Страница 24 из 56
Ключевую роль в этом прогрессе сыграла группа под руководством Трухина, переведенная в Дабендорф из Вустрау. Трухин сменил Благовещенского и на посту русского коменданта лагеря. Он наполнил Дабендорф новым духом, вдохнул свой динамизм в весь персонал центра. Следующей по значению фигурой рядом с ним можно назвать Александра Николаевича Зайцева, который как старший преподаватель взял на себя идеологический инструктаж и помог ученикам составить ясное и четкое представление о характере устройства будущей России. Молодой и многообещающий ученый, Зайцев попал в плен в 1941 г. В Вустрау он вошел в контакт с представителями НТС и, осознав, что без организации политических целей не добиться, присоединился к группе.
Его лекции всегда отличались высоким преподавательским мастерством, ему удавалось убеждать слушателей своим искренним патриотизмом и открытостью, а также и демонстрируемой порой острой и ироничной критикой немецкой «восточной политики». Вместе с тем его беспощадные нападки на коммунизм вызывали душевное смятение у некоторых из учащихся. Прежде у них была идеология, на которую они возлагали свои надежды, в которую верили, ради которой трудились, пускай даже Сталин извратил ее. Теперь же на месте твердого фундамента образовался вакуум. Только на самом последнем этапе курса обучения они смогли понять, что же предлагается им взамен. Зайцев сумел завоевать доверие всех их почти без исключения, и они стали убежденными сторонниками освободительного движения. Отмечалось даже несколько случаев самораскрытий советских агентов, которые переходили к Власову.
Заявленная цель — свободная, демократическая, хотя и не безусловно капиталистическая Россия. Искреннюю дружбу с немецким народом не следует смешивать с национал-социализмом, все это выглядит вполне логичным, особенно учитывая те длительные и прочные связи, которые возникли и развивались между русской и немецкой культурой особенно на протяжении девятнадцатого столетия, принимая во внимание и то, что те немцы, с которыми русские связывали себя союзническими узами, являлись противниками «восточной политики» и друзьями русского народа.
Когда немцы водрузили свое боевое знамя на высочайшей из вершин Кавказа, на-Эльбрусе, Зайцев отметил, что данный факт имеет в большей степени значение для альпинизма, а не для военной стратегии. В лекции, посвященной будущему русского государства, он заявлял:
«Свобода слова и печати есть один из фундаментов государства, построенного на приоритете законности. Ибо это предоставляет каждому возможность видеть все, что происходит в стране. Это служит гарантией того, что гнусные козни и интриги, которые могут плести власть предержащие или отдельные граждане, не избегнут огласки и будут пресечены. Там, где существует подлинная свобода слова и печати, немыслим тоталитарный режим, при котором к высшей власти восходят недоучившиеся семинаристы и ефрейторы».[108]
Дважды Гестапо пыталось упрятать Зайцева за решетку, и пришлось немало потрудиться, чтобы не допустить этого. В первом случае его обвинили в осуждении уничтожения евреев, восхвалении марксизма и распространении убеждения в том, что немцы не смогут выиграть войны без русских патриотов. Зайцев мастерски защищался в ходе допросов: ничего подобного, он просто сказал, что ликвидация евреев может негативным образом сказаться на настроениях православных христиан, что и соответствует истине. Ему приходилось обсуждать причины успеха марксизма в России, потому что он не смог бы убедить слушателей в его пагубности, если бы стал отрицать то хорошее, что есть в этой идеологии.
На сей раз Гестапо ограничилось предупреждением, объяснив, что немцам для победы русские не нужны, и разрешило ему продолжать занятия.
Еврейский вопрос не представлял проблемы для большинства русских, которые привыкли жить в многонациональном государстве. Те же, кто высказывал симпатии антисемитизму, обычно оправдывали подобные склонности ссылками на высокий процент евреев среди коммунистического руководства.
