Страница 49 из 102
Десятки лет гений и труд народа наращивал грандиозную "лестницу", которая помогла человеку достигнуть космической высоты.
О создателях этой "лестницы" историки еще расскажут.
Мне же хотелось остановиться на некоторых эпизодах участия летчиков-испытателей, моих друзей, в ракетных полетах на самолетах. Подчеркиваю - ракетных, и прошу недостаточно осведомленного читателя иметь в виду, что эти самолеты появились на перепутье двух дорог. Одна из них повела авиаторов в область турбореактивных полетов в плотных слоях атмосферы, другая - к созданию многочисленных малых и больших ракет и позволила человеку развить вторую космическую скорость в 39 тысяч километров в час.
Рев моторов и даже проносящиеся низко самолеты не привлекают особого внимания на большом аэродроме. Разве что между делом взглянет кто-нибудь вверх, почти не сосредоточивая внимания. Такова обычная жизнь аэродрома.
Но иногда - это бывает не часто - всякий, кто только может оставить свою работу, лезет на возвышение: на контейнер из-под мотора, на пожарную лестницу, на крышу ангара, - все хотят посмотреть предстоящий "цирк".
В ясный зимний день 1946 года крыша ангара тоже была заполнена зрителями. С ангара аэродром как на ладони. Видны взлетные полосы укатанного снега, уходящие под углом вдаль.
В морозном воздухе искрится, блестит голубизной огромное летное поле. По нему разбросаны темные еловые ветки, так виднее полоса.
Невдалеке, сбоку елочного пунктира, расположился фургон руководителя полетов. Шахматные желто-черные стенки делают его похожим на игрушечный домик из кубиков. И здесь на крыше человек. Это уже сам руководитель полетов. Он тоже подчинился общему стремлению забраться как можно выше.
В эти минуты ожидания каждый наблюдатель с особой остротой ощущает смелость и новизну предстоящего эксперимента, и тревогу за главного его участника.
Взоры всех неотрывно следят за действиями в начале полосы. Там, в окружении деловито снующих людей стоит, опираясь на тонкие ножки в лыжах, словно в больших галошах, маленький самолет. Он скорее напоминает планер. Овальный фюзеляж с кабиной впереди и никаких признаков мотора и винта.
Медленно тянутся минуты ожидания.
Но вот по толпе словно пробежал электрический ток. Стоящие позади вытянулись на цыпочках, лица всех устремлены в одну точку. Насторожились.
От самолета в стороны стали разбегаться черные фигурки людей, В хвосте его, будто в пробуждающемся вулкане, заметней заклубился белый пар.
Проходит еще томительная минута. Все безмолвствует.
В кабине человек. Один со своими мыслями, волей, энергией. Один, наедине с машиной. Она из металла, и в ней полторы тонны жидкостей в двух резервуарах. В одном - горючее, в другом - активнейший окислитель: крепкая азотная кислота. Их разделяют только алюминиевые перегородки баков. Если их соединить - произойдет бурное горение даже в безвоздушном пространстве.
Летчик как бы вслушивается в бесшумный пульс машины, но слышит свой собственный. Его глаза медленно осматривают приборы, включенные тумблеры и, наконец, удовлетворенно глядят вперед, вдаль, на взлетную полосу. Теперь он готов! О чем он сейчас думает?.. Ответственнейший момент его жизни. Говорят, в одну секунду может промелькнуть многое. Я в это не очень верю. Знаю только наверняка: не думал он, что сейчас, в следующую минуту, "вскарабкается" на одну из первых ступенек грандиозной лестницы космической эры.
- Я - "Дятел-три", разрешите взлет, - басит он в кислородную маску. Из-под ее клапана парит выдох, стекло фонаря слегка покрыто иголками инея.
- "Дятел-три", взлет разрешаю, - четко стучит в уши ободряющий голос.
Теперь вперед. Он нажимает на кнопку и открывает кран. Почти мгновенно слышится резкий хлопок, это нормально.
Машина вздрогнула и медленно поползла вперед.
