Кровь времени

— Что вы скажете насчет хорошего костерка? — вдруг произнес он с неподдельным энтузиазмом.

И с этими словами встал, чтобы положить в очаг полено и несколько веток.

— Что касается меня, я живу здесь с войны, вот так!

Марион поднесла горячую чашку к губам и осторожно подула на чай.

— Наверное, тогда вы знаете здесь все, каждый закоулок.

Джо взял старую газету, разорвал на тонкие полоски, смял их и затолкал под груду веток.

— Надеюсь, что так.

Подавив желание задать ему вопрос, мелькнувший в голове, Марион сделала глоток чаю. Окна гостиной выходили на крошечный неухоженный садик, над ним возвышались стены аббатства. Дневной свет просачивался сквозь серую пелену облаков, напоминающую гигантский купол. Хозяин чиркнул спичкой и поджег комки бумаги в камине.

Марион позволила любопытству взять верх над осторожностью и наконец задала вопрос:

— Если в сороковые годы вы уже находились здесь, может быть, вы слышали что-нибудь об англичанине, который, видимо, жил в это время в аббатстве?..

Джо перестал следить за разгорающимся пламенем.

— Англичанине? — повторил он. — Почему именно англичанине?

— Это… совершенно случайно мне кое-что рассказали о нем. Хотела бы знать, правда ли это или надо мной просто посмеялись, — придумала Марион.

— Кто вам это рассказал — брат Жиль?

Марион попыталась вспомнить орлиный профиль брата Жиля и сопоставить этого человека с другими членами братии: он среди них самый старый и не отличается любезностью. «Старый ворчун», — сказала она себе тут же. Джо наверняка знает его очень хорошо; значит, следует выбрать кого-нибудь другого, иначе она рискует быть уличенной во лжи.

— Нет, — ответила Марион, — я услышала это в Авранше от людей, которым, мне кажется, просто захотелось посплетничать. Они-то и сказали мне об англичанине, который приехал в Мон-Сен-Мишель, чтобы здесь жить…

Джо покачал головой.

— Ах город… эти люди не заслуживают доверия. В любом случае, насколько мне известно, здесь не было англичан. Это для вас важно?

С удивлением Марион отметила, что лжет со все возрастающей легкостью: слова и объяснения вылетали изо рта сами собой, без малейших колебаний и страха; кисти рук совсем не потели, а колени не дрожали. Она представила, что стала шпионкой и ДСТ платит ей за вранье. Эта мысль ее позабавила.

— Зачем это вам? — не унимался Джо. — В истории аббатства есть сотни куда более интересных и таинственных историй.

— Просто так. Мне сказали, что англичанин прожил здесь некоторое время, а затем уехал, оставив личный дневник. Но, очевидно, никто так и не нашел его. Мне тут скучно, и это разбудило мое любопытство.

Джо развел руками в знак бессилия.

— Сожалею, никогда не слышал ничего подобного. А ведь я как раз люблю выспрашивать всякие детали. Я почти что глаза и уши этой пустынной скалы. Позвольте дать вам еще один совет: не слишком верьте тому, что говорят в городе. Мон-Сен-Мишель порождает массу слухов, но они редко бывают правдивы.

За его спиной мало-помалу разгорался огонь; охваченные пламенем сучья начали потрескивать. Марион выпила чай, съела булочку и протянула руки к камину.

— Вы предположили, что брат Жиль мог рассказать мне эту историю… Вы его хорошо знаете?

Джо похрустел булочкой и вытер подбородок бумажной салфеткой.

— Да, мы двое — почти как эта старая скала. Так же давно и неподвижно торчим посреди бухты.

— Думаю, я ему совсем не понравилась, — призналась Марион.

— Не беспокойтесь на этот счет. Ему не нравится никто: ни вы, ни я, ни приезжие туристы. Любой, кто не имеет прямого отношения к Мон-Сен-Мишель. Если вы не родились здесь или где-нибудь поблизости, в его глазах вы паразит на теле «его» аббатства, таракан, способный лишь нанести вред наследию древних времен.

— Почему же тогда ему не нравитесь вы? Вы ведь поселились здесь задолго до его появления, разве нет?

— Задолго до брата Жиля? Нет, он приехал сюда на год раньше, чем я. Вместе с ним — сестра Люсия, вы наверняка обратили на нее внимание.

Марион вспомнила пожилую женщину, удивительно похожую на брата Жиля, такую же неразговорчивую и угрюмую.

