Страница 32 из 70
— Мамка каже, удосталь чи ни?
— Доволи, кажи мамке спасыби. Любава скосила глаз на поручика.
— Иды, — поторопила её Катерина, — це не гарна картина.
Девочка разочарованно вздохнула и пошла со двора.
Катерина развернула белый лоскут, оказавшийся простыней, и стала рвать его на полосы.
— Чому ты думаешь, шо у його зломаны ребра? — спросила она Ольгу, продолжая начатый по дороге разговор. Они незаметно для себя перешли на "ты", породненные первым боевым крещением.
— Он стонет и вздрагивает, когда мы к ним прикасаемся.
Ольга намочила небольшой кусок материи в самогоне и стала осторожно протирать поручику лицо. Он очнулся, застонал и спросил по-французски:
— У э муа? [16]
— Ше мез ами [17], — ответила Ольга.
— Пуркуа иль мэ трэ дифисиль де суфле? [18]
— Иль мэ самбль ке ветр кот э кассе. [19]
Поручик стиснул зубы, стараясь не стонать.
— На якой мове вин размовляе? — шепотом спросила Катерина.
— На французском, — ответила Ольга.
"И правда, — тут же подумала она, — почему он разговаривает по-французски? Вроде похож на русского. И мундир наш".
Спросила на всякий случай:
— Как ваше имя? Вы по-русски понимаете?
— Конечно, — попытался улыбнуться он. — Я и есть русский. Наверно, глупо, но я никак не мог понять, куда попал, и не придумал ничего лучшего… А звать меня — Вадим Зацепин. Извините, что лежу в присутствии женщин… Скажите, а почему мне так знакомо ваше лицо?
— Потому, что мы вчера с вами видались. Помните, на опушке леса: у нас была репетиция.
— А-а, вы та амазонка из цирка.
— Помолчите, мы должны вас осмотреть.
— Не надо этого делать, — забеспокоился он, — в ближайшее время я не собираюсь ходить по проволоке. Немного полежу, приду в себя, и все пройдет!
— Как ты думаешь, Катюш, — Ольга подмигнула Катерине, — он стесняется или боится?
— Е мала боязнь.
Поручик обиженно моргнул. Молодые женщины осторожно расстегнули его китель и тихо ахнули: вся грудь была в синяках и кровоподтеках. Бандиты, видимо, били его ногами. Катерина покачала головой и буркнула:
— Звиры!
Ольга осторожно тронула пальцами грудь Зацепина. Он дернулся и хрипло выдохнул:
— Дем ит! [20]
— Сломаны два ребра. Придется, поручик, немного потерпеть. Наложим вам тугую повязку.
Вдвоем с Катериной они стали бинтовать грудь.
— А це була яка мова? — спросила как бы между прочим Катерина.
— Английская, — сказала Ольга, пряча улыбку. — А как ты догадалась, что это — другой язык?
— Вин ось так скручував рот, як у французской мови не робил.
Поручик хмыкнул.
— Ты наблюдательна, — совсем по-учительски похвалила её Ольга и про себя подивилась любознательности этой не очень образованной селянки.
— Мрия в мене е, — вдруг призналась та, — усяку мову разуметь, шоб из усим свитом балакаты…
И засмущалась от своего признания. С помощью Герасима они уложили поручика на тачанку среди узлов. Пара молодых крепких лошадок нетерпеливо переступала ногами, пока циркачи грузили свой скарб.
— Ну, теперь мы будем передвигаться намного быстрее, — весело проговорил появившийся в воротах Аренский.
Привычный к узлам, он легко придерживал лежащий на плече тюк с полушубками и, одобрив взглядом уложенные на тачанке вещи, кивнул на бледного поручика.
— Как он?
— Сделали, что могли.
Василий быстро развязал принесенный тюк.
— Ценю, Оленька, вашу работу, но это не пойдет!
— Что не пойдет?
— Форма. Снять немедленно.
— Как это — снять? — поручик попытался приподняться, но тут же со стоном рухнул обратно.
— У вас, друг мой, вообще нет права голоса. Хоть плату за вас на аукционе мы внести не успели, но артистка нашей труппы Наташа Соловьева…
— Вы же только что назвали её Оленькой.
— Оговорился. Видите, нам всем надо от этого отвыкать. А вам, Оленька, привыкать к новому имени. Одна такая ошибка может нам всем стоить жизни… Да, о чем это я прежде говорил? Словом, если мы у Полины вас и не купили, то с боем отбили; теперь вы — наша собственность. Так сказать, военный трофей.
