Страница 12 из 13
– Так это, не знаю, и все.
– Но ведь ты же билеты видела. В билетах должно быть написано, куда именно ты летишь, в какой аэропорт, в какой город.
– Билеты я видела, да только в них я ничего не видела. Я даже внимание на этом как-то не заострила, тем более у меня все перед глазами плыло. Я же тогда уже дошла до нужной кондиции.
Тут в дверь позвонили, и мое сердце застучало, как паровой молот.
– Звонят… – Ладка посмотрела на меня с испугом в глазах.
– Звонят, – кивнула я головой и взглянула на часы. – Время-то только начала двенадцатого… Пойду посмотрю, кого принесло…
Глава 3
Как я и думала, это был Анатолий. Он вошел в мою квартиру так, словно был здесь уже тысячу раз, и ориентировался в ней с завидным энтузиазмом. Чмокнув меня в щеку, он прямиком прошел в комнату и приподняв мой битком набитый чемодан деловито сказал:
– Если у тебя чего-то нет, то ты не расстраивайся, по пути заедем в магазин и купим все, что тебе нужно. – Анатолий так естественно перешел на «ты», что мне даже не верилось, что еще несколько часов назад мы буквально «выкали» друг другу.
– Какой может быть магазин в двенадцать ночи? – оторопела я.
– Мы можем заехать в супермаркет или в магазин беспошлинной торговли в аэропорту. Может, у тебя из косметики чего нет или из одежды?
– Есть у меня все, – по-прежнему не могла прийти я в себя. – А одежду ночью ни в одном супермаркете не продают.
– Тогда если что нужно, мы на месте подкупим. Там тоже магазинов полно.
– В Египте отродясь нормальных магазинов не было, – влезла в разговор Лада. – Там все товары из области фантастики. Разве только национальный костюм купить, чтобы танец живота танцевать.
– Надо будет, и костюм национальный купим, – ничуть не удивился сказанному Анатолий. – Я от их национальных танцев просто балдею. Думаю, что и Машенька не останется к ним равнодушной.
Ладка ухмыльнулась и нервно раздавила в пепельнице окурок.
– Чувствую я, Машулька, новая жизнь у тебя начинается. Будешь ты теперь в заморской стране танец живота танцевать и меня вспоминать добрым словом за то, что отговаривала тебя ехать туда, сама не знаю куда, и искать то, сама не знаю что.
Анатолий пропустил слова моей подруги мимо ушей и уверенно поднял чемодан с пола. Мне стало как-то неловко, и я принялась оправдываться.
– Это Лада, моя подруга. Как неудобно получилось, я даже не успела вас познакомить. Просто она очень сильно за меня беспокоится. Сейчас время такое страшное. Именно оно во всем виновато. Столько людей без вести пропадает, просто оторопь берет. А уж передача «Жди меня»… Как посмотришь, наревешься и сразу начинаешь своих близких ценить, – сказав последнее слово, я сильно поджала губы и натянуто улыбнулась.
Анатолий сдвинул брови на переносице и посмотрел на меня напряженным взглядом.
– Маша, я порядочный человек, и мне бы очень хотелось, чтобы ты мне поверила. Я не маньяк, не убийца, не насильник и не какой-нибудь торговец живым товаром, я просто человек, который предлагает тебе отдых на комфортабельной вилле у теплого моря.