— В самом деле…

— И с этого момента они — хранители духа Мон-Сен-Мишель, по крайней мере так они сами думают. — Джо тихо засмеялся.

— Брат Жиль и сестра Люсия, они… из одной семьи? — поинтересовалась Марион.

— Не знаю. Если посмотреть, какие оба желчные и недоверчивые, в это можно поверить. Мне никак не удается вспомнить, как они выглядели, когда были моложе. Стареть, дорогая моя, означает забывать или путать. У памяти уже не хватает сил на длительные путешествия во времени. Нам, старикам, остается лишь пережевывать то немногое, что еще осталось.

— На мой взгляд, вы выглядите изумительно для человека, ведущего подобные речи.

— Не доверяйте внешнему виду, Марион. А в моем случае — тем более.

Джо взял тарелку с булочками и протянул ей, угощая.

— Вы со всеми уже познакомились? — спросил старик.

— Да, со всеми, кого вы перечислили.

— Все они — славные люди.

— Мне тоже так показалось. В самом деле, любопытно, даже удивительно, что я в той или иной степени узнала каждого жителя этого… острова и за короткое время успела проникнуться расположением ко всем… Это я-то, по характеру обычно недоверчивая, если не сказать нелюдимая. Знаете, как ни глупо в этом признаваться, раньше я думала, что на одинокой скале, на таком островке, вдали от мира, пожелали бы жить только личности, вынужденные хранить самые зловещие тайны.

Джо свел ладони перед носом и, опершись подбородком на большие пальцы, уставился в огонь.

— У всех есть секреты, — заявил он, — у всех! И люди хранят их более или менее успешно. Их приводят сюда не секреты, а ответы. Женщины и мужчины живут здесь потому, что их душа подобна нашей горе. Их истинную сущность то скрывает туман, то освещают лучи солнца. Мы здесь потому, что состоим из воспоминаний, изменчивых, как приливы и отливы. Нет места, которое подошло бы нам лучше.

— Вы говорите только от своего имени?

— Нет, не думаю. Скорее, от всех жителей Мон-Сен-Мишель. — Джо погрозил ей пальцем и засмеялся. — Вижу, вы побледнели… Не бойтесь, это всего лишь метафора. Мон-Сен-Мишель вовсе не притон для меланхоликов. А мне… мне нравится расшифровывать суть людских душ. И конечно, я часто совершаю ошибки. — Над последней фразой он засмеялся еще громче. — Надеюсь, я вас не напугал?

— Нет, мне это на пользу. С тех пор как живу здесь, больше не вздрагиваю из-за любой ерунды.

— Правда? Это хорошо. В деревне полно необъяснимых звуков, особенно по ночам. А раз вы живете около…

— Меня не пугают звуки. Я боюсь шутников.

Джо нахмурился; Марион сглотнула слюну. Теперь она решилась, пути назад больше нет. Но этот старый человек внушал ей доверие.

— В день приезда я обнаружила у себя конверт, прямо в предоставленном мне доме: кому-то захотелось пошутить надо мной с помощью головоломки. Полагаю, это делалось с целью поприветствовать… и испытать меня.

— Испытать вас? Что заставляет вас так думать?

— В тексте какой-то недалекий шутник называл меня желанной гостьей и поздравлял с прибытием; при этом оставил письмо в моем доме. Чтобы найти истинного отправителя послания, мне следовало расшифровать код и прогуляться по Мон-Сен-Мишель.

Джо кивнул:

— Да, оригинально. А вы оказались достаточно проницательны, чтобы дойти до конца. Мои поздравления!

— Мне не оставалось ничего другого.

Минуту оба молчали; потом Марион поставила чашку и встала.

— Спасибо вам за все.

— Если позволите мне перефразировать послание вашего шутника, вы всегда будете желанной гостьей здесь, в моем доме. Теперь, когда вы знаете, где я живу, приходите ко мне, хотя бы иногда.

Попрощавшись, она вышла на улицу Гранд-рю, навстречу свежему ветру. По мостовой прошагала до маленькой лестницы, огибавшей приходскую церковь, миновала кладбище и оказалась у двери своего дома. По дороге думала о Джо: о его приятной внешности, лице, веселом и доверчивом, и о его возрасте. Не понимала, почему он вызвал у нее такую симпатию, — ведь ему по меньшей мере восемьдесят, хотя по манере держаться он выглядел лет на тридцать моложе.