Пропавший караван

Незнакомец оказался невысоким — на голову ниже Миэлина, который и сам не мог похвастаться ростом. Житель Пограничья обратил внимание на бледное лицо и светлые широко расставленные глаза незнакомца.

Попытки заговорить с лучником на языке Пограничья, туранском и аквилонском ни к чему не привели. Наконец мужчина сам обратился к нему на одном из офирских диалектов:

— Ты заблудился?

— Да — оживился Миэлин — я оказался здесь случайно. Я не знаю эти места. Где я нахожусь?

Незнакомец сдержанно улыбнулся.

— Отсюда недалеко до реки Хорот. А по ней можно переправиться в Аргос. А если двигаться на закат, то меньше чем через седмицу можно прибыть в Зингару.

— Значит это все-таки…

— …Рабирийские горы и с заходом солнца здесь будет небезопасно. Но долг каждого честного человека помогать одиноким путникам. Меня зовут Ганн и я приглашаю тебя под свой кров. Это недалеко.

Страх с наступлением темноты оказаться один на один с ужасными гулями оказался настолько силен, что Миэлин без лишних сомнений последовал за невысоким охотником.

Они спустились по склону, поросшему густым лесом, затем поднялись на невысокий пологий холм и наконец, в небольшой лощине, житель Пограничья увидел бревенчатую хижину, окна которой были так узки, что скорее напоминали бойницы. Миэлин лишний раз напомнил себе, что жизнь в здешних местах отнюдь не проста.

Они попали как раз к ужину. Семейство, собравшееся за столом, оказалось довольно многочисленным. Ганн, как представился хозяин дома, его жена, три сына и две дочери. Все они, так же как и глава семейства, были невысокого роста, изящного сложения и, что особенно удивило гостя, по их щекам была разлита такая же ужасающая бледность, как и у хозяина. Нежданного гостя приняли очень радушно, можно было подумать, что общество незнакомца, появившегося из ниоткуда, особо никого не поразило.

За ужином завязалась беседа. Хозяева, обрадовавшись появлению нового человека, непременно хотели вызнать, что творится в мире за склонами Рабирийских гор. Купец как мог удовлетворил их Любопытство. Когда же наконец жаркое поспело и его стали раскладывать по глиняным тарелкам, то в неясных отсветах пламени очага Миэлину на мгновение показалось, что мясо плохо прожарено и сочится кровью. Но тут девушки отвлекли его внимание расспросами о короле Конане и обычаях, тарантийского двора, и молодой человек забыл об увиденном.

Через пару поворотов клепсидры вконец измученный купец наконец оказался в крохотной комнате под самой крышей, на постели, застеленной простым домотканым полотном.

Миэлин вознес хвалу Солнцеликому за то, что он не обделил его своей милостью и приготовился ко сну. Но многолетняя привычка постоянно, держаться начеку, заставила его подняться, подойти к двери и просунуть в скобы двери ножку грубой скамейки.

Так будет спокойнее, успел подумать он, засыпая.

— Ты должен вернуть его назад, колдун! — прорычал Конан. — Вернуть в целости и сохранности! Тогда, быть может, я забуду о том, что ты оскорбил моих подданных, перенеся их в сердце Стигии, как стадо овец. И еще я забуду, что ты опрометчиво нарушил магическое равновесие и смогу сдержать ответный удар северных магов, которых ты очень огорчил своим безрассудным поступком! И, наконец, я не буду спрашивать тебя: почему ты хотел отравить нас ядовитым дымом из камня и кто сегодня ночью обманом погрузил меня в сон, испугавшись честного боя!

— Эти камни охраняют мои границы от непрошенных гостей, — усмехнулся Яхмос. — В конце концов я не приглашал вас к себе и то, что я оказал вам гостеприимство как раз говорит о моем расположении к вам и уважении к аквилонской державе. Но я не хочу ссориться с тобой, король, непобедимый воитель и искусный охотник за ценностями, — вымолвил, наконец, чародей. — Клянусь Сетом — я сделаю все, чтобы вернуть твоего подданного назад!

— Всех моих подданных, — уточнил Конан.

