Смерть умеет улыбаться

Уединившись в туалете, я достала из сумки спицы и пластырь и разложила их на краю раковины. Одну спицу зажала в правом кулаке. Ее острый конец недобро блеснул в свете тусклой лампы. Я неуверенно замахнулась, нанося слабый удар в шею предполагаемого противника, потом пырнула снизу вверх.

Ага.

Именно так. В шею ненадежно: я слишком маленького роста, и, если противник окажется значительно выше меня, могу не допрыгнуть. Не таскать же повсюду за собой табуретку! А до живота как-нибудь дотянусь и без табуретки.

Я повторила движения, оттачивая их и постепенно делая резкими и сильными. Иес! Так, и мину посвирепее. Я оскалила зубы и выпучила глаза.

Так хорошо. Если не поцарапаю, то напугаю. Как пить дать, напугаю. Мое основное оружие - внезапность и непредсказуемость. А спица - для уверенности.

Закатала до плеча широкий рукав бледно-лиловой блузки и примерилась - идеально. Ощущение, что спицы клепали по моей мерке. Согнула левую руку в локте, положила на нее спицу так, чтобы набалдашником она упиралась в сустав, а острым концом - в ремешок часов, и намертво прихватила пластырем в двух местах.

Получилось лучше, чем я ожидала. Правда, сначала пришлось повозиться: от возбуждения руки дрожали, спица соскальзывала на пол, а пластырь склеивался. Но я приноровилась. Опустив рукав блузки, я осторожно пошевелила рукой - незаметно и держится. Главное - не забываться и не размахивать руками. Не делать резких движений. Неплохое жизненное кредо, между прочим. Вот выйду на пенсию и вышью его гладью на всех наволочках.

Выбросив мусор в корзину, я спрятала вторую спицу на дно сумки, огляделась - ничего не забыла? - дернула за шнурок и под бравурный аккомпанемент сливного бачка вышла из туалета.

Какое счастье, что все получилось.

Барменша, от нечего делать протиравшая идеально чистую стойку, посмотрела на меня с сочувственной улыбкой. Я глянула в зеркальную витрину и увидела, что щеки мои раскраснелись, губы сложились в довольной улыбке, а глаза - о, голубые! - засветились поистине неземным блаженством.

Мне было безразлично, о чем подумала улыбчивая барменша. О чем бы ни подумала - дело житейское.

Приветливо улыбнувшись в ответ, я заказала кофе и минеральную воду со льдом.

В пустом зале ненавязчиво играла музыка. В минералке плескались кубики льда, спица успокоительно холодила руку. Я сбросила сандалеты и поставила разгоряченные, измученные беготней ступни на прохладный кафельный пол.

Блаженство. Неземная услада. Настроение резко пошло вверх. Еще порция сливочного мороженого с карамелью - и я справлюсь с любыми превратностями судьбы.

- Нюся, я достала деньги, - отслюнявив несколько бумажек, я передала их домработнице, - Живем! Где Грета? - и, не дожидаясь ответа, выскочила из кухни.

- Грета, ау, где ты? - крикнула на весь дом.

- Я здесь, - донеслось из соседней комнаты. Интересно, что она там забыла. Я вбежала в комнату с криком "радуйся, я охмурила Гейтса!" и обмерла.

Предупреждать надо.

На потертом диване, томно прикрыв глаза, распластался Андрей. Рядом с ним сидела Грета, наполовину одетая в шелковое декольте, наполовину им раздетая, и читала вслух, кажется, Мопассана.

Словом, полный интим в ажуре. Или ажур в интиме. Кому как нравится.

- Ой, извините, - я попятилась назад. Карие глаза распахнулись и пригвоздили меня к месту:

- Кого это ты охмурила? И где тебя черти носили?

Грета встала и молча удалилась из комнаты.

О-ей, что будет! Бедная девочка...

А он что, дурак?.. Гарема ему захотелось? Я те покажу гарем глазами евнуха!

- Пока ты там охмуряла Гейтса, здесь тебя домогался некий молодой, - он подчеркнул это слово колким взглядом, насмешливой интонацией и нехорошей ухмылкой, - Ну очень молодой человек. Он передал, что зайдет завтра после обеда.

О-о-о!!!

