Шок-рок

— Смотри, тут тоже есть дорога, — продолжал Кларк. — Она не пронумерована, наверное, местного значения, но выводит прямо к Токети Фоллз. А оттуда рукой подать до Шоссе девяносто семь. Так что ты об этом думаешь?

— Что твоими стараниями мы, скорее всего, заблудимся, — потом она пожалела о своей шпильке. — Но я думаю, все образуется, если ты найдешь достаточно широкое место, чтобы развернуть «Принцессу».

— Решение принято! — воскликнул он, пододвинул тарелку с остатками куриного бифштекса и вновь принялся за еду, подбирая даже загустевшую подливку.

— Как ты можешь? — ее даже передернуло.

— Между прочим, вкусно. Опять же, закон любого путешествия: надо есть местную еду.

— Но эта подлива похожа на соплю, застывшую на старом гамбургере. Кошмар!

Так что из Окриджа они выехали в превосходном настроении и поначалу все шло очень даже гладко. Никаких проблем не возникало, пока они не свернули на 42-ю, а с нее — на ненумерованную дорогу, ту самую, которая, по мнению Кларка, должна была привести их в Токети Фоллз. И тут вроде бы никаких сюрпризов не ожидалось. Более того, ненумерованная дорога поддерживалась куда в лучшем состоянии, чем 42-я, на которой хватало выбоин. Они развлекались, по очереди вставляя кассеты в магнитолу. Кларк отдавал предпочтение Уилсону Пикетту, Элу Грину, Попу Степлсу. Мэри нравилась совсем другая музыка.

— И что ты находишь в этих белых мальчиках? — спросил Кларк, когда она включила свою любимую, на тот момент, песню: «Нью-Йорк» Лу Рида.

— Я же добропорядочная замужняя дама, не так ли? — притворно возмутилась Мэри, и они рассмеялись.

С первым знаком беды они столкнулись четверть часа спустя, когда подкатили к развилке. Уходящие направо и налево дороги ничем не отличались друг от друга.

— Святое дерьмо, — Кларк остановил автомобиль, открыл бардачок, достал карту, долго смотрел на нее. — Развилки на карте нет.

— Вот мы и приехали, — Мэри уже засыпала, когда Кларк затормозил у невесть откуда взявшейся развилки, и, естественно, в ее голосе слышались нотки раздражения. — Хочешь совет?

— Нет, — не менее раздраженно ответил он, — но я его выслушаю. И не выкатывай на меня глаза. На случай, что ты этого не знаешь, скажу, что меня это выводит из себя.

— И как я на тебя при этом смотрю, Кларк?

— Как на старого пса, который пернул под обеденным столом. Давай, скажи мне, что ты думаешь. Выкладывай все. Имеешь право.

— Давай вернемся, пока не поздно. Таков мой совет.

— Ага. Ты бы еще сказала: «ПОКАЙСЯ»!

— Я должна смеяться?

— Не знаю, Мэри, — мрачно ответил он, переводя взгляд с развилки на карту. Они прожили вместе почти пятнадцать лет и Мэри достаточно хорошо его знала, знала, что он будет настаивать на том, чтобы ехать дальше… именно потому, что на пути им встретилась неожиданная развилка.

Если Кларку Уиллингхэму предоставляется шанс рискнуть, он просто не может его упустить, подумала она и прикрыла рот рукой, чтобы он не увидел ее усмешку.

Но не успела. Кларк искоса глянул на нее, изогнув бровь, и в голову Мэри пришла тревожная мысль: если она видела его насквозь, может, и он отвечал ей тем же?

— Что ты нашла смешного? — спросил он и она заметила, что рот его начал уменьшаться. — Может, поделишься?

Она покачала головой.

— Просто запершило в горле.

Он кивнул, сдвинул очки на высокий, все увеличивающийся лоб, поднес карту к носу.

— Ладно, ехать надо по левой дороге, потому что она уходит на юг, к Токети Фоллз. А вторая ведет на восток. Возможно, к какому-то ранчо.

— Дорога к ранчо с желтой разделительной полосой?

Рот Кларка стал еще меньше.

— Ты и представить себе не можешь, как богаты некоторые ранчеры.

Она хотела сказать ему, что скаутские походы остались в далеком прошлом, что нет никакого смысла лезть на рожон, но потом решила, что подремать на солнышке ей хочется куда больше, чем цапаться с мужем, особенно после такой чудесной ночи, когда они трахнулись не один раз, а целых два. Ведь куда-то дорога их да выведет, не так ли?

