Страница 2 из 30
Ну а относительно «миграционной» теории надо сказать — народ не футбольный мяч, способный кататься туда-сюда по полю земли. Переселения — тяжелый и болезненный процесс, обычно сопровождающийся расколом этноса. Часть уходит, часть остается. Обе части взаимодействуют с разным окружением, развиваются в разных условиях и теряют родство. Конкретный пример: в VII в. под ударами хазар населявшие Причерноморье древние болгары разделились натрое. Одна ветвь ушла в горы Кавказа — это балкарцы. Другая отступила на Балканы, объединила вокруг себя местных славян и создала Болгарское царство. Третья ушла вверх по Волге, в Х в. приняла ислам и снова разделилась — не пожелало менять веру племя чувашей. А сменившие религию стали предками казанских татар. Ну кто скажет, что нынешние болгары, балкарцы, чуваши и казанские татары — это один народ? Или что один народ венгры и башкиры, разделившиеся в IX в.? Причем если уж говорить о родстве, о преемственности, то не лишне вспомнить, что даже у отдельного человека не один, а два предка, отец и мать. А в процессах этногенеза их гораздо больше. Поэтому производить «напрямую» один народ от другого совершенно неправомочно. И, скажем, предками русского народа являются отнюдь не только славянские племена, он имеет многочисленные финно-угорские, тюркские, балтские, германские, сарматские, скифские, кельтские корни.
Впрочем, и в наши дни наука этнологии разработана весьма слабо и представляет собой не единую стройную систему, а расплывчатый набор частных взглядов тех или иных ученых. Самой полной и последовательной теорией представляется к настоящему времени концепции одного из основоположников этой науки Л.Н. Гумилева. Который считал казаков «субэтносом великорусского этноса» [38, 39, 40]. А субэтнос, по определению автора — «таксономическая единица внутри этноса как зримого целого, не нарушающая его единства» [41]. Т. е. общность, имеющая черты и признаки народа, но при этом прочно связанная с основным этносом.
К данной классификации казачества мы еще будем возвращаться по ходу книги, но пока возьмем его за основу. И отметим еще одно фундаментальное положение учения Гумилева — для любого этноса (и субэтноса) очень важной оказывается связь с родным для него ландшафтом. Именно ландшафт определяет его «лицо», особенности, способы хозяйствования. Так, родным ландшафтом таджиков являются горы, узбеков — орошаемые долины, туркменов — оазисы пустынь. Три народа живут рядом, но существенно отличаются. Для русских это — лесостепь. И при расселении на север они всегда выбирали сходные условия: поляны, опушки, но не глубины лесов. А, скажем, для евреев обязательно нужен искусственный ландшафт — города, местечки, но не деревни.
Какой же ландшафт является родным для казаков? Это долины великих рек степной полосы! Дона, Днепра, Волги, Яика, Терека, Кубани. А чем они были характерны в древности? Тогдашние степные народы являлись скотоводами, но не кочевниками в полном смысле. В Европейской России выпадает много снега, скот не может добывать из-под него корм. И требовались постоянные селения, где заготавливается сено, зимуют стада и люди. Разумеется, строили их не посреди голой степи, а вблизи рек, долины которых были покрыты густыми лесами и кустарниками. Тут имелись дрова, стройматериалы, сенокосы на заливных лугах, водопои. И археология это подтверждает. Города скифов обнаружены на Днепре, их столица располагалась возле Запорожья. А роксоланы зимовали в городках на Нижнем Дону.
Но евразийские степи были и «торной дорогой», по которой, громя друг друга, приходили новые народы. А покрытые зарослями долины рек, острова, плавни, болота являлись естественным укрытием, где имела возможность спастись часть побежденных. Не все. Ведь для этого требовалось сменить образ жизни, добывать пропитание охотой, рыболовством, угонами скота. Выжить в таких условиях могли только самые сильные, выносливые. И вольнолюбивые, не желающие покориться победителям. И из осколочков различных племен произрастают древнейшие корни казачества.
