Страница 37 из 69
— Катюша, женщины не должны играть в подобные игры. Подумай, у нас прекрасный сын, я занимаю ответственную должность, мы можем надеяться на прекрасное будущее…
Он сделал ещё шаг вперед. Катерина взвела курок.
И вдруг — Головин с облегчением вздохнул — из кухни послышались шаги, и перед ними возникла Азалия Дмитриевна… тоже с пистолетом в руке. Краем сознания Федор отметил, что представлял себе домработницу в каком угодно виде, но только не с оружием. Оно выглядело при ней таким же чужеродным предметом, как если бы она появилась вдруг в военной форме.
Еще было непонятно, на кого собирается направить пистолет домработница, но Федор уже успокоился, нутром понял, что женщина явилась не по его душу.
— Азалия Дмитриевна, — растерянно сказала Катерина, — что вы здесь делаете?
— Как это, что? Выполняю свою работу — слежу за порядком в вашем доме.
Слово "порядок" в её устах сейчас имело какой-то особый смысл. И, как видно, не только Федор, но и Катерина никак не могла постичь происшедшую с домработницей метаморфозу.
— Вот уж не думала, что вы умеете оружие держать в руках! — съехидничала Катерина.
— Не только держать, но и применять, — сухо парировала та. — Согласитесь, я появилась здесь вовремя.
— Азалия Дмитриевна, — мягко заговорил Федор, так, как обычно говорил он с женщинами, которых пытался очаровать. — По-моему, вы переоцениваете напряженность момента. Неужели вы думаете, что Катерина Остаповна смогла бы выстрелить?
— Думаю, смогла бы. И перестаньте идеализировать эту женщину! Вспомните, она вам только что угрожала!
— Но вы ни разу ничем не стукнули, не зашуршали — в доме стояла тишина, когда мы пришли, — задумчиво сказала Катерина. — Значит, вы подслушивали.
— Я сначала хотела выйти, предупредить, что дома, но потом ваш разговор стал так интересен… А кроме того, я накануне нашла один тайник, объяснение которому тоже надеялась услышать от вас…
— Какой тайник? В нашей квартире? — изумился Федор.
— Об этом потом. Когда вы его увидите, поймете, что эта женщина мизинца вашего не стоит! Она обманывала вас все время!
— Хотите сказать, у неё есть любовник?
— Почему обязательно любовник? Иной раз преступления творятся не только на почве любви, но и на почве чуждой идеологии.
— А где вы взяли пистолет? — опять спросила Катерина, а про себя подумала: "Она нашла драгоценности, которые оставил мне первый муж. И, самое страшное, я не смогу объяснить, откуда они у меня".
— Мне его выдали. На службе.
— Не надо было вам этого говорить, — озабочено покачал головой Федор.
"Какой ужас! — содрогнулась Катерина. — С моего мужа на глазах облетают все его принципы, как осенние листья с дерева. Он отрекается от меня, чтобы идти в паре с этой… чекисткой! Беспокоится, что она была вынуждена передо мной раскрыться! Я сплю и вижу кошмарный сон, или в кошмар превращается моя жизнь?!"
— Ничего страшного, Федор Арсентьевич, сейчас приедут мои товарищи, и гражданка Головина отправится туда, откуда вряд ли вернется. Притом хочу заметить, я — не какая-то там шпионка, а государственная служащая, и мне нечего бояться. Тем более человека, явно участвующего в контрреволюционном заговоре…
— Азалия Дмитриевна, она — мать моего сына.
— Не волнуйтесь, Федор Арсентьевич, государство поможет вам его воспитать таким, каким должен быть настоящий советский человек!
"Они со мной уже разобрались, — поняла Катерина. — И даже в расход списали, — не чувствуют во мне опасности? Думают, что я покорно приму участь, которую мне уготовили. А почему вообще они считают, будто им все дозволено? И все сойдет с рук?.. Причем решили не только мою судьбу, но и судьбу моих детей. О Пашке даже не вспомнили. А как же, ему ведь уже пятнадцать лет, вполне созрел для лагеря…"
Пистолет в её руке вздрогнул словно независимо от нее. Будто ему передались мысли Катерины, и он сам за неё принял решение. Платье Азалии Дмитриевны на груди окрасилось кровью. Падая, она успела нажать на курок, но пуля ушла в пол прямо у ног Федора.