С этой успокаивающей мыслью и голосом Лу Рида, звучащим в ушах, Мэри Уиллингхэм и заснула. К тому времени, когда дорога, выбранная Кларком, начала ухудшаться с каждой сотней футов, она уже крепко спала и ей снилось, что они вновь в Окридже, в кафе, в которое заходили, чтобы перекусить. Она пыталась вставить четвертак в щель музыкального автомата, но ей что-то мешало. Один из мальчишек, которые катались на автомобильной стоянке, прошел мимо нее со скейтбордом под мышкой, в бейсболке, повернутой козырьком к затылку.

«Что случилось в автоматом?» — спросила его Мэри.

Мальчишка подошел, коротко глянул на щель, пожал плечами.

«Да ерунда, — ответил он. — Тело какого-то парня, порубленное на кусочки для вас и для других. У нас же здесь не филармония. Мы говорим о масскультуре, милая».

Потом он протянул руку, ухватил ее за правую грудь, не оченьто нежно, и ушел. А когда она вновь посмотрела на музыкальный автомат, то увидела, что он заполнен кровью и в ней чтото плавает, вроде бы человеческие органы.

Может, лучше не слушать Лу Рида, подумала она, и заметила, как под толщей крови в автомате начала вращаться пластинка: Лу запел «Автобус веры».

Пока Мэри снился кошмар, дорога продолжала ухудшаться. Выбоин в асфальте становилось все больше, пока вся дорога не превратилась в сплошную выбоину. Альбом Лу Рида, очень длинный, подошел к концу, начал перематываться. Кларк этого не заметил. От радужного настроения, с которого начался этот день, не осталось и следа. Рот Кларка превратился в бутон. Если бы Мэри не спала, она давно бы убедила его повернуть назад. Он это прекрасно знал, как знал и то, какими глазами посмотрит она на него, когда проснется и увидит, по какому они ползут проселку, дорогой-то назвать его не поворачивался язык. А деревья с обоих сторон подступали вплотную, отчего ехали они в густой тени. И с тех пор, как они свернули с Дороги 42, навстречу им не попался ни один автомобиль.

Он понимал, что ему давно уже следовало развернуться, понимал, что Мэри очень не понравится, когда она увидит, в какую они забрались глушь, и, конечно, она напрочь забудет о том, сколько раз ему удавалось выпутаться из схожих ситуаций, добираться до нужного места (Кларк Уиллингхэм относился к тем миллионам американских мужчин, которые ни на секунду не сомневались в том, что встроенный в них компас никогда не подведет), но он продолжал упрямо ехать вперед, поначалу убежденный в том, что дорога должна вывести их к Токети Фоллз, потом лишь надеясь на это. Кроме того, и развернуться-то он не мог. Если бы попытался, то «Принцесса» наверняка бы по самые оси провалилась в один из кюветов, которые тянулись вдоль этой жалкой пародии на дорогу… и один только Бог знал, сколько потребуется времени, чтобы сюда приехал тягач, и сколько придется идти до ближайшего телефона.

А потом, наконец-то, он добрался до места, где мог развернуться, подъехал еще к одной развилке, но решил этого не делать. По простой причине: если правое ответвление представляла собой две засыпанные гравием колеи, между которыми росла трава, но налево уходила широкая дорога, разделенная на две полосы ярко-желтой линией. И компас в голове Кларка указывал, что дорога эта ведет на юг. То есть он буквально видел Токети Фаллз. От цели их отделяли десять, может, пятнадцать, максимум, двадцать миль.

Однако, он подумал о том, а не повернуть ли назад. Когда он рассказывал об этом Мэри, в ее глазах читалось сомнение, но говорил он чистую правду. А дальше решил ехать только потому, что Мэри начала просыпаться, и он не сомневался, что тряска на колдобинах, если он повернет назад, окончательно разбудит ее… и тогда она осуждающе посмотрит на него огромными, голубыми глазами. Только посмотрит. Но и этого хватит с лихвой.

И потом, какой смысл возвращаться, все-таки они едут уже полтора часа, если до Токети Фоллз, возможно, рукой подать? Ты только посмотри на эту дорогу, сказал он себе. Или ты думаешь, что такая дорога может вести в никуда?