Страница 11 из 108
У Поссевино погасла восторженность.
— Нам не найти двойника, еще к тому же, чтоб он знал царский обиход, как знал его наш Дмитрий.
— Двойника нам не найти, — согласился Аквавива. — Но человек, что знает царский обиход есть, в лицо он мало кому известен. Нам известен этот человек, и мы знаем, где его искать.
— О, Боже! Сколь проникновенен наш орден! И этот человек нам доступен?
— Нет на земле человека, который не был бы нам доступен.
— Способен ли он возложить на себя роль царя?
— Рано об этом говорить. Мы должны подкрепить легенду, что наш Дмитрий жив. Пока Московия разрушается его именем замена нам не понадобится. Король Сигизмунд привержен католической церкви, но на этом все его достоинства исчерпываются. Мы имели блестящего объединителя Московии и Польши, не без вины поляков мы его потеряли. Король — посредственность, но нам надлежит расчистить ему путь к московскому трону. Ныне нам нужен не царь на московском престоле, а разрушитель царства. Пора выпускать в полет твоего кречета Ивана Болотникова.
Воротынский плакался в Москве Шуйскому об измене войска. Вместе они гадали, где собрать силы на мятежных рязанцев? В Путивль в те дни явился Иван Болотников, с ним до полусотни казаков, что набрал на Днепре. Разодет, как знатный воевода, с сумой полной польских злотых. Поигрывая булавой, взошел на крыльцо воеводиной избы и по хозяйски погремел кольцом, врезанным в дверь.
Шаховской из окна увидел всадников и прикидывал откуда такие взялись? На стук велел пахолкам открыть дверь. Дверь пришельцу отворили. Он вошел, тяжело укладывая шаги. Взгляд серых глаз — свинцовый взгляд. Князя Шаховского Болотников знал в лицо, когда тот в походы хаживал совместно с князем Телятьевским, а вот Шаховскому замечать ратного слугу ни к чему было.
Войдя в горницу, пришелец молвил, удивив до дрожи:
— Бью тебе челом, князь воевода! Прибыл я к тебе от царя Дмитрия Ивановича, потому, как сказано мне государевым словом воеводство над всеми его войсками.
Шаховской ждал весточки от Молчанова — не нашел ли он кого подставить под имя Дмитрия, а вот этакого оборота не ждал. Спросил, скривив губы в усмешке:
— Где же ты виделся с царем Дмитрием Ивановичем?
— Не призвал он меня пред царские очи. Скрыли вы его с Мхайлой Молчановым. Об том ваша забота. Мне надобна царская печать, что у тебя находится в бережении. Тебе вот грамота от Михайлы Молчанова. Мне та грамота ни к чему. Не в грамотах сила, а в моей воле схватить Ваську Шуйского, шубника и ненавистика рода людского.
Болотников достал свиток и небрежно бросил его на стол перед Шаховским. Шаховской взял грамоту и заметил:
— Больно ты тороплив! Как по имени величать не ведаю. Не на малое замахнулся — схватить Шуйского. Ныне он царь на Руси.
— Кличут меня Иваном, отец у меня Исай, а прозвище Болотников.
Шаховской развернул свиток, прочитал грамоту и понял, что не своим умом нашел Молчанов этого человека, а подставлен он людьми властными.
— Откуда ты, Иван Болотников? При царе Дмитрии о тебе не слыхивал.
— То правда! Не слыхивал, потому, как еще при Годунове на турецкие галеры попал. У весла сидел прикованным.
— С галеры и явился?
— Прежде чем сюда явиться, в Падуе побывал, а оттуда послан на службу к царю Дмитрию Ивановичу.
Шаховской о городе Падуя не слыхивал. Не постеснялся спросить:
— Где же сей город?
Сказано было Болотникову, пославшими его, чтобы Шаховскому дал знать, что за сила стоит за ним. Болотников пояснил:
— Город Падуя в Италии, а пребывал я там в семинарии, где обучают ратному делу.
Ответ громоподобен. О благоволении к царю Дмитрию папы римского Шаховской знал, состоял в числе тех немногих, от кого царь Дмитрий не скрывал, что войска в Ельце собирает не для похода на султана, а добывать польскую корону.
Болотников продолжал:
— Готовили меня в подмогу царю Дмитрию добывать польскую корону, а обернулось, что надобно царя Дмитрия вызволять у измены.
Вот она та сила, без поддержки которой мятеж против Шуйского, не разгоревшись пожаром по всей земле, готов был угаснуть. Надежда одолеть Шуйского возрастала, но властью своей делиться с пришельцем Шаховской не собирался.
