Свобода и евреи

«L’histoire des anglais est celle des requins, toujours a l’affut des naufrages, et qui ne sont jamais mieux pourvus qu’apres les tempetes…».

Кто обдумает все происходившее за время войны, да и поныне ещё у нас совершаемое, тот с большим, пожалуй, правом отнесёт это наблюдение к евреям.

Саму же мысль автора можно провести и по второй параллели. От акулы как тигра морей ближайший переход к бенгальскому тигру. Великолепно рисует эротическую кровожадность его такая сцена:

«La queue est agitee de mouvements saccades, involontaires; les yeux elargis etincellent, et il rougit de plaisir,… comme dans un spasme de supreme volupte…»

IV. Пусть биржу называют незаконной дочерью политики в наше время. Эта дочь импонирует матери. Возьмите хотя бы золотую валюту, введение которой в Европе и даже в Японии возвысило покупную силу «жёлтого металла» больше, чем вдвое против того, что было ещё в 1870 году. Иными словами, если не настолько же, то значительно возросла тяжесть государственных долгов и, наоборот, понизились как земельная рента, так и заработная плата. Если обвинение Великороссии есть результат и многих иных причин, то гибель нашего крупного землевладения прежде всего мотивируется влиянием золотой валюты. Обратив против нас и международный торговый баланс, этот жестокий фактор вовлек Россию во всевозможные заводские и фабричные концессии иностранцам, равно как в отчаянные займы для поддержания искусственно созданного золотого обращения и, наконец, в увеличении налогов для открытия чрезмерной государственной сметы.

Торговыми же договорами, особенно с Германией, мы добили своё земледелие, т. е. лишились и того, что было дано самой природой.

В апофеозе столь лицемерно прославленная винная монополия довершила общее разорение, высосав из народа за непомерно дорогую водку последние силы, пути и средства для борьбы с нищетой…

Таким образом, и без японской войны у нас была подготовляема почва как иудейскому господству, так и его «cheval de bataille» — социализму. Аграрные же движения не могли заставить себя ждать, в свою очередь, уже потому, что жить воистину стало невмоготу каждому земледельцу, раз плоды его труда «сознательно» обесценены.

О земле мы позабыли, а торогово-промышленниками не сделались, хотя бы настолько, чтобы поддерживать мировую конкуренцию у себя дома.

Тем не менее, мы ухитрились быстро создать в России рабочий вопрос — ad majorem Mardochi Marxi hilaritatem…

Отсюда именно возник ужасающий, но вполне естественный результат: кто сеет ветер — пожинает бурю…

V. «Иудейская армия, — говорит Дрюмон (см. «La France juive»), — распадается на три корпуса: а) натуральные евреи, т. е. явные сыны Израиля, как их называют «Archives israelites». Эти евреи открыто почитают Авраама и Иакова и довольствуются возможностью наживать деньги, оставаясь верными своему Иегове; б) евреи, перерядившиеся в «свободных мыслителей» (по типу Гамбетты, Дрейфуса или Рейналя). Они прячут своё жидовство в карман и затем преследуют гоев уже во имя пресловутых «идей терпимости» и «священных прав свободы»; и, наконец, в) евреи-консерваторы, но по наружности христиане. С двумя предыдущими категориями они связаны самыми тесными узами и проникают в среду гоев как соглядатаи главным образом для того, чтобы выдавать своим единоплеменникам тайны, которые могут быть им полезны».

Тем не менее, среди крещеных жидов заслуживают особого внимания «польские аристократы» из франкистов. Они потому опаснее, что своё махровое, так сказать, предательство воспитывают наследственно и что лишь с немалым трудом могут быть изобличены. Один из таких злостных евреев известен и в самой Москве, держит себя нагло, пролазит всюду и, к нашему стыду, играет видную роль в общественных учреждениях, выдавая себя, конечно, за яркого сторонника «народной свободы».

