Страница 4 из 9
8И вот я не один был, чтоб идтиВ пустынях мира, в сумраке печали,Хоть замысла высокого путиПередо мной, далекие, лежали.Порой терзает добрых Нищета,Бесчестие смеется над невинным,Друзья — враги, повсюду темнота,Толпа грозит, но в сумраке пустынномЕсть радость — не склоняться пред Судьбой,Ту радость мы изведали с тобой!9Веселый час нам шлет теперь сиянье,И с ним друзья спешат опять прийти,Страданье оставляет власть и знанье:Презреньем за презренье не плати.Тобою рождены мне два ребенка,Отрадно нам в их взорах видеть рай.Их детский смех звучать нам будет звонко,Мы счастливы с тобой в наш ясный Май:И так как ты меня приводишь к Маю,Тебе я эти строки посвящаю.10Быть может, за созвучьем этих строкЗвучней спою другое Песнопенье?Иль дух мой совершенно изнемогИ замолчит, ища отдохновенья, —Хоть он хотел бы властно потрястиОбычай и насилия Закона,И Землю к царству Правды привести,Священнее, чем лира Амфиона?Надеяться ль, что буду сильным вновь,Иль Смерть меня погубит и Любовь?11А ты? Чт_о_ ты? Я знаю, но не смеюСказать. Пусть это скажет голос дней.Но бедностью чрезмерною твоею,Задумчивостью светлою своей,Нежнейшими улыбками, слезамиПророческий ты воплощаешь сон.И этим всем, и кроткими словамиМой страх, заветный страх мой покорен:В твоих глазах, в твоей душе нетленнойОгонь весталки вижу я бессменный.12Мне говорят, что ты была нежнаОт самого рождения, — о, ЧадоРодителей блестящих. — Да. Одна,Чья жизнь была как звездный лик для взгляда,Тебя одела ясностью своейИ от земли ушла, но в дыме буриТы все хранишь сиянье тех лучей.Твои глаза таят всю глубь лазури,И именем бессмертным твой отецТебе дает приют и в нем венец.13Единый зов из многих душ могучихВосстал, как громкий гул трех тысяч лет;И шумный мир молчал. В песках сыпучих,В пустыне, песнь о днях, которых нет,Так внемлет путник. Вздрогнули тираны,Затрепетали бледные ханжи,Насилие, заботы, и обманы,И чада Суеверия и ЛжиОставили сердца людей на время,Зловещее свое убрали бремя.14Бессмертный голос правды меж людейЖивет и медлит! Если без ответаОстанется мой крик и над моейЛюбовью к людям, и над жаждой светаГлумиться станет бешенство слепых,О, друг мой, ты и я, мы можем ясно,Как две звезды меж облаков густых,В ночи мирской светиться полновластно,Над гибнущими в море, много лет,Мы будем сохранять свой ровный свет.
Песнь первая
1Когда, как краткий блеск непрочной славы,Во Франции последний сон увял,От темных снов, исполненных отравы,Я встал и поднялся к вершине скал,На мыс, что над пещерами вздымался,Вокруг которых пел седой прибой;Рассвет вкруг каждой тучки занимался,Горел в волнах, в пустыне голубой, —Но вдруг Земля шатнулась в основанье,Как бы в своем предсмертном содроганье.2Внезапно прошумел ворчащий гром,В раскате он прошел над глубиною,С поспешностью, вверху, внизу, кругом,Туманы разрастались пеленою,Они ползли и, сумрачно сплетясь,Укрыли солнце молодое, —Не слышалось ни звука; свет погас;Застыло все в чудовищном покое,Леса и воды; и густая мглаТемней, чем ночь, страшней, чем ночь, была.3Чу, это ветер мчится над ЗемлеюИ океан метет. Вот глубь НебесРазъята вспышкой молний; дальней мглоюНиспослан дождь из облачных завес, иВетер хлещет зыбь, она блистает;И все — бурун, и молния, и град —В водоворот единый нарастает.Миг тишины. Из тьмы пещер глядятМорские птицы: что за тишь настала,И что это на Небе возблистало?4Там, где вверху была разъята мглаДыханием неудержимой бури,Меж белых облачков, нежна, светла,Предстала глубь ликующей лазури,Под тем просветом просиял туман,Все замерло, как бы под властью чуда,И призрачно-зеленый ОкеанВ себе качал оттенки изумруда;Лишь там вверху несчетность облаковНеслась быстрей оборванных листков.5Росла война меж ярой силой буриИ грудой туч; но вместе с тем рослаБлистательность проглянувшей лазури;Громада облаков, тесна, бела,Недвижной оставалась в отдаленье;Меж тем воздушно-бледный1 серп луныВсходил в неспешном царственном движенье,Светясь с непостижимой вышины;Над ним туманы таяли, как таетПод солнцем снег и в таянье блистает.