Испытание любовью

Симон промолчал, но глаза его посуровели. Он продолжал смотреть вдаль. Потом бросил мелкую серебряную монету стоящему на коленях мужчине и натянул поводья.

– Ступай с миром! – сказал Бовалле коротко и пустил коня быстрой рысью.

Роджер последовал за ним, и они долго ехали молча.

Следующую остановку сделали только около четырех часов, когда настроение Роджера совсем ухудшилось. Он был голоден, хотел пить и устал от долгих часов, проведенных в седле. Ему было скучно, и он от всей души желал, чтобы хозяин нашел себе более приятное развлечение, чем болтаться по округе.

Сойдя с лошади, Симон бросил на слугу быстрый проницательный взгляд. Роджеру здорово досталось за эту неделю. Под глазами у него были темные круги, от усталости он еле двигался.

– Мы останемся здесь ночевать, – распорядился Симон. – Отведи лошадей на конюшню и проследи, чтобы их накормили.

– Хорошо, сэр, – откликнулся Роджер, признательный за передышку.

Симон вошел в таверну, окликнул хозяина и потребовал одну комнату для себя, другую – для слуги.

Хозяин исподтишка осмотрел его и убедился, что такому человеку не следует перечить. Поклонившись, он развел руками:

– Горе мне, милостивый господин, у меня осталась всего лишь одна свободная комната, не считая той, в которой спят простые люди! Если только ваша милость займет эту комнату и позволит мне подыскать где-нибудь место для вашего слуги… Всего час назад приехал какой-то господин из Эссекса, и я отдал ему самую лучшую комнату. К несчастью, я не знал о вашем приезде. Тот человек, по-моему, не такой уж благородный, но теперь я не могу отказать ему в той комнате, поскольку он горяч и драчлив!

Ужас на его лице показался Симону комичным.

– Ну ладно, – ответил Симон, – я займу свободную комнату, и мой слуга будет спать вместе со мной. Позаботься приготовить для нас обоих ужин.

Невзрачный на вид хозяин таверны поклонился так усердно, что почти коснулся лбом собственных колен.

– Благодарю за вашу щедрость, милорд! Комната не так уж плоха, сэр, и я сделаю все, чтобы вам было удобно. А на ужин у меня жарится отличный кусок оленины, как вы сами видите. Всего через полчаса все будет готово, сэр, если только ваша милость согласится немного подождать.

Симон кивнул:

– Ну вот и хорошо! Принеси мне кружку эля, и еще одну моему слуге.

– Да, милорд, будет сделано! – воскликнул хозяин и поспешил в подвал, откуда моментально вернулся с двумя кружками, наполненными до краев. Одну из них он поставил на стол, а другую передал Симону и озабоченно проследил, как тот пил. Затем поинтересовался: – Вам понравилось, милорд? Может, принести еще?

– Нет, не сейчас. – Симон поставил на стол оловянную кружку. – Я выпью за ужином. А ты проследи, чтобы мой слуга получил свой эль, когда вернется с конюшни.

Он вышел из душной кухни через заднюю дверь и, миновав крошечный садик, направился в стоящий рядом лес, чтобы размять ноги.

Симон шагал медленно, заложив руки за спину и нахмурив брови. Видимо, обдумывал какую-то идею, поскольку взгляд его проницательных глаз был задумчив и рассеян. Он ступал по лесу тяжело, ломая мелкие сухие ветки, попадавшие под ноги. Где-то совсем рядом бормотал ручеек. Парень направился к нему, намереваясь освежить лицо прохладной водой.

Внезапно воздух прорезал крик о помощи. За ним последовал еще один.

Симон замер, прислушиваясь. Голос явно принадлежал женщине, находящейся в опасности. И хотя он не был дамским угодником, тем не менее немедленно бросился вперед, переступая по-кошачьи, так, что ни одна ветка под ногой не хрустнула. Обогнув поворот тропинки, Симон оказался рядом с бурлящим ручейком. На тропинке валялось перевернутое ведро, а в шести шагах от него молодая служанка отчаянно пыталась освободиться от объятий мускулистого здоровяка, который, ухмыляясь, ее удерживал.