Ексель, про свидание с женихом-то я и забыла! Убей, не могу вспомнить как бишь его там. Ой... - я оторопела, - кажется, мы не знакомились. Точно не знакомились! То есть об именах речь у нас пока не заходила. Про замужество - да, заходила, а про то, как зовут, - нет. Вот молодежь пошла!

Ни культуры отношений, ни элементарной, как говаривал мой первый муж, эстетики семейной жизни, ни уважения к седым традициям. Один ветер в голове и неясное томление в членах.

- Может, объяснишь, что за Гейтс такой, - деланно равнодушным тоном спросил Андрей, - Что за пацан, называющий себя твоим женихом?

Вот еще.

- Потом! - я выскочила из комнаты, запрыгала по лестнице козочкой-резвушкой предбальзаковского возраста и без стука влетела в

Гретину спальню:

- Ты здесь?

Она была здесь. Сестрица, красавица... Я знаю, что поднимет ей настроение.

- Грета, пляши, я достала деньги. Покупай трико с утяжками, - я схватила ее за руки и принялась кружить по комнате, напевая собачий вальс.

Главное в пении не слух и не голос, - я правильно говорю? - а эмоциональный порыв.

- Ника, сумасшедшая, отстань! - она тихо засмеялась. Значит, оттаяла.

- Чтоб завтра же повела маму в тренажерный зал, - приказала я, выпуская кузину из объятий.

Нечего тете сидеть дома. Не курочка ряба, золотого яичка не высидит. К тому же практика показала, что наше фамильное гнездо - не самое безопасное место во вселенной. Павлик-то сидел, но это его не спасло.

- Только не оставляй ее одну, договорились? Ты в сауну - и она в сауну, ты в бассейн - и она в бассейн.

Понятно?

- Угу, я в туалет - и она в туалет. В одну кабинку, - съязвила свежеразмороженная Грета, - А ты с нами пойдешь?

- Хоть на край света.

- А в сауну?

- Нет, это слишком далеко. На завтра у меня другие планы. Но сдается, что вы чудненько справитесь и без меня... Скажи, - я решилась и заглянула в невыносимо прекрасные глаза, - Тебе угрожали? Скажи честно, не бойся, тебя шантажировали?

- Что? - удивление кузины было вполне натуральным, - Кто угрожал?

Зачем угрожал? Ника, о чем ты?

- И правда... о чем? - я сделала вид, что обескуражена. Впрочем, чего скрывать, я и впрямь была обескуражена, - Кажется, я перегрелась на солнце.

Пойду, пожалуй, прилягу. Что-то мне нехорошо, - я схватилась за лоб, - Вот и голова закружилась.

Актриса из меня никудышная - всегда переигрываю. Пора линять отсюда, пока она не опомнилась.

- Ника... - остановила меня кузина, - Дай почитать, что написал Макс.

Мама сказала, но я не верю...

Я вспомнила, что открытка осталась у следователя.

Осторожно! Грету, как тетушку, голыми баснями не накормишь, но полуправду она, пожалуй, скушает.

Я бы открылась, рассказала все-все, только боюсь, что у мистера

Грязные-Руки есть помощник среди домашних. Пусть невольный, пусть втянутый шантажом, но все же помощник. Иначе как бы он узнал о привычках Павлика?

- Представляешь, я куда-то сунула Максову открытку и нигде не могу ее найти, - для убедительности я похлопала себя по бокам и щелкнула замком сумочки, болтающейся на плече, - Сама хотела перечитать, и нету, - я суетливо всплеснула руками. Осторожно: спица! - Ума не приложу, - зачастила я, - Куда она делась.

Наверное, осталась в машине, - я вывернулась из-под пронзительного взгляда, удалилась на безопасное расстояние, к окну, и встала против света, чтобы скрыть бегающий взгляд и предательский румянец, - Да, в следующий раз обязательно посмотрю в машине. Может, завалилась под сиденье... Но я прекрасно помню, о чем он написал, и могу пересказать... Получается, - я вымучила улыбку, - Что зря мы волновались, все оказалось проще пареной репы: Макс хочет пожить самостоятельно, поэтому ушел из дома. И еще он сожалеет, что не увидится со мной до отъезда. Все.

- Ника... Ты что-то скрываешь? - кузина мяла в руках поясок платья и медленно, но верно приближалась ко мне.

Осторожно.

- Да нет же! - я сделала вид, что рассердилась, - Спроси у своей мамы,

она тоже читала, - я отступила вправо, восстанавливая безопасную дистанцию,