Голубиная сессия

Может, сказать, что вышла ошибка и я здесь совсем по другому делу. Или прочитать стишок или спеть? Я с безумными глазами посмотрела на пятерку, их лица не выражали никаких эмоций. Хоть бы подбодрили!

Шаталины позориться не привыкли! Будем играть! Какой только выбрать жанр? Знать бы на какой кастинг пришла, соориентировалась бы, что лучше исполнять. Но раз данной информацией не владею, будем импровизировать вслепую. Ведь, у меня не стоит цель пройти конкурсный отбор, хотя бы уж, не сильно расстроить мужчин, которые меня, почему-то ожидали.

Я подошла поближе к краю сцены, и запела. В мозгу прошла секундная борьба за репертуар, и выбор по не понятной причине был сделан в пользу Мерлин Монро и ее векового хита. Уже исполняя акапелла песню, я распустила волосы (образ деловой дамы не понадобился) и пританцовывала.

– Побольше движения! – прогремел сверху голос.

Я впустила в дело руки, выделывая ими непонятные загогулины. Я крутилась, вращалась и пела.

– А по современней, что-нибудь, – потребовал бас, когда песня подходила к концу.

Я-то с надеждой думала, что испытания на этом уже закончатся. Чем же еще поразить умы пятерки из жюри?

На очереди уже стояла Мадонна, выбрав песню из последних альбомов и поэкстравагантней, я попыталась повторить движения из клипа. Королева поп музыки известная любительница йоги, мне же такие выкрутасы не осилить. Но в порыве желания, я даже умудрилась в штанах от костюма засунуть ногу за голову. Выполнила кувырок и исполнив поседений куплет повалилась от внезапной нагрузки на сцену, широко раскинув руки в разные стороны.

– Эмоционально! – похвалил меня голос, – а может, еще стихи прочтем?

Я помотала головой.

– Почему нет? Дергаться уже не обязательно! Мы хотим видеть вашу душу.

О, господи, интересно, на чью роль я сдаю такой тяжелый экзамен? Я уже выдохлась! Без подготовки совершать такие акробатические трюки. Было бы даже Алине Кабаевой сложно. А они после все еще хотят стихов!

Мне стыдно признаться, но стихи я не очень люблю… В школе я их учила, но прочитав наизусть на уроке, я тут же забывала. Да и читать я их не люблю, вот проза – это другое дело. Мне не вспомнить даже четверостишья! Как же выкрутится? Раз уж отплясала, отпела и сделала кувырок назад, посрамится на стихах – это просто недопустимо!

Пушкин? О, Боже, вспомнила лишь две строчки. Вот, позор! Хорошо что, здесь не присутствует наш декан, этот бы точно убил за такие пробелы в моей голове.

Я решила пойти по непростому пути и выбрала «попурри», так называемую нарезку все подряд.

– В сто сорок солнц закат пылал (начала с Маяковского),

Я памятник воздвиг себе не рукотворный (продолжила Пушкиным)

К нему не зарастет народная тропа,

Вознесся выше он главою непокорной

Александрийского столпа

Кажется, все….Не думала, что у меня такие проблемы с памятью! Прямо напрочь отшибло! Как я еще песни то вспомнила? Сегодня же куплю специальные витамины. То, что здесь, я запнулась, это ладно, но вдруг память подведет меня на экзамене, потом поеду в автобусе и забуду на какой остановке мне выходить! Вот, ужас!

Пятерка все еще молчала, ожидая продолжения.

Чтобы дать понять, что концерт окончен, я поклонилась. Я постояла как столб на сцене еще минутку и не услышав никакой команды сверху, спустилась по лестнице вниз. Еще недавно радостные лица членов жюри озарило некое сомнение. Да, со стихами я напортачила. Надо подправить положение. Я встала в позицию, выставила руки вперед и поклонила все тело вперед. Я лихо запрокинула ноги вслед за телом и покатилась вперед. Хорошо, что предусмотрительно ушла со сцены (а то падать было бы значительно больнее). Ноги оказались, где то в креслах, одна рука на подмостках, другая за головой, а тело – на полу. Вот, теперь выступление точно закончено! Решив, что миссия выполнена, я отключилась.

