Страница 14 из 19
— А ты не боишься, что они нанесут ответный удар? — спросил его Коули.
— Пусть только попробуют! Да, они могут прихватить парочку наших, когда мывылезаем на поверхность, но чаще мы так хорошо зарываемся, что до нас недотянуться.
— Тебе хочется в это верить, — сказал я, — но было бы безумием на эторассчитывать, верно?
Он окинул меня таким же ледяным взглядом, как только что Коули, но меня всеравно не убедили ни его неистовство, ни хромая логика. Коули, как я заметил,остался доволен моими словами.
— Что если у них больше оружия, чем ты предполагаешь? — продолжил я. — Чтоесли у них существует способ выковыривать вас из нор? Чего доброго, онивознамерятся всех вас перебить. Кто знает, что взбредет им в голову?
Уолл рассмеялся.
— Ты не лезешь за словом в карман, Боб, тут я должен отдать тебе должное.Только напрасно стараешься. Все это уже обговорено и решено.
— А как же жители Эджвилла и Уиндброукена? — вмешалась Келли. — И всеостальные? С ними вы тоже все обсудили?
— Они не имеют к нам отношения. У Капитанов нет никаких оснований карать ихза то, что совершили мы.
— Просто вам могут быть неизвестны эти основания, — сказала Келли.
— Словом, — подытожил Уолл, глядя в пространство, — с вами приятнопоболтать, но вынужден повторить: уже поздно что-либо изменить. В сумеркахмы начинаем спуск в Сад. — Он покосился на меня. — Если хочешь, идем сомной, Боб, поищешь Кири. Только учти, главная твоя задача — не позволятьКапитанам приближаться к кораблю. Тебе все понятно?
Бред хотел что-то сказать, но Уолл оборвал его.
— Женщина и парень могут остаться на корабле. Нам понадобятся дополнительныестрелки на случай прорыва.
Я думал, что Бред все-таки выскажется, но он повесил голову и смолчал;наверное, смекнул, что на Уолла уже не действуют аргументы.
— Выше голову! — бросил ему Уолл. — Скоро на твоем счету появятся трофеи.
Остаток дня наша троица провела на скалах. Мы не молчали — но всяком случае,общались больше, чем перед этим: наша болтовня помогала отвлечься отпредстоящего боя. Снег валил не переставая, камни покрылись белым саваном;когда небо потемнело, кратер снова загорелся золотистым светом. В сумерках яувидел, как Коули и еще двое мужчин ведут вниз по склону бледного плюгавогосубъекта. Это был, конечно, Капитан, но я еще не видел таких, как он: влохмотьях, изнуренный, перепуганный. При его приближении я вскочил, как ивсе остальные, зачарованный близостью одного из тех, кого я раньше считаледва ли не богами. В нем не оказалось ничего божественного. У него былсломанный и расплющенный нос, на голом черепе красовались рубцы, один глазбыл заклеен, другой смотрел затравленно. Единственное, что роднило его снеобыкновенными созданиями, с которыми я беседовал в Эджвилле, — этобледность и низкий рост. На шее у него поблескивал подпирающий затылокстальной воротник со сложной росписью, как на старинном серебре. Я думал,что испытаю при подобной встрече ненависть, но сперва почувствовал простозаурядное любопытство; однако спустя несколько секунд я заметил, что у менядрожат руки и подкашиваются ноги. Мы с Бредом и Келли смотрели вследКапитану по прозвищу «Младший» до тех пор, пока расстояние не превратило егов крохотную тень, удаляющуюся по камням к кратеру.
Вскоре меня позвал Уолл. Келли и Бреда увела крупная улыбчивая особа,напомнившая мне Хейзел Олдред. Уолл присоединил меня к отряду мужчин иженщин, собравшихся на краю пустыни, и отдал под командование некоей Мадди,которая вручила мне охотничий нож, пистолет и пояс с патронами. Мадди былажилистой блондинкой с собранными в пучок волосами и довольно привлекательноймордашкой, которую делали интересной и даже сексуальной морщинки,оставленные непогодой и невзгодами; мне понравились ее прямота и юмор, и уменя немного отлегло от сердца.
— Я знаю, кровь у тебя так и кипит, и тебе не терпится броситься в бой, — сусмешкой произнесла она. — Но лучше держи себя в руках, пока я не подамсигнал.
— Сделаю все возможное, — заверил я.
— Скоро спускаемся. В случае нападения и всеобщей неразберихи следуй за мной— глядишь, останешься цел. Мы подозреваем, что внизу есть наши люди. Онибудут в воротниках, и нам придется от них отбиваться. Никто не осудит тебя,если ты их подстрелишь, но при возможности целься в ноги. Вдруг спасемодного-двух?
