Страница 8 из 80
Тем не менее под давлением сына, майора Оскара фон Гинденбурга, статс-секретаря президента Отто фон Мейснера, Папена и других членов придворной клики президент в конце концов сдался. Ему было восемьдесят шесть лет, и возраст давал о себе знать. В воскресенье 29 января, после обеда, когда Гитлер с Геббельсом и другими подручными сидели за чашкой кофе, в комнату ворвался Герман Геринг, председатель рейхстага и второй человек после Гитлера в нацистской партии, и решительно заявил, что утром Гитлер будет назначен канцлером.
В понедельник 30 января 1933 года, около полудня, Гитлер отправился в рейхсканцелярию на беседу с Гинденбургом, которая имела роковые последствия для самого Гитлера, для Германии и для всего человечества. Из окон "Кайзерхофа" Геббельс, Рем и другие нацистские главари с нетерпением наблюдали за дверями канцелярии, откуда вскоре должен был появиться фюрер. "По его лицу мы узнаем, удалось добиться успеха или нет", — заметил Геббельс. Даже тогда они не были до конца уверены в успехе. "Сердца наши переполняли сомнения, надежды, радость, уныние… — записал впоследствии в своем дневнике Геббельс. — Мы так часто разочаровывались, что непросто было всей душой уверовать, что великое чудо свершилось".
Несколько минут спустя они стали свидетелями этого чуда. Человек с усиками Чарли Чаплина, едва сводивший в юности концы с концами, никому не известный солдат первой мировой войны, всеми покинутый в Мюнхене в суровые послевоенные дни, чудаковатый главарь "пивного путча", оратор, владеющий аудиторией, австриец, а не немец по происхождению, которому исполнилось лишь сорок три года, был только что приведен к присяге в должности рейхсканцлера Германии.
Проехав сотню метров до "Кайзерхофа", он оказался в компании своих закадычных друзей — Геббельса, Геринга, Рема и других "коричневых", которые помогли ему расчистить тернистый путь к власти. "Он ничего не сказал, и никто из нас ничего не произнес, — отметил Геббельс, — но глаза его были полны слез".
До поздней ночи штурмовые отряды нацистов исступленно маршировали с факелами, празднуя победу. Четко разбившись на колонны, они появились из глубины Тиргартена и прошествовали под Триумфальной аркой Бранденбургских ворот вниз по Вильгельм-штрассе. Духовые оркестры громко трубили военные марши под оглушающий бой барабанов, нацисты распевали новый гимн "Хорст Вессель" и старинные немецкие песни, энергично отбивая каблуками ритм по мостовой. Факелы, которые они держали высоко над головами, напоминали в темноте огненную ленту, и это вызывало восторженные возгласы людей, толпившихся на тротуарах.
Гинденбург наблюдал за марширующими из окна дворца, тростью отбивая ритм, видимо довольный тем, что наконец-то нашел на пост канцлера человека, способного пробудить в народе истинно немецкие чувства. Сомнительно, что у старика, впавшего в детство, существовали какие-либо подозрения на тот счет, какого зверя спустил он сегодня с цепи. Вскоре по Берлину пополз слух, возможно недостоверный, что в разгар парада Гинденбург обернулся к одному старому генералу и заметил: "А я и не знал, что мы взяли в плен так много русских".
Чуть дальше по Вильгельмштрассе у открытого окна рейхсканцелярии стоял радостный и возбужденный Адольф Гитлер, он пританцовывал, периодически выбрасывая руку в нацистском приветствии и весело смеялся, пока на глаза вновь не навернулись слезы.
Происходящие в тот вечер события вызвали у одного иностранного наблюдателя иные чувства. "Факельное шествие проплыло мимо французского посольства, — писал посол Франции в Германии Андре Франсуа-Понсе, — и я смотрел вслед ему с тяжелым сердцем и тревогой".