На мгновение в квартире настала тишина, а потом её нарушил крик Федора, похожий на визг:
— Что ты наделала, идиотка! Я ведь нарочно ей подыгрывал. Даже если бы тебя арестовали, я бы сделал все, чтобы тебя вытащить…
"Так же, как своего друга Яна Поплавского…"
Этот пистолет в её руке все-таки был странный, он продолжал изрыгать громы-молнии, когда она уже перестала о нем думать. Катерине казалось, что она старается удержать палец на курке, но какая-то сила спустила его, и Федор рухнул на пол, деревянно стукнувшись об него затылком.
Катя хорошо стреляла. Это у неё от мужа матери Остапа, которого она прежде считала родным отцом. Но, оказывается, когда живешь рядом с человеком с самого детства, многие его навыки передаются не по наследству, а прямо из рук в руки…
Катерина посидела, подождала, не придет ли кто-нибудь из соседей, не постучит ли. Но и на лестнице, и у двери парадного было тихо, будто их дом в одночасье вымер.
Она взялась было за телефонную трубку, чтобы позвонить в милицию и сообщить, что она убила человека… Нет, двух человек, но потом…
Потом её сознание как бы раздвоилось. Человек, всегда сидящий в Катерине, матери и гражданке, продолжал мысленно кричать о том, что война давно кончилась, а она все стреляет, что она убила отца своего ребенка и женщину, которая служила в НКВД. Эта организация не прощает убийства своих сотрудников. Ее расстреляют, а сыновей отправят в лагеря для детей врагов народа. Они пострадают ни за что. Вернее, из-за людей, о которых мало кто скажет доброе слово…
А другой человек, отстраненно-хладнокровный, сунул свой пистолет в руку Федора и сцепил его пальцы на рукоятке.
После содеянного Катерина-двойник прошла в кухню и вскрыла тайник с драгоценностями — она теперь и сама видела, что сюда лазили чужие руки.
Головин действительно о нем не знал, но не потому, что Катерина ему не доверяла или сама хотела этим богатством воспользоваться, просто Федор все время повторял, что он не хочет брать чужой копейки. Он называл бывшего мужа Катерины разбойником, и о драгоценностях, оставленных им, она ничего Головину не сказала.
Да, её бывший муж был разбойником, но к тому времени, как он надумал сбежать за рубеж, он уже был майором НКВД и оформил свой побег таким образом, чтобы не пострадали ни жена, ни сын. Ему бы и в голову не пришло занять сторону агента НКВД против собственной жены!
И потом, он оставил Катерине кучу драгоценностей, чтобы она ни в чем не нуждалась. Словом, она никогда не могла бы сказать, что её первый муж был трусом или подлецом.
Да, Дмитрий Гапоненко по кличке Черный Паша уехал из страны с другой женщиной. Что поделаешь, он полюбил. Каждый человек имеет на это право. Головин же её попросту предал…
В прошлом простой рыбак Черный Паша оказался порядочнее аристократа, графа…
Но у неё оставалось совсем мало времени. В любую минуту могли хватиться Азалии Дмитриевны или позвонить к ним домой — Федору частенько звонили с работы.
Катерина собрала драгоценности в небольшой баульчик Федора — когда-то в студенческие времена он ходил с ним на практику — и осторожно выглянула на лестничную площадку. Никого не было. Она бесшумно выскользнула за дверь и осторожно дошла до парадного. Меньше всего ей хотелось встретиться с кем-нибудь из соседей.
В ресторане они посидели часа четыре и ушли около шести вечера. Сейчас была половина девятого. Выпавший накануне снег растаял, и на улице опять стояла серая промозглая сырость, с наступлением темноты превратившаяся в чернильную.
Она шла к подруге, единственной, с кем Катерина дружила уже пятнадцать лет. Вместе они пережили так много, что вопрос о том, доверять или не доверять друг другу самое сокровенное, давно уже не возникал.
Все Наташины домочадцы, включая Аврору, сидели за столом в гостиной и пили чай. Комната теперь выглядела существенно меньше, потому что её перегораживала легкая цветная ширма, за которой стояла кровать Наташи и Бориса.