— Всех, всех, — отмахнулся колдун. Те три воина, которые сейчас пьют вино в гостевых покоях, могут хоть сейчас отправляться с тобой. Дай мне время, киммериец. Я должен подготовиться к сложному ритуалу — ведь ты понимаешь отыскать человеческое существо на огромных просторах Хайбории ничуть не легче, чем песчинку в пустыне Шема. Пока я буду пытаться исправить результат сумасбродства собственной дочери, ты сполна Сможешь насладиться ее обществам и прогулкой в наших чудесных садах.

Он хлопнул в ладоши.

— Файонарана!

При этих словах прямо посреди зала из воздуха сгустилась заплаканная юная особа в ярких одеждах. Несмотря на печаль в глазах и общую растерянность, она не смогла скрыть интереса при виде статного черноволосого киммерийца и его гвардейцев.

— Кто эти люди, отец?

— Это моя дочь Файонарана, — торжественно сказал маг не обращая внимания на вопрос девушки. — А это король Аквилонии Конан и его воины: Авген, Евдис, Каврат.

Конан поднял бровь. Он не припоминал, чтобы произносил вслух имена своих людей. Воистину чернокнижник знал больше, чем хотел показать.

— Ты должна развеять скуку наших гостей, — строго сказал Яхмос, — покажи им наш замок, свои висячие сады, а когда они сполна насладятся лицезрением этих чудес, прикажи накрыть стол и предложи доблестным воинам самые изысканные вина и яства.

Конан с интересом посмотрел на дочку колдуна, отметив про себя, что девица недурна и вполне могла бы послужить украшением женской половины Лурда. Внезапно он спохватился и метнул взгляд на Яхмоса — кто знает, не умеет ли колдун читать чужие мысли.

Но чародей был бесстрастен и варвар успокоился.

Дочь стигийского некроманта тоже не осталась равнодушной к мускулистому, покрытому шрамами, воину. Воспоминания о купце из Пограничья в тот же миг исчезли из ее памяти.

Когда воины и Файонарана удалились, некромант Яхмос закрыл глаза и мысленно воззвал к своему Темному Покровителю.

Девушка болтала без умолку. Казалось, что она не закрывает рот ни на мгновение. Авген, Евдис, Каврат давно уже морщились от этой трескотни, но киммериец вел себя так, как будто в своей жизни он не слышал ничего прекраснее.

— Тебе нравятся наши сады, северный король? Вот эти лилии светятся в темноте, а вон те зеленые кувшинки могут ловить мелких птичек. Впрочем, такие скучные создания не смогут поразить воображение такого знаменитого воина, как Конан из Киммерии. А, верно говорят, что ты голыми руками задушил гигантского морского кракена, зажарил его на костре и съел даже без приправ?

— Не совсем так — усмехнулся варвар. — На самом деле я позвал друзей и угостил их на славy. B одиночку мне было бы трудновато справиться с таким огромным куском жаркого, тем более без приправ.

На круглой полянке, выложенной мозаикой из разноцветных камней и золотыми плитками, девушка остановилась и посмотрела прямо в глаза Конану:

— Если ты и твои спутники устали, то мы можем приступить к трапезе.

Гвардейцы одобрительно закивали, но Конан не привык терять время даром.

— Мы очень ценим ваше гостеприимство, Файонарана. Твое и твоего отца. Но мы здесь лишь для того, чтобы вернуть назад наших людей. Твой отец обещал провести ритуал и отыскать купца. Быть может уже наступило время, когда он сможет переместить его обратно или хотя бы скажет нам — где его искать.

— Где его искать могла бы сказать вам и я, — захихикала девушка, — но делать этого не буду. Мне так скучно, а если вы узнаете, где сейчас этот глупый хайбориец, то тотчас же отправитесь на его поиски.

Конан заскрежетал зубами. Будь они в Аквилонии, уж он не пожалел бы парочки крепких оплеух, чтобы вразумить эту несносную девицу. Но здесь он вынужден был сдерживать свой гнев. Вряд ли колдун остался бы безучастным к тому, что какой-то киммерийский варвар взялся воспитывать его единственное дитя. Тем более, без помощи слов.