Распрощавшись с по-прежнему настороженной Ладкой, я села в чужую машину, и она повезла меня в аэропорт, чтобы оттуда я улетела в чужую страну. По дороге Анатолий разговаривал с водителем, а я…
…Я закрыла глаза и подумала о том, как же быстро может измениться вся наша жизнь. Вадим, которому я отдала столько лет, наверно, ищет меня с собаками, ругается, что я опять запсиховала, и надеется, что скоро мне это надоест и все вернется на круги своя. А еще мне было страшно подумать о том, что со мной было бы, если бы я не пошла к психологу и не встретилась бы потом с Анатолием. Тогда… Тогда все текло бы своим чередом и ничего не менялось. Совсем ничего… Почти через день ко мне приезжал бы Вадим, говорил бы мне, как он сильно меня любит, строил бы планы на будущее и… страстно меня любил. А затем он уезжал бы к жене, говоря, что скопилось много дел на работе, а я… А я уже давно привыкла к тому, что свою семью он называл работой… Конечно, я бы не сидела монашкой в своей квартире, а ходила бы с Ладкой по различным ночным клубам, барам и другим увеселительным заведениям, в надежде немного забыться и встретить партию намного честнее Вадима, но… Но любовь есть любовь, и даже в самой шумной компании я бы все равно думала о Вадиме и о том, что он сейчас делает… И все эти походы в бары и на дискотеки будут очень бессмысленны, потому что есть человек, к которому лежит мое сердце и тянется ноющая и до предела уставшая душа… Конечно, я довольно красивая, ухоженная, мужчины на улице сворачивают в мою сторону шеи, и я бы без труда могла найти себе кого-нибудь и получать определенное удовольствие от новой, еще не заезженной связи, но всякий раз, после очередной бурной ночи, я бы открывала глаза и испытывала ощущение пустоты… И все те же мамины нотации: почему я не устраиваю свою судьбу и не думаю о потомстве? Почему я бросаю свою жизнь под ноги женатому мужчине и совершенно не думаю о будущем? Когда я, наконец, выйду замуж и подарю матери долгожданного внука? И что мне необходимо оборвать затянувшуюся связь и понять, что устроить свою жизнь совсем не так сложно, как я думаю… Я буду стараться как можно реже общаться с собственной матерью, потому что дико устану от ее вечных нотаций и захочу покоя и тишины. Я вдруг подумаю о том, что я не могу выйти замуж за кого ни попадя, только для того, чтобы доставить удовольствие матери и больше никогда не услышать это гнетущее словосочетание «старая дева». Черт побери, даже когда тебе за тридцать, очень тяжело уговорить себя выйти замуж без любви, очень тяжело… Можно, конечно, убедить себя в том, что ты любишь, но ведь это обман… А сколько может продлиться обман? При таком раскладе я могла бы взять себя в ежовые рукавицы, встретить ничем не примечательного мужчину, убедить себя в любви и верности и беспрепятственно выйти за него замуж. Я начала бы строить с ним воздушные замки, мечтать о том, как мы будем счастливы, как нарожаем кучу детей, как будем жить в мире и согласии и достойно, держась за руки, встретим старость. Первый год нашей совместной жизни мы будем часто заниматься сексом, второй реже, а на третий год сама мысль о сексе будет появляться у нас всего раз в месяц, да и то лишь потому, что супружеский долг требует. Мы не только станем редко заниматься сексом, мы станем даже редко разговаривать друг с другом… Наверно, так случится потому, что нам по большому счету будет просто не о чем говорить… Только о житейских мелочах: об оценках детей в школе, о том, что сегодня я позабыла вынести мусорное ведро, о том, что вновь повысились цены… Обо всем, что не затрагивает недолгими, скупыми разговорами обнаженные струны нашей души. Каждую ночь я думала бы о том, что наш брак висит на волоске, и, чтобы хоть как-то его сохранить, я бы беременела по новой. Когда у нас родился бы еще один ребенок, на какое-то время мы стали бы ближе к друг другу, но только на время… а затем все вернулось бы в прежнюю колею. Вечерами, после того как я уложила бы детей спать, я бы легла рядом со своим храпящим мужем, повернулась к нему мягким местом, смахнула слезы и вспомнила бы Вадима и… наши ночи, наполненные неземной страстью и точно такой же любовью, хотя бы с моей стороны… Я даже подумала бы о том, стоит ли эта семейная рутина тех ночей любви и правильно ли я сделала свой поспешный выбор. От вечной неудовлетворенности, ночных раздумий и горьких слез я начала бы толстеть и набирать вес с бешеной скоростью. Когда мне было бы особенно паршиво, я бы плелась к холодильнику и с завидным постоянством начала бы поглощать его содержимое. Бутерброды, пирожки, булочки, рулеты… В ход шло бы все, что только попадалось бы под руку. Правда, иногда, когда замучит одышка, я бы пробовала садиться на диету, но и это не пошло бы мне на пользу. Я бы чувствовала необъяснимую злость, раздражение и ненависть… За то, что моя жизнь уже проходит и проходит