Вторично арест Гестапо угрожал Зайцеву из-за его антинемецких заявлений и членства в НТС. На сей раз удалось предотвратить худшее благодаря очень грамотному рапорту барона фон дер Роппа, переданному Гельмутом фон Клейстом, офицером разведки.[109] Для людей подобных Зайцеву пропаганда их идей в Третьем рейхе без серьезных последствий становилась возможной лишь благодаря немецким офицерам связи — таким, как фон дер Ропп, который возглавлял программу обучения; его заместителям, Рагожину и Керковиусу; коменданту лагеря капитану Петерсону; заместителю Штрикфельдта барону фон Деллингсгаузену; а также начальнику разведки барону фон Клейсту. Все они постоянно и главным образом заботились о том, как уберечь русских от Службы безопасности СС и Гестапо, а не о том, что являлось их официальной задачей, — о выявлении пагубной активности коммунистических агентов. Как-то раз, когда фон дер Ропп неожиданно появился во время критического обсуждения русскими действий немцев, один из участников воскликнул:
— Осторожно! Немецкий офицер!
Фон дер Ропп закрыл погоны руками и произнес:
— Теперь все — нет никакого немецкого офицера! Можете говорить свободно.
Как и другие офицеры, он сознавал, что подобные дискуссии не имеют ничего общего с предательством и прокоммунистическим заговором, однако русские все больше разочаровывались в немцах и чувствовали, что те предают их. Памфлет «Дер Унтерменш» («Недочеловек»), вышедший по приказу Гиммлера весной 1943 г., сыграл немалую роль в укреплении подобных настроений. Кроме всего прочего там утверждалось: «Унтерменш — творение природы, которое внешне ничем не отличается от человека, но является тем не менее чем-то совершенно иным — отвратительным существом, провалившейся попыткой создания человека, — имея все черты человека, оно умственно, духовно находится на более низшей ступени, чем любое животное».[110]
Порой русские вполне оправданно позволяли себе выпускать пар. Например, русский граф Ламсдорф представился высокопоставленному немецкому офицеру штаба на центральном участке фронта так:
— Недочеловек капитан граф Ламсдорф прибыл![111]
Когда один из помощников Власова как-то слишком громко хлопнул дверью, Власов произнес, обращаясь к немецким офицерам, оставшимся в помещении:
— Прошу прощения, что поделаешь с этим недочеловеком!
Дабендорф превратился в центр оппозиции национал-социализму и планам Гитлера. Под покровительством Вермахта там велась работа в направлении целей, которые — случись так, что они открылись бы, — привели бы к немедленному аресту не только участвовавших в проекте русских, но и немцев. Гестапо и Служба безопасности СС, разумеется, «копали» в поисках компрометирующего материала на Власова и его окружение. Шеф Гестапо Генрих Мюллер не делал секрета из того, что был бы рад ликвидировать их. Однако не раз и не два Вермахту удавалось предотвратить непоправимое. К 1944 г. группа получила поддержку даже внутри Службы безопасности СС, где тоже нашлись люди, которые пришли к осознанию опасности «восточной политики» Гитлера. Кроме того, Дабендорф стал местом рождения нового русского офицерского корпуса, имевшего особый, ни с чем не сопоставимый характер. Даже если офицеры возвращались в свои прежние части, они оставались членами связанной прочными узами политической организации. Постепенно родилась и собственная служба разведки, поставлявшая Власову и его соратникам поток необходимой информации.
Хотя Дабендорф нельзя с полной уверенностью назвать ядром Русского освободительного движения, — все же оно представляло собой несколько спонтанное собрание разных людей, сторонников различных идей, возникших после начала Восточной кампании, — в организационном плане он, без сомнения, являлся своего рода «острием наступления» — передовой колонной. Под управление Дабендорфа можно было практически в любую минуту поставить все существовавшие добровольческие части, русскую местную милицию и органы автономной администрации. Та свобода, с которой там позволялось обсуждать любые вопросы, побудила русских называть Дабендорф «свободной республикой». Многие из поступавших туда на подготовку шли в Дабендорф с недоверием. Однако честность и дух братства, которые сопровождали обсуждения, позволяли завоевать расположение даже таких скептиков.
108
Казанцев А. Указ. соч. С. 219; из беседы с А. Зайцевым и Г. фон дер Роппом.
109
Автор располагает текстом этого доклада.
110
Памфлет был издан по распоряжению Гиммлера отделом публикации Главного управления СС в 1943 г. Автором был гауптштурмфюрер СС Кениг.
111
Из беседы с Ламсдорфом.