Сезон огненных дождей

Мастер прекрасно помнил ее тело: копна слегка вьющихся каштановых волос разметалась по точеной шее и хрупким плечам, тонкая талия, нежные почти детские руки. Именно такие видения ночи напролет будоражили его мысли и бередили сладкие желания весь этот бесконечно долгий год разлуки.

Однако все, намертво въевшиеся в мозг воспоминания, теперь следовало выкинуть на помойку. Луиза изменилась. На ее теле проступили первые, пока еще плавные волны быстро растущих мышц, а кожа стала приобретать неестественный смуглый оттенок. Он прекрасно знал эту, отличную от человеческой, фактуру тела и помнил этот отливающий темной бронзой цвет. Боже мой! Мастер покачнулся, будто оступившись. Неужели изменения продолжаются и Луизу ждет…

Она подбежала и, не обращая внимания на присутствие солдат, торопливо обняла своего возлюбленного. Девушка походила на маленького перепуганного воробья, ищущего укрытия и защиты во время свирепой бури. Она с силой прижалась к твердой как сталь груди. Это было все равно, что обнимать каменную скалу. Ни тепла, ни трепета живого тела. Толстый костный нагрудник, скрытый под камуфлированной тканью, больно впился в нежное женское тело. Но Луиза даже не подала виду. Для нее это было самое уютное и безопасное прибежище в мире.

Девушка молчала, и Мастер понял, что с ней что-то происходит. Надо бы спросить, но слова почему-то не лезли в глотку. Ему просто захотелось взять ее на руки успокоить, укачать как маленького ребенка. И в самом деле, он уже начал приподнимать Луизу над багровым песком, когда внезапно ощутил на себе взгляд Грабовского. Великий Мастер медленно опустил свою возлюбленную на землю. Его смутили не чувства, которые они с Луизой опрометчиво выставили напоказ и не присутствие посторонних. Дело было совсем в другом. В глазах Марка читалось сочувствие, основательно сдобренное приправой из боли и жалости. А вот это совсем лишнее! Это никуда не годится! Он великий воин и не нуждается ни в жалости, ни в сочувствии, как не нуждался в них, когда был человеком.

— Морунги уже рядом. Они только что убили семерых наших. — Эти слова не походили на слова любви, но Мастер должен был их произнести. Он как бы оправдывал свою сдержанность и холодность.

— Я почувствовала это. — Луиза всхлипнула носом. — Мне привиделся маленький сгорбленный харририанин. Он умирал от ожогов и звал меня на помощь.

— Его звали Накдин, — только и смог выдавить из себя Мастер.

В груди воина бушевал неистовый водоворот чувств и страстей. Боль утраты перемешивалась с нежностью и любовью, а ужас перед мутациями, грозящими Луизе, вызывал гнев как на себя самого, так и на весь обезумевший от войны мир. Кружась в этом смерче, Мастер окончательно потерялся. Почему он? За что именно ему достался этот тяжкий крест? Спаситель галактики и безжалостный убийца, бог и дьявол, герой и чудовище — и это все он! Не много ли для одной жизни, для одного простого смертного?

Мастер покрепче прижал к себе Луизу. Теперь уже он жаждал защиты и спасения… защиты и спасения от самого себя. Потеряв душевное равновесие, великий воин почувствовал как его поглощает другой мир. Темный и холодный, он затягивал в себя, пробуждал ненависть и нестерпимое желание мстить и убивать. Стоп! Что это с ним? Ведь это вовсе не его мысли, не его жажда крови. Мазохист хренов, так глубоко зарылся в свое ненаглядное «Я», что чуть не проворонил врага!

— Звено «Вампиров» заходит с востока! Через семь минут они зацепят нас радаром!

Луиза ойкнула и съежилась в комочек. Мастер снова услышал вопль заживо сгорающего харририанина. Только на этот раз умирал он не в реальном мире, умирал он в воспоминаниях девушки. Однако, успокаивать, врачевать и утешать некогда. Действовать! Немедленно действовать!

— Сеть на крышу! — Мастер резко, но вместе с тем мягко отстранил свою возлюбленную и кинулся на помощь к Шредеру и Микульскому.

— Не успеем! — заорал Грабовский, видя как десантники едва передвигают ноги, по колено утопая в кроваво-красном песке.