— Царская печать у меня. У меня и останется, ибо вручил мне ее царь Дмитрий Иванович. Грамоту от имени царя Дмитрия Ивановича, что сказано тебе воеводство я дам. Грамоту ко всему людству, чтобы поднималось на Шуйского, припечатаю.
Болотников давно себя приучил, чтоб ни взглядом, ни жестом, ни лицом не выражать своего внутреннего состояния, за это на галерах бичом били. До сей минуты они разговаривали стоя. Будто бы и закончен разговор, но Болотников, вдруг, предложил:
— Присядем, князь! Присказка кончилась, время сказку сказывать.
Умение повелевать дается не родословной, а характером. Князь под свинцовым взглядом Болотникова почувствовал, как тот берет над ним власть. Внутренне, хотя и сопротивляясь, невольно подчинился. Сел на лавку возле стола. Болотников, глядючи на него, не моргая, говорил:
— Во всяком деле, всяк ищет свою корысть. Дело мы затеваем опасное. Неудача-голова на плаху. Удача — знать бы, что и кому надобно. Какая у тебя, князь, корысть идти против Шуйского?
— Кто ты таков, чтоб мне учинять расспрос?
— Рука об руку идем! Как же не расспрашивать? От удара в спину, как не уберегаться?
Шаховской вспылил:
— А ты, холоп, идучи на Шуйского, что ищешь?
— Ищу, чтоб забыли о моем холопстве! Хочу своими руками добыть, что тебе досталось по роду. Ты, князь, с князьями и с боярами на палубе, а я к веслу прикован. Ежели и мне на палубу, то куда деваться князьям и боярам? К веслам приковать? Проясни, князь, что ты не в княжеском деле ищешь?
— Царь Дмитрий...
Болотников перебил:
— Оставим царя Дмитрия. Нет его, и ты о том прямее меня сведан!
— Как нет? — растерянно воскрикнул Шаховской.
— О царе Дмитрии я наслышан. Однажды его накоротке видел. Стоял он перед смертью неминуючей, а не дрогнул, когда Хлопко кистенем над его головой поигрывал. А не ударил потому, как робости в нем не увидел. На Годунова поднялся, а куда Шубнику равняться с царем Борисом!
— За ним войско шло...
— Какое войско? Сказывают, что за ним шло несколько сот поляков, да несколько казачьих станиц. Днепр переходил, войско Годунова его одним криком в Днепре утопило бы. Куда же ныне укрылся сей воитель? Или мы идем с тобой, князь в его укрывище, а с ним на Москву, или кончи с обманом!
— Без него робеешь? — попытался уйти от ответа Шаховской.
Болотников ломил напрямую.
— Не робею, князь! Одно дело идти с прирожденным государем и вести его на царство, другое — вести людей без него, а всего лишь его именем. Другой поход, другие люди в походе.
— Мудрено говоришь, сразу и не уразуметь...
— Не прикидывайся, князь, что сию мудреность не уразумел. С Хлопкой кто на Москву шел? Или не ведаешь? В его полках, что я уряжал, ни ни бояр, ни князей, ни служилых! До Москвы дошли. Стрельцы испугались за своих стрельчих, свою корысть поимели, потому и не допустили в Москву. Свою корысть и ныне поимеют князья, бояре, служилые и за Шуйского встанут. Не встал бы и ты, князь!
— Царство без князей и бояр? То мы от твоего Хлопко наслышаны!
— Царства без царя, без князей и бояр не стоят. А вот кому сидеть царем, а кому ходить в князьях и боярах, а кому землю пахать, то еще рассудить придет время. Вот и надобно мне знать: вместе нам с тобой идти или ныне разделиться, до греха между нами? Ты мне в руки — печать царскую, а я и без тебя полки поведу.
— Воеводой я тебя ставлю именем Дмитрия, а печать — со мной.
— Еще слово, князь, о Дмитрии. Я кликну своих казаков и силой поведем тебя к Дмитрию. Нет его, не очень-то и нужен. Когда нужен будет, тогда и отыщется.
Шаховской взглянул в окно. У избы казаки в седлах. А кто за него вступится, если Болотников объявит, что везет к царю Дмитрию? Сдался князь под напором холопа. Значения своего терять не хотел, а деваться некуда. От мятежа не отстать и к Шуйскому путь закрыт. Достал из-за пояса кошель с печатью, извлек ее и поставил перед Болотниковым на стол.