Страница 42 из 72
Справка. Первый Музей оккупации появился в Риге в 1993 году. Создан на месте бывшего Музея красных латышских стрелков. Основная цель музея — «свидетельствовать о том, что происходило с Латвией и латышским народом за время господства оккупационных властей в 1940–1991 гг.»
Большая часть экспозиции посвящена периоду с 1940-го по 1946 год. Показан процесс включения Латвии в состав СССР, затем период немецкой оккупации. «Гитлеровская» экспозиция в несколько раз меньше, чем картины «советской оккупации». И «советской истории» в Риге собирается столько, что в 2005 году музей решили расширить — строительные работы должны закончиться в 2008 году. Сейчас средняя посещаемость музея — около 400 человек в день.
В 2005 году Музей оккупации в Риге посетил посол и РФ в Латвии Виктор Калюжный. Его оценка (оставленная в книге посетителей): «экспозиция очень однобокая, выпячивается только один период истории Латвии — советский, но и он изображается исключительно в черных тонах».
Помимо самой экспозиции, в здании действует и «кружок по интересам». Практически каждый год 1 апреля в музее проходит вечер антисоветских анекдотов. Латвийские власти очень гордятся своим музеем. К примеру, президент Латвии Вайра Вике-Фрейберга, посетив Музей апартеида в Йоханнесбурге (ЮАР), рассказала его сотрудникам, что «и в Латвии есть аналогичный Музей оккупации», и выразила надежду на возможный обмен опытом.
Через 10 лет после открытия Музея оккупации в Риге подобный музей открылся и в Таллине, где среди экспонатов также «представлены предметы и документы, связанные с репрессиями в отношении мирного населения Эстонии и депортациями в Сибирь в 1941 и 1949 годах». По данным властей, финансировала проект, который обошелся в 2,5 млн долларов, гражданка США эстонского происхождения Ольга Кистлер-Ритсо, покинувшая родину в 1944 году. За помощь в открытии музея она была удостоена высшей награды столицы страны — «Герба Таллина».
Да, вашингтонский принципал во время турне 2005 года разъяснил своим прибалтийским клиентам кое-что из истории Второй мировой войны, но ведь у тех остается в резерве еще и «оккупация времен царской России» — вот для разъяснения этого и пригодится один очень хорошо известный, особенно протестантам, лозунг, вынесенный выше в заглавие.
А где был тогда дворянин? А при чем тут, собственно, «дворянин»?
Это в эпоху феодализма ученики Уиклифа, базируя на Библии всю свою социальную критику, выдвинули тот знаменитый, абсолютно всем понятный тезис, «слоган»: «Когда Адам пахал землю, а Ева пряла, где тогда был дворянин?» Тезис сей вошел в самую ткань протестантской культуры, и я думаю, ничего оскорбительного не будет в его привлечении для иллюстрации следующего исторического расклада.
Рига (порядки в которой сегодня, под властью президента Вайры Вике-Фрейберге, жаловавшейся на Россию в Йоханнесбурге, подходят под определение «апартеид»), так вот, эта Рига была основана как немецкий город. И оставалась таковым долгие века. Латыши (ливы, латгальцы) могли привозить на рынки продукты, но оставаться в городе на ночь права не имели. Точнее, имели, если могли предъявить удостоверение, что они являются слугами в немецких домах, и… «работницами веселых домов» (славившихся на всю Северную Европу). Латышских кварталов в Риге не было, зато кроме немецких были кварталы еврейские. Это была вторая главная национальная община в городе (от этой памяти, скорее всего, и то особое усердие латышских эсэсовцев в работе по «окончательному решению»). И на момент, когда Петр Первый со шведами решали свои дела на Ништадтском конгрессе, какая-либо политическая латышская нация просто не существовала. Была просто шведская провинция, среди крестьян которой ливы статистически преобладали… и на этом — все.
Итак, вопрос: «в XVIII веке, когда Янис пас свиней, а Марта мыла полы — где тогда был латышский государь (или сенатор, или хоть латышский бургомистр Риги)?»
