Страница 23 из 82
* * *Все шире в низинах прокосы.Лесок на просвет все прозрачней.Все глуше осенние осысверлят складень сладости дачной.Погасли последние углив шашлычнице пепельно-ржавой.Трава седоватые буклис утра отмывает протравой.Сосед замечает: "Прелестно.На лужицах тонкие льдинки.И кто победит, неизвестно,здесь в очередном поединкевремен високосного года.Пора уходить в домоседы.Зато, безусловно, погодаявляет условность победы".17.08* * *Я альманах прочитал, где по белому черным;водонепроницаемым стал и огнеупорным,стал безразмернорезиноподобнотягучим,глухонемым растворимолетучим созвучьем,жестов сплетеньем и взглядов косых переплеском,странноокруглым и к прежним обрезкам довеском;в зеркало глянул: остался ль пытливоупорным,и обнаружил, что там не по белому чернымфразы спрессованы, куце, темно, неумело,наоборот прочитал я: по черному белым.Жизнь моя долгая, беленький наоборотыш,черные дни пробежали, уже не воротишь;что ж я, как бусы, нанизывал белые буквы,переводя Харта Крейна, подумав про Бруклин,вызубрил "Бруклинский мост" поперек, да и вдоль я;вот она — нега поэта, читателя доля,выигрыш в странноприимной ночной лотерее,где все доступно охальнику и ротозею,где каждый миг драгоценным рассыплется прахом,где прошлым дням помахал я чужим альманахом.18.08.ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕЖалуясь, чуть ли не плача,выронив песенный звук,коршуны кружат над дачей,чертят бессмысленный круг.Тут же подумалось, кстати,небо недаром светломать обучает дитятю,ставит его на крыло.Крупная хищная птицас клювом, подобным копью,нежностью просто сочится,плещет заботу свою.Слушая песню свободы,вдруг понимаешь яснейгрубую правду природы,строгую жизнь вне людей.Тягостней будет и горше,если душа не споет,если не выполнит коршунпредназначенье свое.25.08* * *Не могу унять сердцебиенье.Заклинаю сердце: светом брызнь!Умираю каждое мгновенье,все короче будущая жизнь.Что с того, что прошлая — длиннее!Мне уже, конечно, не успетьвырастить дубовую аллеюи на Марсе марсианам спеть.Дай-то Бог издать 3 тома прозы,однотомник избранных стихов;если на бумагу целлюлозыхватит, я на большее готов.Я готов прожить годков 140,не болея, киберчеловек,ежедневно схватываясь в спорах,никогда не посещать аптек.Жизнь моя, шальная вспышка света,сзади мрак и темень впереди,то ль планета, то ли же комета,финишная лента на груди.09.09.* * *Утром выедешь рано, и это — развратдосыпать на сиденье с несвежей салфеткой,а когда ты поедешь под вечер назад,остановки стреляют пружинною веткой.Норовят (ненароком?) стегнуть по глазамоголенной, как провод, изогнутой вицей,между тем, несмотря на такой тарарам,молодая соседка зачиталась Улицкой.А глаза у нее, что в крутом кипяткезакружилась случайно упавшая льдинка,как бы близко не сел, все равно вдалекеты, милок, и не надо гундеть без запинки.Перестукивать будет на стыках состав,сообщая забытою азбукой Морзе,что сегодня сумел ты, от века отстав,раствориться в житейской серебряной прозе.Что ж, сегодня поездка смогла отпустить,и не надо ее подъелдыкивать всуе;только сердце, как голубь, клюет из горстии, не зная о чем, беспрестанно воркует.17.09.
Из книги "РЯБИНОВАЯ ВЕТВЬ"
(Пермь, 1974)
* * *Россия… Задумаюсь снова,прочувствую в эти часымогучего слова основу,жемчужную россыпь росы.И сразу же, русы и рослы(так всплески идут от весла)всплывут в моей памяти россыи то, как Россия рослаот первой славянской стоянкидо славой покрытой страны…И в женщины гордой осанке,и в звоне задетой струныРоссия… Раскинулись дали.Вхожу вместе с осенью в лес.Протяжным дождем отрыдалиглаза голубые небес.Но вновь на опушке, взгляни-ка,свежа и упруга на вид,у пня раскраснелась брусникаи дикий шиповник горит.Опавшие влажные листьярукой, наклонясь, разгребии ткнутся, прохладны и чисты,слепыми щенками грибы.Доверчива наша природа,и настежь открыта всегдадуша у лесного народазайчишки, ежа и дрозда.Россия…Прозрачные краскина долы и горы легли;и можно шагать без опаскиот края до края земли.И, не превращая в присловьеназванье родной стороны,я вновь повторяю с любовьюрассветное имя страны:Россия…28.10.68