С крыши ангара все хорошо видно. За самолетом вспыхнул длинный язык ослепительного бело-желтого пламени, как в гигантской сварочной горелке. Язык вытянулся своим острием на десятки метров назад, отчего маленькая машинка сразу превратилась в комету. Самолет уже промчался вперед, и только секундой позже до толпы донесся громкий хлопок, раздирающий уши грохот.
Сам самолет теперь как-то затерялся в сиянии огненного клина. Удаляясь, он превратился в шаровую молнию. В конце взлетной полосы огненный шар отделился от земли и стремительно взвился вверх, уменьшаясь на глазах и оставляя за собой желтоватый шлейф дыма. Через минуту яркая звезда среди белого дня чертила восходящую спираль в морозной дымке чистого неба.
Взлетел ракетный самолет.
Таких взлетов было немного. Честь первооткрывателя ракетного старта с земли с человеком на борту принадлежит летчику-испытателю Григорию Яковлевичу Бахчиванджи.
Это произошло 15 мая 1942 года. Взлет его видели тогда лишь члены государственной комиссии и лица обслуживающего персонала.
Но спустя двадцать лет эпизоды полетов Григория Яковлевича смогли увидеть многие. Во всяком случае, все, кто смотрел фильм "Путь в небо". В картину удачно вмонтированы хроникальные кадры киносъемки полетов Бахчиванджи. Невозможно без волнения смотреть подлинные кинокадры его аварийной посадки. Там сказано: "Эта авария окончилась для летчика благополучно. Он погиб позже, 27 марта 1943 года, на седьмом испытательном полете".
Да, то был седьмой полет по программе "огневых" испытаний крохотного ракетного самолета БИ-1 Владимира Федоровича Болховитинова и шестой полет на этом самолете Григория Бахчиванджи.
А за полгода до этого, в октябре 1942 года, после своего второго полета на БИ-1, Жора - так звали Григория Яковлевича близкие друзья - в ответ на поздравления с удачей произнес слова необычные, вызвавшие изумление и споры. Однако он оказался, к сожалению, прав.
Рослый, чернобровый, кудрявый человек, неиссякаемый оптимист с улыбкой, открывающей всему свету великолепные зубы, встал и просто сказал:
- Друзья мои, спасибо за все, за труд ваш, за пожелание здоровья. Но знаю: я разобьюсь на этом самолете.
В мгновенье все умолкли. Ведущий инженер Рабкин протестующе поднял руку, не успев вымолвить слово.
- Спокойно! - продолжал Бахчиванджи. - Я в трезвом уме и отдаю отчет своим словам. Мы на передовом краю технической битвы, и без жертв все равно не обойтись. Я иду на это с полным сознанием долга. Вы скажете: черт знает, что плетет, неврастеник, мистик. Нет, дудки! Это воля и смелость. Сегодня там, - он качнул головой на запад, - погибли тысячи солдат и офицеров. И каждый вчера выпил чарку из походной фляжки. Но далеко не каждый сказал: "Братцы, я погибну завтра со связкой гранат под танком!" Даже сейчас, сделав только два ракетных полета, говорю, что не зря прожил жизнь. А как хотелось бы сделать много больше, оставить о себе глубже след в памяти людей! Итак, за них, за продолжателей!
Жидкостный ракетный двигатель помещался в хвосте самолета БИ-1. Внешне двигатель напоминал уличный громкоговоритель. Но при меньших размерах обладал глоткой, способной заглушить своим ревом сотни мощнейших репродукторов. Однако новый двигатель был "немногословен": запустившись, он мгновенно брал тон душераздирающего тембра и, через девяносто секунд иссякнув, надолго обрывал свою "песню". За это короткое время он успевал "проглотить" несколько бочек керосина и азотной кислоты, развив в своем чреве температуру до трех тысяч градусов.
Как напоить его алчную глотку? Чем охладить бешеный темперамент? Как бороться с агрессивной, все разъедающей азотной кислотой? Эти и многие другие проблемы стояли перед создателями самолета и его испытателями.
От полета к полету шла тщательная подготовка. Приходилось часто менять двигатели. Заменяли трубы, краны, клапаны при малейших признаках течи.