Страница 2 из 82
* * *Осталась на губах пыльцаволшебного цветка Надежды…Как странно! — я не ведал преждеподобной чуткости лица.То явь была иль сон случайный?Прикосновеньем потрясен,я убеждал себя вначале,что это был, конечно, сон.Но тотчас вспомнил предсказанье,ту карточную ворожбу,атеистическим сознаньемиспытывая к ней вражду.Сбылось! — зачем я заставлялраскидывать по кругу карты?Передо мной разверзся кратер,и я на облаке стоял.И птицы свили хоровод,и миг столетьем обернулся,и съежился в минуту год,и невредимым я проснулся.Сбежал с воздушного крыльца,на службу зашагал прилежно…Печального цветка Надеждылегко стирается пыльца.21.04.* * *
Н. О.
Поздней ночью — к Ларисе! К Ларисе!по размытому мартом снежку…В слюдяном разварившемся рисепоскользнуться легко сапожку.Поздней ночью по улице гулкой,где лишь ветер плечист и речист,страстотерпица тащит придурка,он прилип, как березовый лист.Поздней ночью — как вымерли — в дометолько лифта гуляет кадык.Сей летающий гроб похоронитна минуту — последних живых.Поздней ночью пришедших с игрою,разрушителей дивного сна.Но Лариса простит и откроет,и плеснет на дорожку вина.Поздней ночью, метро разрываяледяное пространство тоски,два бездельника, два попугаятщатся мыслей слепить черепки.Поздней ночью все души в полоску,их несходство наветов страшней.И в Филях ты поправишь прическу,в Лихоборах я сброшу кашне…На рассвете едва ли поверюв снежный обморок, в лунный вояж…Неужели две сонных тетериподнимались на пятый этажпоздней ночью — к Ларисе, к Ларисе…И в стандартные двери стуча,каждый был друг от друга зависим,негодуя, смеясь и ворча.И тяжелого неба десницавместе с шуйцей широкой землине давали в темнице теснитьсяи к бессмертному свету влекли.10.04. - 24.07.* * *Чашечка кофе в кафе "Марс".Жизнь на Голгофе не жизнь — фарс.Хочешь, не хочешь — держи форс,выпятив мощный торс.Круг повторяется — круг крут.Крепче, седок, обхвати круп.Помни, что подешевел креп,случай давно слеп.В рифму сказал — получай балл.Не угадал — покидай бал.Скажут потом: "Человек был,не умерял пыл".Чашечка кофе в кафе "Марс".Жизнь для поэта порой — фарс.Если всерьез, то — свивать тросвесь из шипов роз.2.09.СТАНСЫБез устали мотают людиистории большой клубок;и шар земной обмотан будетвитками огненных дорог.Но ты мне помнишься иначе,еще не начат спор веков,и умеряет пыл горячийладонь прозрачных родников.И что-то папоротник шепчетдоледниковое, свое;и ветер тихо гладит плечи,и птица без конца поет.Я знаю: шум твоих заводовнадолго пенье заглушил;и вместо небосвода — сводовбетонных этот мир вкусил.Крапиву жгучую бичуя,искоренив чертополох,не сразу человек почуял,что быт не этим дик и плох.К чему преследовать огнямирастений дикую орду?Их выкорчевывать с корнямисебе отыскивать беду.Стоят столбы — посланцы света,топорща мертвое литье;но если будет вся планетабетонной, что житье-бытье?Пускай дома — дворцы, как в сказке.Но если и репей исчез,и вместо горок — на салазкахмы падаем по скатам рельс…История — она пытлива.Она рассудит: что и как.Но ты живешь нетерпеливо,мой современник, маг бумаг.Ты даже мельницы стариннойкрыло не хочешь сохранить,а что до свечки стеаринной,то предпочел вольфрама нить.Тому нисколько не перечу.Прогресс на то он и прогресс,но неужель на гуттаперчубездумно мы сменяем лес?Какой он — лиственный иль хвойный,с грибами или без грибов,но он — живой. И с ним спокойней,чем в царстве каменных столбов.Пока еще на ветках шишки,и есть, где побродить пешком,и даже косолапый мишканам не по Шишкину знаком…Я все о том же: о природе,где все бездумней и тесней,а значит, в некотором родео нашем с вами естестве.Понятно, человек — не птица.Он смеет. Строит. Царь и бог.Он на деревьях не гнездится,а для зимовки жидок стог.Но размышляя над итогомсвоих свершений и проказ,не нужно быть царем и богом,вот старшим братом — в самый раз.Без устали мотают людиистории большой клубок;и шар земной обмотан будетвитками огненных дорог.Сложны не те уже задачи.Пока не кончен счет веков,пусть нам умерит пыл горячийладонь прозрачных родников.30.09.