Усталый, но счастливый Геббельс вернулся домой в три часа ночи. Прежде чем отойти ко сну, он записал в дневнике: "Похоже на сон… на сказку… рождение нового рейха. Четырнадцать лет работы увенчались победой. Немецкая революция началась! "
"Третий рейх, рождение которому было положено 30 января 1933 года, — хвастался Гитлер, — просуществует тысячу лет". И впредь нацистская пропаганда будет часто называть его "тысячелетним" рейхом. Он просуществует двенадцать лет и четыре месяца, но за этот мимолетный с точки зрения истории период вызовет на земле потрясения более мощные и разрушительные, чем любая из существовавших ранее империй, вознеся немцев к таким высотам власти, какие им были неведомы более тысячи лет, сделав их хозяевами Европы от Атлантики до Волги, от Северного моря до Средиземноморья и ввергнув в пучину разрухи и отчаяния в конце второй мировой войны, которую хладнокровно спровоцировала немецкая нация и в ходе которой на оккупированных территориях царили террор и страх, по масштабам истребления народов и уничтожения человеческой личности превзошедшие самые дикие тирании предшествующих веков.
Человек, создавший третий рейх, правивший страной с необычайной жестокостью и безжалостной прямолинейностью, вознесший Германию на гребень столь головокружительного успеха и приведший ее к столь печальному концу, был, несомненно, злым гением. Верно, что он обнаружил в немцах (хотя таинственное провидение и вековой жизненный опыт уже сформировали их к тому времени) то, что послужило материалом для достижения его собственных зловещих целей. Однако можно почти с уверенностью утверждать, что без Адольфа Гитлера, личности демонической, обладавшей несгибаемой волей, сверхъестественной интуицией, хладнокровной жестокостью, незаурядным умом, пылким воображением и — вплоть до окончания войны, когда в упоении властью и успехом он зашел слишком далеко, — удивительной способностью оценивать обстановку и людей, не было бы и третьего рейха.
Как заметил выдающийся немецкий историк Фридрих Майнеке: "Это один из известных примеров необычной силы личности в истории".
Некоторым немцам и, безусловно, многим иностранцам казалось, что в Берлине к власти пришел какой-то шарлатан. Большинство же немцев считали Гитлера (или вскоре стали считать) по-настоящему обаятельным лидером. Они слепо шли за ним в течение двенадцати последующих лет, словно он обладал неким пророческим даром.
Зная его происхождение и юность, трудно представить более неподходящую кандидатуру на роль продолжателя дела Бисмарка, династии Гогенцоллернов и президента Гинденбурга, чем этот странный мужлан-австрияк, родившийся в половине седьмого вечера 20 апреля 1889 года в скромной гостинице "Цум Поммер" в городе Браунау-ам-Инн, расположенном на границе с Баварией.
Месту рождения на австро-германской границе придавалось большое значение, поскольку в юности Гитлер был одержим идеей, согласно которой два германоязычных народа принадлежат одному рейху и не могут быть разделены границей. Его чувства были настолько сильны и глубоки, что в тридцать пять лет, сидя в немецкой тюрьме и диктуя книгу, которая стала для третьего рейха руководством к действию, Гитлер в первой же строке подчеркнул, что видит определенную символику в том, что родился именно там:
"То, что судьба выбрала Браунау-ам-Инн местом моего рождения, кажется мне сейчас знаком божьим. Этот маленький городок находится на границе двух немецких государств, объединению которых мы, более молодое поколение, решили посвятить свою жизнь, чего бы это нам ни стоило… Небольшой городок видится мне символом высокого предназначения" {Перевод из "Майи кампф" дается по английскому тексту Ширера. — Прим. ред. }.
Адольф Гитлер был третьим сыном от третьего брака мелкого австрийского чиновника, незаконнорожденного, до тридцати девяти лет носившего фамилию своей матери Шикльгрубер. Фамилия Гитлер встречалась как по материнской, так и по отцовской линии. И бабушка Гитлера по матери, и дед его по отцу носили фамилию Гитлер или ее варианты — Гидлер, Гютлер, Гюттлер. Мать Адольфа доводилась его отцу двоюродной сестрой, и на брак потребовалось разрешение епископа.
Предки будущего немецкого фюрера на протяжении поколений обитали в Вальдфиртеле — районе Нижней Австрии, расположенном между Дунаем, Богемией и Моравией. Направляясь из Вены в Прагу или Германию, я неоднократно проезжал мимо этого места. Холмистое, лесное, с крестьянскими деревеньками и небольшими фермами, находящееся от Вены в каких-нибудь пятидесяти километрах, оно казалось убогим и заброшенным, словно события австрийской истории не коснулись его. Жители отличались суровым нравом, как и чешские крестьяне, проживавшие чуть севернее. Родственные браки были делом привычным, как в случае с родителями Гитлера, и дети, рожденные вне брака, не были редким явлением.