И ни в коем случае здесь не идет речь о каком-либо культурном отставании латышской нации — речь идет об ее отсутствии. (Как сельскохозяйственный персонал, население Лифляндии как раз отличалось трудолюбием, опрятностью и в целом более высокой культурой производства.) А собственно латышское купечество, интеллигенция, «латышская политическая нация» сформировались в лоне Российской Империи. Но интересно, что с ними (латышской нацией) случилось бы в случае победы Гитлера? Его-то главный советник по «расовому устроению» был как раз Розенберг, остзейский немец, а «это многое объясняет» (как говорится еще в одном слогане). Во всяком случае, должно было многое бы объяснить пятнадцати поколениям его слуг и служанок. Ну, дожгли бы всех евреев, ну, выполнили бы еще кой-какую работенку — долго ли после этого доверили бы вам еще со «шмайсерами» щеголять?
Необходимое пояснение. Вышесказанное относится только к латышским фашистам. А ко всей латышской нации могут быть обращены лишь два постулата:
1) царская Россия не забирала у Вас суверенитета
2) СССР — да, латышский суверенитет забирал, но…
Но латышским историкам я бы предложил несколько по-новому взглянуть и объективно оценить следующее. Да, суверенитет забрали в 1940-м, вернули в 1991-м. Аберрация исторического зрения здесь следующая: сейчас Национальный Суверенитет, Международное Право, Человеческая Жизнь кажутся такими Абсолютными Ценностями, что это ощущение как бы переносится и на 1940 год. Но в действительности все эти ценные бумаги имеют свои курсы, плавающие. И какова была в том, 1940 году, конкретная стоимость Национального Суверенитета, лучше вам спросить у балтийских соседей — у датчан, например. Или у исландцев…
В 1991-м, конечно, все было по другому. Все равно, что… Подобрали птичку в декабре — выпустили в апреле. Была, правда, еще одна взаимная обуза: строительство этого странного социализма, который все никак не строился, не «завоевывался». То латышские стрелки помогали его завоевывать нам, то мы им, да толку все ни… Но это только история (и не самая ближайшая) рассудит-объяснит.
И еще пункт, по которому у меня, признаюсь, нет окончательной информации, и который, похоже, еще ни разу не ставился на обсуждение. Я предлагаю задуматься над следующим фактом: уже к 1943 году Латвия находилась под Германией в два раза дольше, чем в составе СССР, но… Вопрос, собственно, такой: а если сравнить наличие (или отсутствие) тяжелого вооружения у национальных латышских частей, воевавших по обе стороны фронта? Может, такая постановка вопроса покажется нетипичной, даже странной Но таков уж общий стиль этой моей книги: периодически перемежать идейно-абстрактные пассажи сугубо материально-меркантильными, вроде: сколько танков немцам наклепали чехи, сколько миллионов литров молока и вина дали им французы…
А действительно, кто выдавал, а кто — нет, танки и пушки латышским частям?
Вопрос о наличии тяжелого вооружения в национальных частях и вообще о наличии латышей-летчиков, артиллеристов, танкистов мне представляется очень важным и показательным. Одно только легкое вооружение свидетельствует о преимущественно карательном назначении отрядов, а еще свидетельствует о недоверии. Автоматчиков, «пушечное мясо» разоружить, взять под контроль, перебросить куда-нибудь легче, чем, например, воинскую часть, соединение с приданными им артиллерией. танками. Полной информации у меня, повторяю, нет — только архивные изыскания популярнейшего в эпоху перестройки латвийского журнала «Родник». Так вот, немцы, кажется, выдавали латышам только «шмайсеры» и те самые эсэсовские (или гестаповские?) бляхи, которыми так гордятся на парадах ветераны ваффен-СС. А СССР сформировал 130-й латышский корпус, за взятие Риги получивший орден Суворова. А бляхи — ну что бляхи?! — они болтались и у немецких овчарок на ошейниках…
Итак, два вопроса. Каковы все же: 1) сравнительные стоимости Национального суверенитета по курсу 1940-го и 1991 годов; 2) сравнительные меры доверия, признания латышской нации в таком, может, и оригинальном, но зато и неподдельном (особенно в военную пору) измерении, как доступ к тяжелому вооружению?