Пришла я в сознание лишь спустя час, причем не в том месте, где лихо отплясывала. Я лежала на узком диванчике, их которого прямо в бока впивались пружины. Накрытая я была одеялом, пахнущее нафталином. Где это я, не похоже на интерьер больницы?

– Ну, что актриса, пришла в себя?

– Это кто? – я завертела головой в поисках источника звука или здесь все общаются «сверху», не считая нужным показывать собственное лицо.

Но в этот раз лицо появилось, это была курносая девушка, она была облачена в странный цветастый халат, похожий на кимоно.

– Как же тебя сюда занесло? Не уж то собралась к нам устроиться? Тебе с твоим талантами лучше в цирк! – девушка засмеялась собственной шутке, а потом более серьезным тоном предложила, – может, чаю хочешь или воды? Голова болит?

– Да. От горячего напитка я бы не отказалась.

Девушка включила находящийся неподалеку электрический чайник, достала заранее чашки, насыпала сахарного песку.

– Меня Нина зовут, а тебя как?

– Кира.

– Ну, ты всех нам поразила. Такое представление организовала! Прямо театр одного актера.

– Мне кажется, я как посмешище выглядела. Да еще и «колесо» неудачно выполнила в конце, все впечатление испортила!

– Да, ладно, я, обещаю, что тебя здесь точно запомнят! Кстати, режиссеру Крану ты приглянулась. Берет тебя в спектакль!

– Серьезно? – не могла я поверить услышанному.

– Конечно! Тут девочки такие зажатые приходили, Есенина или Пушкина прочтут и стоят, ручки за спиной спрятавши. А ему живость нужна, энергия.

– А что хоть за спектакль?

– Так ты что пришла на кастинг, сама не зная, на что пробуешься? – удивилась девушка.

– Меня сюда привели иные цели, произошла путаница и я оказалась на сцене. Отступать было некуда, вот и сымпровизировала, как сумела.

Девушка похлопала мне, налила чаю, подала мне пластиковый стаканчик и высказала собственное мнение:

– Так и не каждая профессиональная актриса сможет. Молодец! Вот Кран расстроится, он же видит тебя своей актрисой. Отверг все остальных претенденток. Ты его просто поразила! Мы с тобой должны одну роль играть только в разных составах. Прикольно, если бы вместе репетировали.

– Кран. Смешная фамилия.

– Великий режиссер местного розлива. Худой, в очках, крикливый как баба. Но другого не имеем, – развела руками Нина, – Если актерствовать не собираешься, то зачем ты к нам пришла?

Я сделала глоток чая, устроилась по удобнее и спросила:

– А ты в театре единственная Нина?

Та кивнула, и я порадовалась своей удачливости: надо же попала именно к Григорьевой.

– Вот, к тебе-то я и пришла.

– Серьезно? Не путаешь? Я – Нина Григорьева, и я до твоего перфоманса тебя в глаза не видела.

– Я тебя тоже. Но слышала от Маши Решетниковой, твоей коллеге, твое имя, и поэтому пришла.

Нина нахмурилась.

– И что эта болтушка наговорила про меня?

Я попила чаю, скинула вонючее одеяло, но, все еще оставаясь на диване (кольнуло в поясницу при резком движении), ответила:

– Я частный детектив, и вышла на Машу благодаря оперативно – розыскным мероприятиям. Она, в свою очередь, указала на тебя.

– Не понимаю, – посерьезнела Нина, – как же так? Я ничего не делала. В чем она меня обвиняет?

– Не обвиняет. Просто пару дней назад произошла кража, которую совершили два бомжа. Мы вышли (я не забыла, как отважно помогал мне Федя) на Решетникову, она выходила на связь с ними, отдавала гонорар и забирала сворованное. Но как утверждает, это не она придумала. Руководила всем вы.

Девушка задохнулась от возмущения. Она забегала по комнате, охала, восклицала, ругала, на чем свет стоит Машу.

– Что ты так злишься, Нина? Почему ругаешь коллегу? Мы вышли на нее, раскрыли ваше похождения, надо было раньше думать. Чего сейчас локти кусать, надо было раньше думать! Где сейчас голубка?

– Так вы сыщица частная или милиция? – решила уточнить актриса.

Я испугалась: вдруг если скажу, что занимаюсь частным сыском, то девушка вытурит меня из гримерки, но милицейского удостоверения у меня как не было, так и нет. Но я тут же придумала способ выкрутится: