Растревоженный эфир

Арчер метнулся через кабинет и ударил его. Ударил только раз, потому что О'Нил тут же схватил его за плечи.

— Прекрати, Клем! — прошептал О'Нил. — Только этого не хватало.

Хатт ничего не сказал. Не отпрянул. Даже не поднял руки к лицу, которое побелело как полотно, если не считать отметины на щеке, куда пришелся неуклюжий удар Арчера. За последние тридцать лет Арчер впервые ударил человека. Он стыдился своего срыва и жалел о том, что не способен на крепкий удар.

— Убери руки, — бросил он О'Нилу. — Все нормально.

О'Нил, помедлив, отпустил его. Хатт тяжело дышал, его глаза превратились в щелочки, он словно раздумывал, чем ему ответить.

— Пошли. — О'Нил потянул Арчера к двери.

Арчер двинулся к выходу прямо по разбросанным по полу газетам. О'Нил держался рядом. Они вместе пересекли зал, где стрекотали пишущие машинки, а машинистки благоухали духами и туалетной водой. В кабинете О'Нила Арчер молча взял пальто. Оно так и не высохло. И он, и О'Нил избегали смотреть друг на друга.

— Все получилось гораздо грязнее, чем кто-либо ожидал, не так ли? — наконец выдавил О'Нил, глядя на носки своих ботинок.

Арчер не ответил. Он подошел к зеркалу, взглянул на свое лицо. Такое же, как и всегда. Никаких следов того, что ему пришлось пережить. Он разочарованно вздохнул. Какие перемены он ожидал увидеть, Арчер не знал, но пребывал в полной уверенности, что без них не обойтись. Он поежился, надевая мокрое пальто.

— Ладно, я пошел.

— Я тебе позвоню. Встретимся где-нибудь, пропустим по стаканчику.

— Обязательно.

Зазвонил телефон. О'Нил снял трубку.

— О'Нил слушает. — Он поднял глаза на Арчера. — Это тебя. — О'Нил протянул ему трубку.

— Алло.

— Папа! — Голос Джейн переполняла тревога. — Это ты, папа?

— Да, Джейн. Что случилось?

— Я звоню из автомата на углу. В доме телефон не работает.

— Да, Джейн, — нетерпеливо бросил Арчер. — Что ты хочешь?

— Тебе бы лучше приехать домой. Мама неважно себя чувствует и попросила позвонить тебе.

— Что с ней?

— Точно не знаю. Она мне не говорит. Просто попросила позвонить тебе. Я думаю… — Джейн замялась. — Я думаю, у нее началось. Я думаю, это роды… Глория заходила к ней, и она говорит о кровотечении…

Арчер попытался что-то сказать, но во рту у него пересохло, и он не смог произнести ни слова.

— Папа, ты меня слышишь?

— Да. — Арчер смочил губы языком. — Когда повесишь трубку, сразу позвони в телефонную компанию и попроси немедленно подключить наш телефон. Так и скажи: немедленно. Ты поняла?

— Да.

— Потом позвони доктору и попроси прийти к нам.

— Хорошо.

— У доктора спроси, надо ли нам что-нибудь делать до его прихода. Затем иди домой и помоги матери, если возникнет такая необходимость…

— Папа… — Джейн вновь замялась. — Произошло что-то странное. Мама не хочет меня видеть.

— Что? — изумленно переспросил Арчер.

— Она не сердится на меня. Просто сказала, что дома мне делать нечего. И все. Она говорит, у нее с тобой какие-то проблемы, разобраться с которыми вы должны одни, без свидетелей. Все это так странно… — Арчер чувствовал, что Джейн едва сдерживает слезы. — Кэти Рукс пригласила меня на уик-энд, и мама заставила меня пообещать, что я приеду. Я не знаю, что делать. Мама так… так решительно настроена. Она требует, чтобы я уехала до твоего возвращения. Я ужасно расстроена. Что мне делать, папа?

Арчер вздохнул:

— Дорогая, я думаю, тебе стоит послушать маму.

— Ты мне позвонишь? Скажешь, когда она захочет увидеть меня?

— Обязательно.

С другого конца провода донеслись всхлипывания: Джейн таки расплакалась.

— Это я виновата, папа? Я что-то сделала не так?

— Нет, — без запинки ответил Арчер, — ты тут совершенно ни при чем. — Он чувствовал на себе изучающий взгляд О'Нила. — Иди домой и скажи маме, что я приеду через пятнадцать минут. И скажи ей… — Ему хотелось найти слова, которые поддержали бы Китти, хотелось сказать ей, что он любит ее, верит в нее. Джейн ждала, но нужные слова не приходили на ум. — Скажи маме, пусть не волнуется. Я уже еду.

Он положил трубку.

— Мне пора. — Арчер направился к двери.

О'Нил поспешил за ним, проводил до лифта.

— Что случилось, Клем?

— Китти. Похоже, у нее начались роды. — Арчер нажал кнопку вызова кабины.

— О Боже, — выдохнул О'Нил. — Подожди. Я только возьму пальто и поеду с тобой.

— Спасибо, но в этом нет необходимости. Я справлюсь сам.

О'Нил замялся.

— Ты позвонишь мне, если тебе что-нибудь понадобится?

Арчер поднял на него глаза, и с его губ сорвалась фраза, о которой он потом долго сожалел:

— Что ты подразумеваешь под «что-нибудь»?

О'Нил отступил на шаг. Двери лифта разошлись, Арчер вошел в кабину, и двери захлопнулись, отсекая покрасневшее от стыда лицо О'Нила.

Глава 26

Он сидел в машине «скорой помощи», которая ехала в Верхний Манхэттен. Уже стемнело. Когда Арчер вернулся от О'Нила, Китти сказала, что ей стало получше, а кровотечение практически прекратилось. Врач, который не смог приехать сам, сказал Арчеру по телефону, что это скорее всего ложные схватки, и посоветовал не волновать Китти и дать ей таблетку снотворного. Но в шесть вечера кровотечение началось вновь, сопровождаемое регулярными схватками, правда, не очень сильными и не слишком частыми. Арчер вызвал машину «скорой помощи», вновь позвонил доктору (на месте его не было) и сообщил, что они едут в больницу и он хочет, чтобы через полчаса доктор осмотрел Китти.

В салоне царил сумрак, Китти лежала укутанная одеялами. Два здоровяка-санитара повязали ей голову шерстяным шарфом, и когда машина проезжала мимо очередного фонаря, в темноте появлялось бледное пятно лица Китти. Арчеру вспомнился маленький щенок, который жил у него, когда ему было десять лет. Мать Клемента, фанатичка чистоты, не делала различий между маленькими мальчиками и щенками, потому мыла щенка в ванне, а потом заворачивала в полотенца и старое одеяло, так что наружу торчала только мордочка со следами мыльной пены, и клала в кресло, чтобы он высох. Щенок, вспомнил Арчер, летом заболел чумкой, и его пришлось убить.

— Знаешь, Клемент, — сонно проговорила Китти (таблетка еще действовала), — напрасно мы едем в больницу. Я прекрасно себя чувствую. Честное слово. И не следовало нам вызывать «скорую помощь». Она стоит дорого, и есть много других способов потратить деньги.

— Как ты себя чувствуешь, Китти?

— Отлично. Правда. Только я какая-то сонная, хотя спать мне не хочется. Клемент…

— Что?

— Мы проезжаем на красный свет?

— Да.

— Здорово. Я знаю, что тебе всегда хотелось проехать на красный свет. Ты очень нетерпеливый. — Она хохотнула. — Когда ведешь машину, всегда норовишь проскочить или тронуться с места на желтый. Не можешь дождаться, пока вспыхнет зеленый. Ты пообедал?

— Еще нет.

— Ты можешь пообедать в больнице. Даже чего-нибудь выпить. Это очень современная больница. Я спрашивала. Они могут предложить тебе мартини. Хочешь выпить мартини?

— Думаю, я не устою перед искушением заказать больничному бармену мартини, — ответил Арчер.

Китти дернулась под одеялами, закрыла глаза, от боли у нее перекосило рот. Схватка продолжалась около минуты. Потом Китти вновь открыла глаза.

— Оттого, что меня везут в машине «скорой помощи», я чувствую себя такой важной. Как во время войны сокращенно называли больших шишек?

— ОВП, — ответил Арчер. — Очень важные персоны.

— ОВП Китти Арчер, — пробормотала Китти. — Проезжает на красный свет. — Она замолчала, и Арчер даже подумал, что Китти вновь уснула. — Клемент.

— Что?

— Дождь все идет?

— Нет. На улице похолодало.

— Ты когда-нибудь ездил в «скорой помощи»?

— Нет.

— ОВП. Ты ведь не волнуешься?

— Разумеется, нет.

— Для волнений нет никаких оснований. Многие женщины проходят через это на шестом месяце. Немного крови, несколько схваток. Просто предупреждение, подготовка к главному. Не надо тебе волноваться.