как-то не так… В ней нет любви, стремлений и каких-то ярких красок… Я даже представила мольберт, а там одна серость, перемешанная с убогостью… Там нет синего озера, разноцветной радуги и других красочных пейзажей… Все так обыденно и так неинтересно… О чем бишь я? Ах да, о диете. Так вот, когда я стала бы совсем толстой и окончательно утратила былую привлекательность, я бы попробовала сесть на диету и хоть как-то улучшить свой внешний вид. Но для того, чтобы сесть на диету, нужно иметь стимул, а какие тут стимулы… А затем у меня начнется депрессия. Депрессия ко всему, что меня окружает, и ко всему, что со мной происходит. Чтобы бороться с этой депрессией, я начала бы убеждать себя в том, что личная жизнь для женщины не главное, что смысл жизни женщины в ее детях… Нужно просто растить детей, радоваться их победам и с гордостью сносить собственное поражение в личной жизни, да и не только в личной. А еще… Еще не стоит пытаться что-то переделать, потому что руки опускаются и душа опустошена… Все окружающие меня люди считали бы нас с мужем счастливой парой, потому, что мы столько лет живем вместе и имеем столько детей… Они бы даже не подозревали о моем одиночестве, о моей тоске и даже о моем тихом, никому не известном пьянстве… И не важно, что у меня с мужем почти нет секса, а если что-то и есть, то это уже вряд ли можно назвать сексом… Что мы почти не разговариваем, не делимся друг с другом своими проблемами… что мы просто существуем в стенах одной квартиры и одного жизненного пространства… что по ночам я все так же думаю о том, что моя жизнь могла бы сложиться как-то не так, совсем не так… что я просто потратила жизнь на человека, которого никогда не любила. А затем обычное безразличие превратилось бы в настоящую домашнюю ненависть. Я бы глотала слезы, когда стирала бы его носки, и с особым остервенением убирала бы его многочисленные бутылки из-под пива… а затем смотрела бы в окно на проходящие по нашему двору счастливые пары и кусала губы до крови. И в каждой из таких пар я бы видела Вадима или хотя бы его так и незабытые черты… А однажды, за поглощением очередной плюшки, от доброжелателей я бы узнала о том, что уже давно у моего мужа есть любовница, эдакая запасная жена, какой я и сама была много лет назад. Моей первой реакцией был бы скандал, но, после того как я бы посмотрела в глаза своего мужа, я бы поняла, что он может уйти, а мне это совсем не нужно. Во мне не было бы уже прежней агрессии, гордости, достоинства, а моя самооценка равнялась бы нулю, а это значит, что я уже ничего бы не смогла, кроме как доживать свою скучную жизнь и ждать ее завершения. Мне бы захотелось припугнуть мужа самоубийством, но и этим бы я ничего не добилась, кроме жалости в его уже давно безразличных и холодных глазах. Своим самоубийством я бы открыла ему зеленую улицу для новой жизни, создала все условия для нового счастья и дала бы возможность совершенно спокойно приземлиться на созданный им запасной аэродром. К этому времени я была бы уже старая, толстая и трусливая, с огромными телесами и ничтожной силой воли. Я бы и представить себе не могла, как я останусь одна с таким количеством детей, ведь мне одной не поднять младших. И тогда… Тогда я бы не стала устраивать никаких скандалов, сцен ревности и упрекать мужа в том, что он своими руками разрушил наше семейное счастье, которого никогда не было и в помине, и мы об этом прекрасно знали. Я бы просто закрыла на это глаза, как тысячи женщин, как когда-то на это закрыла глаза жена Вадима. Я бы просто с этим смирилась и не тратила силы на борьбу с любовницей. Да и какой смысл тягаться с молодой, красивой, длинноногой, независимой и сексуальной… точно такой же, какой когда-то была и я, пока не вышла замуж, только потому, что замуж выходят все, и потому, что в глубине души своим поспешным браком я надеялась бы убить любовь всей своей жизни. Я просто постаралась принять жизнь такой, как она есть, и смирилась со своей участью. Уж я-то знала, что сам он никогда не уйдет из семьи, что на него давит груз прожитых лет и целый выводок детей, что он просто ждет, когда я не выдержу и укажу ему на дверь, но я выдержу, потому что у меня нет другого выхода, а если мне просто будет совсем невмоготу, то я просто пропущу рюмку-другую… И мне было бы совершенно наплевать на то, что мучился бы мой муж и мучилась бы его любовница, что спустя годы она поставила бы его перед выбором и устроила бы ему скандал, кричала бы, что она уже не верит его обещаниям, что ей нужно устраивать жизнь и создавать собственную семью. Я бы смотрела на переживания мужа, на то, как он быстро седеет, и делала вид, что ничего не случилось, даже после того, как он не ночевал дома и врал, что слишком много работы… Я бы радовалась своей тихой победе и знала, что придет время и запасная жена устанет ждать и выйдет замуж за первого встречного, полностью