Поручик тоже обладал чувством юмора.
— Трофей — так трофей, — согласился он.
— Раненого переодеть, — продолжал командовать Аренский. — Алька, найди ту косоворотку, что мы на Привозе на театральный бинокль выменяли. Брюки из гардероба иллюзиониста возьмем, они по комплекции должны подойти. Полушубок оденьте вот этот.
— На нем кровь, — стыдясь своего замечания, шепнул поручик.
— Подумаешь, кровь! — подчеркнуто равнодушно бросил Василий Ильич. — Ототрем. Вот с мазутом было бы хуже. Катерина! Где Катерина? Алька, кончите переодевать поручика, все знаки отличия с мундира спороть и в реквизит!
— Знаю! — отмахнулся Алька.
— Куда делась Катерина? Герасим, ты не видел?
Тот покачал головой и отвернулся, чтобы Аренский не увидел его улыбку. Петр Нечипоренко в сопровождении старого, но ещё крепкого крестьянина привез на телеге сено, которое Герасим тут же подсунул лошадям, и полмешка овса.
— Больше не можем, — опустил Петр голову.
— И на том спасибо, — поблагодарил "директор труппы". — Давай с тобой, Петро, попрощаемся, да идите домой, нам пора.
Мужчины, сдружившиеся за эти нелегкие дни, крепко обнялись, расцеловались, и Аренский почти оттолкнул Петро от себя.
— Иди! Оксане — привет и огромная благодарность. Будьте здоровы и счастливы. Никто не видел Катерину?
Катерина в короткий срок сделалась незаменимой в их маленьком коллективе. Она постоянно сновала то здесь, то там, всегда в нужный момент оказывалась под рукой, так что даже Аренский стал считать её кем-то вроде своего заместителя по хозяйству.
— Может, она плачет где-нибудь? — предположила Ольга в ответ на вопросы Василия Ильича. Тот понурился.
— Что же делать, рано или поздно все равно пришлось бы расстаться… Да, я забыл. Вы, поручик, никакой теперь не поручик, а волостной писарь Александр Трофимович Овчаренко… Герасим, с лошадьми закончишь, усы поручику сбрей, больно уж они для писаря щегольские!
— Не дам усы! — по-мальчишески выкрикнул поручик.
— Как миленький дадите, никуда не денетесь! — посуровел Аренский. Тут не до форсу, речь о вашей жизни идет. По-украински вы что-нибудь знаете?
— Та трохи размовляю!
— В дороге будете учиться. Вы все-таки по документам украинец, коренной житель, в отличие от нас, беженцев. Временно мы зачислим вас в свою труппу. Хотя что вы умеете!
— Не скажите! Карточные фокусы знаю… Правда, всего несколько штук.
Аренский призадумался, но потом повеселел.
— Пожалуй, будет у вас настоящая цирковая работа: нам в наследство от иллюзиониста черный ящик достался, плащ и чалма. В фокусах вы потренируетесь, кое-что я вам покажу… Я ведь тоже, как и вы, несколько трюков знаю. На заре, так сказать, своей цирковой жизни пришлось иллюзионисту помогать.
На этот раз, по просьбе поручика, переодевали его мужчины. Конечно, они не очень осторожничали с ним; пару раз пришлось Вадиму прикусить губу и даже тихонько выругаться, но чувствовал он себя при этом гораздо спокойнее, чем в осторожных, нежных, но таких непривычных женских руках!
Сейчас Аренский стоял и любовался на работу Герасима, сбривавшего поручику усы.
— О, без усов-то вы у нас совсем молодой! Для солидности отращивали?
Поручик покраснел.
— Ладно, не смущайтесь, это я так, — Аренский задумался. — Собственно, мы не спросили, может, у вас другие планы? Мы идем на восток. Оленька до Екатеринодара, Герасим — в Мариуполь, мы с Алькой — в Ростов.
— Мне, по-хорошему, в Петербург надо. Мама у меня там, если ещё жива.
16
У э муа — где я? (франц.).
17
Ше мез ами — у друзей (франц.).
18
Пуркуа иль мэ трэ дифисиль де суфле — почему мне так дольно дышать? (франц.).
19
Иль мэ самбль ке ветр кот э кассе — по-видимому, у Вас сломаны ребра (франц.).
20
Дем ит — черт (англ.).