Страница 10 из 13
— Делай, как хочешь, я прыгну сам, — вырвалось у меня.
Я прыгнул, еще в воздухе пожалев об этом своем поступке.
Упал на каменную мостовую, с трудом поднялся и, прихрамывая, пошел по одной из улиц.
Отовсюду слышались команды: "Ать-два!", "Р-равняйсь!"
Мне повстречались два одинаковых человечка.
— Как называется ваш город? — спросил я.
Отвечая, они говорили по очереди одинаковыми голосами:
— Это знаменитый "Город Одинаковых Человечков"!
— Всем известный город!
— У нас все одинаково — и люди, и дома.
— И это прекрасно. Ведь если бы не все было одинаковым, то появились бы различия.
— И для разных человечков понадобились бы различные мундиры.
— А для разноцветных домов — разные краски.
— И для разных мыслей — разные головы.
Снова донеслось завыванье Турропуто:
Я побежал на голос Колдуна, но скоро понял, что заблудился и кружусь на одном месте.
Из-за угла вышли еще два одинаковых человечка: они все тут ходили парами или в строю и почему-то с закрытыми глазами.
— Скажите, пожалуйста, как мне увидеть колдуна Турропуто?
— Нельзя увидеть то, что хочешь видеть, если видишь то, что есть! — сказал первый человечек.
— Закрой глаза, тогда ты увидишь то, что хочешь видеть, а не то, что есть, — сказал второй таким же голосом.
— Когда глаза открыты, то видишь то, что есть, лягушек например, а я ужасно не люблю лягушек.
— Или розы, а я не выношу цветов.
— Стоит только закрыть глаза и видишь то, что нужно.
— Или ничего не видишь, а это еще лучше.
— Или видишь сны, а это приятно.
— Или не видишь снов, а без снов спокойнее.
Раздался грохот тяжелых шагов. По длинной улице бежал Турропуто. Он был еще далеко, но заметил меня и остановился, давясь от смеха:
— Ха-ха-ха! Вот ты где, маленький негодяй! Тебе понадобился ключ от часов, которые наконец стали идти как следует — в прошедшие славные, ледяные, кровавые времена. — Турропуто похлопал себя по карману брюк, откуда высовывалась петушиная головка ключа. — Сейчас я возьму тебя в щепоть, придавлю, пока ты не взвоешь, и посажу в карман. Там темновато и душно, но ничего, лет через сорок ты привыкнешь, если не сдохнешь до того. А дурацкий уголек, который не гаснет, я швырну в самый глубокий колодец — пусть светит добрым мокрицам и благонравным водяным блохам. И веревочку, которая не рвется, я сожгу. Не будь ее, каменный Сильвер превратился бы в груду щебня — влюбленный щебень, хи-хи, а старикашка Ганзелиус с горя отправился бы на тот свет. Давно пора!.. Эй, одинаковые мерзавцы! Серые негодяи! Окружить! Схватить! Привести! Ать-два! Бегом арш!
Только что площадь казалась пустой, а тут отовсюду — из переулков, из домов, даже из земли — стали появляться одинаковые человечки.
Они строились в шеренги и с пиками наперевес бежали ко мне.
"Конец… Только Ахумдус могла бы спасти меня", — без всякой надежды подумал я и поднял голову, чтобы последний раз взглянуть на звездное небо.
И увидел Ахумдус!
В ярком лунном свете она скользнула крутым виражом, а затем, сложив крылышки, бесстрашно перешла в пике. И еще — чего я совсем не ожидал — на помощь спешил Магистр. Он приближался огромными скачками, держа в угрожающе занесенной руке горсть звезд.
На беду и Турропуто заметил моих друзей.
— Тжарч… Тжарч… — прокричал он, сильно взмахнув руками.
Поднялась ужасающая ледяная буря. Воздух наполнило множество острых льдинок. С каждой секундой сгущалась темнота. Исчезали звезды. Скоро и луна потонула в чернильном мраке.
Озябшими пальцами я вытащил матушкин уголек и огляделся. Над городом навис ледяной свод без единого просвета.
"В лед! В лед!! В лед!!!" Неужели оледенели и мой дорогой Учитель, и Магистр, кто думал больше, чем они? Оледенела Принцесса, и оледенел только что оживший Сильвер, так страшно расплачиваясь за вечную любовь? Неужели весь мир превратился в лед? Или по ту сторону проклятого ледяного колпака люди живут по-прежнему? И там ждут меня, не теряя надежды, Ахумдус и Магистр?!
Я стоял, прижатый ветром к каменной стене дома. Льдинки налетали злыми стаями, но жар уголька уничтожал их. Везде кругом свирепствовала вьюга. Дома стояли, полузасыпанные льдом. Вся улица была усеяна ледяными холмиками. Некоторые из них шевелились, и я понял, что это одинаковые человечки, бежавшие, чтобы схватить меня, и засыпанные вьюгой.
Над улицей и домами, почти касаясь головой ледяного купола, возвышалась огромная фигура Турропуто, тоже по пояс погруженная в ледяную гору.
Надо было использовать минуты, пока ураган держит в плену моих врагов. Ветер сбивал с ног, и я двигался ползком, проскальзывая между человечками.
На свободу!
Турропуто взмахнул рукой, и ветер сразу улегся. — Эй, одинаковые мерзавцы!
Фонари! — кричал Турропуто. — Лопаты, ломы! Первый, седьмой и тринадцатый отряды — откопать меня! Шестой и десятый — изловить маленького негодяя!
Город ожил. Отовсюду бежали человечки. Счастье еще, что в темноте они ничего не видели, уголек светил только одному мне.
Как пригодились в ту ночь уроки прыжков и кроссы, которые дорогой Учитель с мягкой своей настойчивостью заставлял меня бегать ежедневно, и которые, казалось, совсем не нужны сказочнику.
Только благодаря им я не погиб!
Я пробирался под ногами человечков, увертывался, с разбега перепрыгивал через цепи врагов.
— Живее, серые бездельники! — кричал Турропуто. — Поймать негодяя, иначе я выпущу одинаковых крыс, и они сожрут вас.
Впереди почти отвесно поднимался склон ледяной горы, в центре которой стоял Колдун. Я карабкался по этому, ставшему на дыбы катку, цепляясь руками с содранной до крови кожей за колючие льдины, но вновь и вновь скатывался вниз.
Надежда почти оставила меня, когда я вспомнил, что в волшебном узелке есть ножик. Я вытащил его и с размаху вонзил в лед.
"Ж-ж-ж", — образовалась ступенька. Еще удар ножика — новая ступенька.
Я взбирался по ледяной лестнице и, оглядываясь, видел, как человечки с лопатами и ломами окружают гору. Бледный свет фонарей к ужасу моему поднимался все выше.
Но вершина близко.
"Ж-ж-ж" — еще ступенька; «ж-ж-ж» — еще одна.
Вот уже рядом толстое брюхо Турропуто.
Собрав последние силы, я прыгнул, ухватился за пояс Колдуна, перебрался через край брючного кармана Турропуто и по ключу, как по стволу дерева, соскользнул в темноту.