помнила ничего.

С тех пор, как меня затянуло на танцпол — ни одной мысли, ни одного звука, ни одного движения. Это могло означать только одно.

Я напилась.

А точнее — меня подпоили. О боги мои… Я припомнила злополучный сок, после которого у меня неожиданно поднялось настроение. То-то он мне показался странноватым… У моего организма есть одно редкое и весьма неприятное свойство: от любого количества алкоголя у меня напрочь отбивает память и отказывают последние тормоза. Такая же реакция, но в смягченном виде — от транквилизаторов и сильных лекарств. Именно поэтому я не «употребляю». Никогда.

Впрочем, и с лекарствами обращаюсь крайне осторожно. Я глубоко вздохнула, выгоняя из сознания последние остатки тумана, и огляделась. Сразу же обнаружились две крайне неприятные вещи: темнота и…связанные руки.

Темнота была полной, кромешной, — как хотите назовите, но сути это не изменит — я ничего не видела. Руки были связаны аккуратно, но весьма качественно, причем материалом весьма специфического рода: шнур из телитового волокна, разорвать который живому существу с помощью одних мускулов невозможно в принципе, скрепленный той разновидностью автоматически затягивающихся магнитных блоков, на которых держалась вся амуниция тяжеловооруженного десанта. Все вместе применялось только одним ведомством.

Корпус.

Страшилка, которой запугивают всех: от непослушных детей до матерых мафиози. Контрразведка, интерпол, СБ, теневой кабинет, всемогущая сеть, опутывающая и контролирующая жизнь каждого, сборище серых кардиналов, ставящее какие-то свои, непонятные и страшные эксперименты над миром, обществом и людьми. Скажите одно слово — Корпус, — и именно это промелькнет в сознании любого честного (или не слишком) гражданина Союза.

Промелькнуло и у меня. Противно заныло под ложечкой от одного простого и крайне неприятного соображения.

Тем не менее я предпочла волноваться в вертикальном положении. В помещении (а я совершенно определенно находилась не на открытом воздухе) было тихо, холодно, и довольно сухо. По некотором размышлении напрашивался очевидный вывод: это подвал. Причем, судя по отсутствию шума — не выше третьего-четвертого уровня. А камень… Что ж, значит, за пределы внешнего кольца меня не вывезли: роскошества вроде натуральных материалов в этом городе позволяли себе только мои неприлично богатые соседи.

Сердце неприятно екнуло. А что, если времени прошло гораздо больше, чем кажется? Достаточно было подливать мне выпивку, и из памяти могли испариться целые дни, а то и недели.

Все, ноги моей больше не будет в барах. Стоило нарушить привычки — и вот уже все катится по совершенно непредсказуемому сценарию. Боги, сделайте так, чтобы не оказалось, что меня похитил сексуальный маньяк, промышляющий по окрестностям уже второй месяц! Это было бы крайне… Гм… хотя, с другой стороны…

Мммм… Может, это и не такая уж плохая идея?

— Что именно? — раздалось совсем рядом. Я что, сказала это вслух?…

— Гм… Ну… — промямлила я, на всякий случай отползая подальше от источника звука, и пролепетала голоском отъявленной идиотки: — Вы, случаем, не сексуальный маньяк?

В темноте хмыкнули. Ободренная успешным началом диалога, я поползла быстрее. Через несколько секунд под пальцы попалось что-то жесткое, гладкое и округлое. Нечто, без всяких сомнений являющееся носком сапога. Я начала поднимать голову вверх, но руки моего собеседника оказались быстрее — спустя несколько мгновений я уже стояла на ногах, подхваченная сзади под локти. Голос за моей спиной быстро сказал:

— Не дергайтесь, леди, и вы не пострадаете. Вы нужны мне живой.

— Так вы точно не сексуальный маньяк? — я решила все же до конца прояснить этот животрепещущий вопрос, рискуя-таки заработать репутацию потерявшей от страха последние мозги дуры. Хотя было бы перед кем…

— Если и маньяк, то определенно не сексуальный, — на этот раз от холодной фразы ощутимо пахнуло раздражением. — Закройте рот, леди.