повторив мою судьбу и впоследствии став такой, как и я сейчас. А в тот день, когда мой муж пришел бы домой совершенно пьяным и орал бы, что я загубила всю его жизнь, я бы поняла, что это конец и что я окончательно победила. Я бы подошла к зеркалу, посмотрела на толстую тетку в нем, поправила давно немытые волосы и, затянув потуже пояс заштопанного халата, улыбнулась своему отражению, которое уже давно забыло, что такое косметика. Я бы громко рассмеялась и поняла, что победила. Такая быстро стареющая, быстро набирающая вес и уже давно потерявшая привлекательность победила худую, длинноногую, молодую и до безумия красивую. И мне наплевать, как сложится ее дальнейшая судьба, потому что жена моего любимого человека не думала о моей судьбе, так почему я должна думать о ком-то другом, ведь обо мне никто не подумал… И так будет всегда, и эти треугольники будут существовать годы, пока те, кто поймет всю бесперспективность таких отношений, не захотят, наконец, заглушить годами гнетущую боль и устроить собственную судьбу. А я бы продолжала жить со своим окончательно постаревшим мужем, который бы по ночам вспоминал ту, что была любовью всей его жизни, и презирал себя за бездействие и собственную беспомощность. А я бы не обращала на него внимания и уплетала бутерброд за бутербродом, а иногда бы, пропустив рюмку-другую, требовала бы от своего мужа редкую порцию секса, которую бы он давал мне с какой-то долей брезгливости и пустотой в глазах. После таких редких удовольствий я бы иногда чувствовала свою вину перед мужем или, наоборот, винила во всем его… Я бы успокаивала себя только тем, что я приношу в жертву свою жизнь своим детям и что всем моим действиям есть хоть какое-то оправдание. И все же я по-прежнему ненавидела бы ту жизнь, которой живу, в которой все стоит на месте и ничего не меняется. Я ненавидела бы своего мужа и ничего не могла бы с этим поделать, хотя, по идее, я должна быть ему благодарна за то, что он тогда не ушел и не оставил меня одну… Чем больше я бы его ненавидела, тем больше вспоминала бы о Вадиме, о мужчине, которого я когда-то любила до беспамятства и на которого потратила столько лет жизни. Мой аппетит становился бы все сильнее, особенно когда я очень сильно нервничала и вспоминала ночи со своим возлюбленным, те ночи, когда я была желанной, и по многу раз воскрешала в памяти каждую минуту нашей многолетней страсти. Говорят же, что, прежде чем начать отношения с чужим мужем, надо быть готовой заплатить за эти отношения соответствующую цену. Вот я ее и заплатила. Иногда я бы винила себя за то, что слабо боролась за свои отношения и согласилась на роль любовницы, что нужно было действовать, что я просто ждала и так глупо доверила свою судьбу Вадиму. Я не хотела уводить его из семьи, я хотела, чтобы он ушел из нее сам, но, даже когда я попыталась его увести, он начал пускаться в различные хитрости, изворачиваться и нагло врать. Наверно, я просто слишком долго бездействовала, слишком долго… Спустя долгие годы я подумала о том, что сейчас я бы отдала все на свете для того, чтобы сменить жизнь и статус замужней женщины, уважаемой нашим обществом, которое учит нас светлой морали, на статус бесправной, тайной любовницы, запасной жены, у которой нет никаких прав, которую презирают жены и утешают подруги. Иногда мне хотелось бы найти Вадима, увидеть его хоть одним глазком и посмотреть, как он встречает надвигающуюся старость. Иногда мне бы казалось, что он тоже меня ищет, но я тут же осознавала бы, как нелепа это мысль. И прекрасно бы понимала, что сейчас он бы вряд ли меня узнал, а даже если бы и узнал, то не испытал бы ничего, кроме ужаса и разочарования. И чем ближе бы подходила моя жизнь к своему финалу, тем все больше и больше я бы ненавидела своего мужа, да и саму себя, а впрочем, я бы ненавидела даже весь мир. Я бы ненавидела то, как прожила свою жизнь… массу других женщин, которые тоже прожили свою жизнь без любви, только потому, что так надо, что так того требуют эти дурацкие условности. Я бы ненавидела любовницу своего мужа, которая отказалась от своей любви и вышла замуж назло, превратившись из смелой, интересной, отчаянной девушки в обыкновенную серость, и поплыла по течению, стараясь убить в себе любовь. Моя ненависть вырвалась бы на волю, и я ненавидела бы уже даже любовь… За то, что за нее нужно бороться, за то, что сотни пар живут только ради сохранения семьи и при этом любят на стороне… За то, что на свете существует ложь, лицемерие, за то, что люди живут с одними, а любят других, за то, что люди отказываются от собственного счастья и закрывают глаза на свою дальнейшую жизнь… За то, что так глупо сложилась моя судьба, судьба моего мужа и еще совсем неизвестно, как сложится судьба моих детей… Я понимала, что я достойна лучшей участи, но я уже ничего не могла бы поделать… Ничего… Было бы слишком поздно что-то менять.