Симон напал на него, как ураган, приблизившись совершенно беззвучно. Его нападение произвело эффект разорвавшейся бомбы. Схватив здоровяка за шиворот, он изо всей силы рванул его в сторону. Освобожденная девушка радостно вскрикнула и упала на колени, намереваясь поцеловать руку своему спасителю.

– О сэр, о милорд! – бормотала она рыдая. – Я пошла за водой, и тут…

Не обращая внимания на ее рыдания, Симон широко расставил ноги и стал ожидать нападения здоровяка, который упал, но тут же поднялся раскрасневшись от ярости. И действительно, наклонив голову, он с ревом бросился на парня. Легко отпрыгнув в сторону, Симон нанес нападающему сокрушительный удар. Лохматая голова здоровяка дернулась, как у раненого быка, и, круто развернувшись, он снова бросился в атаку. На этот раз Симон вступил с ним в схватку. Обхватив друг друга руками, пыхтя и напрягая мускулы, они топтались на ковре из мха. Крепко стиснув зубы и оскалясь, они продолжали борьбу, несмотря на заливавший их лица пот. Противник Симона был старше и массивнее, но его мышцы были не в такой прекрасной форме, как у Симона. Несколько раз он делал решительные попытки повалить парня, но напрасно. Руки Симона все крепче обхватывали его, так что он не мог вдохнуть полной грудью. Поняв наконец, что ему не справиться с юным гигантом, здоровяк попытался применить хитрый прием, чтобы разорвать стискивающие его объятия. Но при этом его камзол распахнулся и на землю выпал кожаный бумажник.

Заметив это, здоровяк совсем потерял голову, в его глазах появился ужас. Сдавленно крикнув, он рванулся вперед, чтобы подобрать выроненное, но не успел. Какое-то шестое чувство подсказало Симону, что за грязными приставаниями этого нахала к служанке кроется что-то гораздо большее. Он быстро шагнул вперед, наступил на бумажник и приготовился к новой схватке. Насильник набросился на Симона с такой энергией, что тому пришлось сделать шаг назад. Однако спустя мгновение они сцепились снова. Борьба возобновилась с новой силой. Было совершенно ясно, что противник Симона прилагает отчаянные усилия, чтобы не дать ему добраться до бумажника. Он боролся как безумный, у Симона трещали ребра в его сокрушительных объятиях. Споткнувшись о выступающий корень, здоровяк упал, потянув за собой парня. Какое-то время они боролись на земле, тяжело дыша, обливаясь потом, каждый изо всех сил старался оказаться сверху. Наконец Симону удалось уложить противника на лопатки, освободиться от его захвата и вскочить на ноги. Но тот тоже мгновенно оказался на ногах и снова бросился на юношу. При этом в его руке блеснула сталь. Глаза Симона сузились, превратившись в две крошечные яркие точки, сверкающие гневом. Крепко стиснув зубы и не дожидаясь нападения, он прыгнул навстречу врагу. Одной рукой обвил его талию, а другой захватил кисть, сжимавшую кинжал. Контратака была настолько быстрой, что здоровяк не успел нанести удар, а был отброшен назад львиным прыжком нападающего.

Симон прижал левую руку мужчины к его боку, ни на секунду не ослабляя хватку, а другую руку стиснул с такой силой, что рот бедняги искривился от боли. Резко вывернув кисть противника, Симон заставил его выронить кинжал. У здоровяка вырвался стон, а когда Симон отпустил его правую руку, она повисла как плеть. И все же, несмотря на боль в сломанной руке, мужчина снова бросился вперед, пытаясь вернуть свой драгоценный бумажник, но получил сокрушительный удар в челюсть. Взмахнув здоровой рукой, он тяжело рухнул на землю. Симон немедленно навалился на него и, поставив колено на грудь, прижал к земле. Противник застонал, делая конвульсивные попытки стряхнуть с себя парня. Но железная рука крепко стиснула ему горло. Слегка изменив позицию, Симон обоими коленями прижал к земле здоровяка, лишив его возможности двигаться. Свободной рукой он выхватил из-под туники свисток и, зажав его губами, трижды резко свистнул. Оглянувшись через плечо, Симон увидел девушку, которая сидела, съежившись рядом со своим ведром, и, закрыв лицо руками, рыдала.

– Хватит хныкать, принеси мне вон тот бумажник! – приказал он.

Раскачиваясь, она проговорила сквозь слезы:

– Боже мой, сэр! Вы его убили?