Успеем, не успеем… в жопу любые колебания! Делай! Не пробуй, не пытайся и не сомневайся, а точно и уверено делай то, что задумал! И получится! Должно получиться! Ни может не получиться! Твоя воля, твой разум и твоя решимость, они и есть залог успеха. Мастер накрепко усвоил это правило, будучи еще мальчишкой. Если хочешь словить назойливую муху, не стоит корчить из себя коварного охотника, просто метни вперед руку и цепко схвати. Если всерьез решил расплющить недругу пятачину, не думай о премудростях конг-фу, а преврати свой кулак в свинцовую кувалду и бей. Если жаждешь победить в забеге, отрешись от окружающей действительности и превратись в скорость… чистую скорость!

Последний совет оказался как нельзя кстати. Мастер, что было сил, рванулся вперед. Первое же его движение погрузило весь окружающий мир на дно клейкого и тягучего океана. И это даже не замедленное кино, это полный временной коллапс, в котором Грабовский вот уже целую вечность пытается стащить с плеча свою автоматическую винтовку, Луиза никак не может опустить протянутые в след за Мастером руки, а оба десантника тщетно тужатся сделать один единственный шаг.

Но вот им удалось! Шаг сделан! Однако, Великий Мастер успел сделать гораздо больше. Заклятье неподвижности не коснулось его. Он по-прежнему неудержим и молниеносен. Промчавшись две дюжины шагов, он яростно вцепился в толстые пластиковые ремни, надежно стягивающие тюк с маскировочной сетью. На какой-то миг Мастер задержал взгляд на алой ткани, по которой то и дело пробегали огненно-рыжие всплески. Ничего не скажешь, зловещий рисуночек! Великий воин попытался не думать о море бушующей плазмы, грозящей с минуты на минуту обрушиться на их головы. Делай! Неумолимый приказ стучал в висках. Делай, черт тебя побери!

— Отпустите тюк! — гаркнул он на опешивших солдат.

Словно испугавшись окрика, время вырвалось из комы и, ускорив бег, возвратилось в свое привычное русло. Получив свободу, Микульский шарахнулся в сторону, как будто увидел самого дьявола. Шредер юркнул под прикрытие тюка, не иначе стараясь спрятаться от яростного взгляда горящих синих глаз. Болваны! Страшно не сейчас, страшно станет, когда в небе взревут двигатели атакующих «Вампиров».

Мастер действовал будто по наитию. Он ничего не обдумывал и не просчитывал. Может потому, что просто нет времени, а может потому, что чутье великого воина подсказывало — другого выхода нет. Повинуясь внутреннему приказу, Мастер рванул тюк с маскировочной сетью. Тело сработало как одна огромная пружина. Сперва ноги затем спина, плечи и руки. Вся неистовая мощь сверхсущества, рожденного в недрах мрачной Агавы, оказалась вложенной в этот бросок.

— А-а-а!

Неожиданный вопль заставил Мастера вздрогнуть. Что случилось? Неужели соперничая с гравитацией Воларда, он ненароком зашиб одного из своих верных сотоварищей? Кто кричал? Шредер! Мастер почуял ужас пронзивший сознание баварца. Подобно струям неистового ливня, этот шквал обрушивался сверху. Шредер словно вознесся на небеса. Хотя, скорее всего, так оно и есть. Вот почему тюк показался таким тяжелым.

Сощурив глаза, Мастер наблюдал как по крутой параболе сверток, похожий на здоровенную красную луковицу, падал на наклоненную крышу спасательной шлюпки. Следом, словно истребитель, пристроившийся в хвост противнику, пикировал Шредер. В последний момент бывалый десантник сумел сориентироваться и правильно сгруппироваться. Он упал точно на сеть, ударившись о металл лишь носками своих тяжелых космических ботинок.

Раз волей судьбы Шредера уже забросило наверх, у Мастера отпала всякая необходимость карабкаться туда самому.

— Георг, ты в порядке?

Ответом Мастеру послужило нечленораздельное мычание.

— Георг, очнись, не время корчить из себя контуженого дебила.

— Да живой я, — наконец донесся хриплый голос сверху.

— Хорошо, что живой, — Мастер от души порадовался за солдата, но свое ликование воплотил в четкий отрывистый приказ. — Займись установкой сети, живо!