Я кивнул и огляделся. На краю кратера появились силуэты повстанцев — черныефигуры на фоне золотого зарева. Я не понял, чем они заняты. От мысли опредстоящем спуске в это адское свечение я взмок, а во рту, наоборот,пересохло, и я не сумел бы сплюнуть, даже если бы за плевок полагалсяумопомрачительный приз.
— Призывать тебя не трусить бесполезно, — продолжала Мадди. — Нам всемстрашно. Вот примемся за дело, и тебе полегчает.
— Ты уверена? — спросил я с деланной лихостью и услышал, как дрожит мой голос.
— Ты прискакал сюда от самого Края! За тебя я спокойна.
— А как насчет Уолла? Он, по-твоему, боится?
Она неопределенно хмыкнула и опустила глаза; сейчас, повесив голову, супавшей на лоб челкой, с задумчивым выражением лица, на котором заревократера разгладило морщины, она выглядела гораздо моложе, почти девчонкой.
— Скорее всего, нет. Ему такое по душе.
В ее тоне слышалось осуждение. Я уже вторично сталкивался с неодобрительнымотношением к Уоллу и собирался выяснить, откуда оно идет, но меня отвлекКлей Форнофф.
— Готов? — спросил он Мадди, имея в виду меня.
Она ответила утвердительно и, помолчав, спросила, когда начнется операция.
— С минуты на минуту.
Мне нечего было сказать, но разговор был средством побороть волнение,поэтому я спросил, какое сопротивление могут оказать нам люди в воротниках.
— Что за разговорчики, Боб? — Мое имя Клей произнес с обидной усмешкой. —Боишься наделать в штаны?
— Просто светская беседа.
— Хочешь дружить, да?
— Не собираюсь.
— Тогда лучше заткнись! — Он напрягся. — Не хочу больше слушать твоюболтовню.
— Как скажешь. Наверное, тебя не интересует, как поживает твоя родня.
Он помолчал и спросил, глядя на кратер:
— Как они там?
Я поведал ему о его родителях, отцовском ревматизме, лавке, его старыхдружках. Когда я умолк, он и виду не подал, что ему приятно слышать вести издому. Мадди закатила глаза и сокрушенно усмехнулась, давая понять, что не яодин считаю Форноффа пропащей душой. Я уже успел полностью переменить своеотношение к Плохим и был готов считать их героями, но сейчас сказал себе,что кое-кто из них действительно плох, как я полагал раньше. Возможно,впрочем, я был для молодого Форноффа напоминанием о событиях, с которыми емуне дано было смириться: всякий раз, видя меня, он будет вспоминать ночь,когда сам превратился в Плохого, и обдавать меня ненавистью, объектомкоторой следовало бы стать ему самому.
Вскоре раздался крик, и я неожиданно для себя самого метнулся вместе с Маддии Форноффом к кратеру; с каждым моим прыжком свечение кратера менялонаправление и интенсивность. Еще пара минут — и я оказался среди сотенлюдей, спускавшихся вдоль стен кратера на веревках. Три летательных аппаратастояли на дне кратера на гладкой пластиковой платформе, светившейся золотымсветом. Мы задержались перед одним из кораблей, пока Уолл с помощью двоихподручных возился с меньшим лазером, торчавшим в носовой части. Лазероказался складным: схватив его, Уолл сбросил плащ и приладил лазер к своейправой руке кожаными ремешками; его пальцы доставали до панели с кнопками, ия понял, что лазер приспособлен для ношения. Уолл нажал кнопку, и рубиновыйлуч прожег в противоположной стене щель. Довольный результатом, Уолл издалрычание, заменившее смех, и несколько раз взмахнул над головой своим новыморужием, весившим не меньше 70–80 фунтов.
Позади кораблей уходил вниз наклонный трап, по которому мы достигли входа вогромное круглое помещение, добрых полмили в поперечнике, где красоваласьэкзотическая растительность; у некоторых растений были невиданные полосатыестебли и огромные эластичные листья. Круглый свод потолка был закрытультрафиолетовыми панелями; с помощью такого же освещения я выращивал вЭджвилле горох, фасоль и помидоры. Растительность быланастолько густой, что четыре разбегавшиеся в стороны дорожки сразускрывались в чаще. Над верхушками деревьев клубился туман, поднимаяськольцами к потолку. Заросли напоминали видом и тишиной первобытные джунгли.