Впрочем, потаённость и коварство еврейских мероприятий не ограничивается указанными «корпусами». Достижение результата, между прочим, через проникновение в высшие правительственные учреждения требует иной раз ещё большей сокровенности. Тогда выступают масоны. Кто кого обманывает или надеется провести, т. е. евреи масонов или же наоборот, и ради чего собственно масонство поддалось еврейству — вопросы, быть может, спорные, но не в такой мере, чтобы поколебать нашу точку зрения в её основании. Ныне же, когда масонство преследует исключительно материальные цели, и представляя собой хитроумный аппарат для избирательного плутовства, стремится к захвату государственной кассы через политическое господство в парламентах, иудаизм, двигающийся теми же путями, но с гораздо большими силами и опытностью, не может не иметь главенства даже как союзник «детей Вдовы» («enfants de la Veuve», как иногда себя называют масоны).

Владел некогда крепостными рабами Плюшкин. Но если у мужика падает корова или сгорит изба, сам Плюшкин вынужден был идти на помощь, так как иначе мужик не мог бы нести тягла.

Теперь место Плюшкина занял купон. Безжалостный и беспощадный купон не купит коровы и не выстроит избы.

Купон — это первая закладная на весь труд и всё имущество народа.

Пока министр финансов не уплатил по купонам, он ничего не имеет права дать на суд, полицию, народное образование или медицину, одним словом, на первейшие нужды человеческого общества. Купоны же имеют свойство размножаться не хуже микробов, а на больном государственном организме в особенности.

Всякое народное бедствие эксплуатируется биржей, курсы падают, а купоны слетаются, прежде всего, в иудейские карманы. Таким образом, международный кагал приобретает власть над государственным казначейством, а засим и над всем остальным.

Развивая своё господство над задолжавшей страной, сыны Иуды, хотя ничем обыкновенно не рискуют, так как в государственных займах играют лишь роль факторов или заранее сбывают свои «фонды», обманывая гоев, тем не менее, постепенно овладевают всеми сферами управления. Важнейшую же при этих условиях область они уже открыто берут под свою тяжкую опеку и в министры финансов ставят своих единоплеменников либо гоев, женатых на еврейках. Это заменяет средневековые, кровью написанные обязательства о продаже души дьяволу.

Параллельно с такой метаморфозой кагал путём подкупа захватывает всё большие области влияния, торговли и промышленности, банковского, железнодорожного и пароходного дел, монополизируя сахар, нефть и другие предметы первой необходимости, развращает представителей власти на всех ступенях, обездоливая христианское население материально и духовно. Своим пронырством и клятвопреступлением он лишает его всякой защиты, даже судебным путем, как в гражданском, так и в уголовном порядке, отнимает у населения веру в правду и добро, и, наконец, теряя всякую меру осторожности, сам же себя приводит к возмездию…

Тогда наступают еврейские погромы — этот первобытный и бесцельный суд Линча.

Погром — выражение отчаяния. Бесправный, поруганный, беззащитный народ ищет удовлетворения в самосуде. Но несчастные жертвы кагала не ведают, что творят. Заведомо лживы уверения талмуда и его приспешников, будто погромы обусловливаются «бесправным положением евреев». Всякий знает, каково еврейское «бесправие» — особенно в настоящее время, когда, увы, идёт сатанинская травля кагалом русских, и прежде всего тех, кто дерзает защищаться против террора «освободительного движения», угрожающего гибелью России, а вдохновляемого и дирижируемого, главным образом, евреями. Изощряясь по указаниям талмуда в искусстве обходить любой закон и, коварно издеваясь над ним, сыны Иуды достигли в этой игре неподражаемого совершенства. Если же подчас они все ещё завывают о своей «черте оседлости», то лишь потому, что считают нас идиотами. Размножаясь неимоверно, но избегая производительного труда, они сами же создают себе затруднения. «Пингвины» становятся реже и осмотрительнее, а сынам «избранного народа» приходится искать новых мест для охоты, где красная дичь ещё не знает всех прелестей еврейства.