Доказательства есть. На Дону и Донце археология обнаруживает непрерывное существование оседлых поселений примерно со II в. до н. э. Что совпадает с гибелью Скифии и праславянской Милоградской культуры. Археологические данные дополняются письменными. Страбон писал о «смешанном» племени, обитавшем в гирлах Дона. Арриан, посетивший Северное Причерноморье во II в.н. э., сообщал, что некоторые из местных племен «прежде питались хлебом и занимались земледелием», но после вражеских нашествий «поклялись великой клятвой никогда впредь не строить домов, не бороздить землю плугом, не основывать городов… а скота держать не более, чем сколько можно переводить из одной страны в другую». Но этот же закон, категорически запрещавший земледелие, известен у донских казаков, он просуществовал до 1695 г. и был вполне рационален — привязанные к земле хозяйства стали бы легкой добычей степняков.
Еще одним доказательством является резкое изменение стереотипов поведения местных жителей. Если в V–IV вв. до н. э. греки сообщали о мирных «меотах», пассивно переходивших под власть Скифии или Боспора, то римские авторы в I–II вв. н. э. предостерегали, что оседлые жители Приазовья не менее воинственны, чем кочевники. То есть, они вобрали в себя часть скифов, праславян, сарматов. У них существовали и крупные центры вроде г. Танаиса — Азова. Этот город был не греческим — во всех документах его граждане подразделяются на «танаитов» и «эллинов», причем руководство составляли «танаиты». А умение здешних племен воевать римляне испытали на себе, в 47 г. их легионы от Тамани прошли по Приазовью, взяли Азов, но он стал самой северной точкой их завоеваний. Римляне тут крепко получили и дальше не продвинулись ни на шаг [214].
Позже жителей Нижнего Дона и Приазовья зарубежные авторы стали именовать «герулами». Иордан сообщал, что герулы — племя «скифское», т. е. местное, не германское, что оно «очень подвижно». «Не было тогда ни одного государства, которое не набирало бы из них легковооруженных воинов». Однако карта Причерноморья продолжала меняться. Во II в. сюда с Балтики пришли русы (руги), объединившись в одну державу со славянами и роксоланами. А затем этот союз был побежден германцами-готами. С герулами готы сперва вошли в альянс. С 256 г. совместные эскадры их лодок стали совершать нападения на берега Кавказа, Малой Азии, Босфора. Но в IV в. готский император Германарих решил окончательно поработить окрестные народы. Герулы сопротивлялись дольше других, согласно Иордану, были «в большей части перебиты», и лишь после нескольких поражений вынуждены были покориться.
Торжество германцев было недолгим. Из Поволжья и Приуралья развернули наступление гунны. Разгромили Аланию, а в 371 г. обрушились на готов. И герулы, как и большинство славянских племен, сразу приняли сторону гуннов, помогая им бить общих врагов. Кстати, до нас дошла легенда о том, как гуннские воины, охотясь на Тамани, ранили оленя. Он бросился в воду, переплывая между отмелями и наносами, пересек Керченский пролив — и показал путь войску. Готы сосредоточили силы на Дону, а гунны обошли их через Крым и ударили в тыл [40, 65]. Не этот ли олень, раненный стрелой и помогший герулам освободиться, был изображен на древнем гербе донских казаков?
Но напрямую отождествлять казаков с герулами тоже нельзя. Основная их часть вместе с союзниками-гуннами ушла на запад. В 476 г. герулы, во главе со своим вождем Одоакром (в славянской транскрипции Оттокаром), захватили Италию, где и сгинули в последующих войнах. В Причерноморье после распада империи гуннов возникла Антия. Но в 558 г. из Средней Азии пришли авары, сокрушившие ее. А в 570 г. с востока двинулись враги аваров, тюрки. Возникли Аварский и Тюркский каганаты — граница между ними пролегла по Дону.
В VII в. оба каганата развалились на части. В степях от Дуная до Кубани образовалось Болгарское ханство. А хазары, населявшие берега Каспия и долину Терека, приняли тюркскую военную верхушку и создали свой каганат. В 670 г. в союзе со славянами и аланами они одолели и изгнали болгар. Затем разбили и подчинили Аланию. И вот после этого вдруг распространяется этноним «касаки» (в русских летописях «касоги»). Впервые он зафиксирован еще у Страбона в I в., среди племен, населявших Кубань и Кавказ у него упоминаются «коссахи». Потом это название исчезает. А с VII в. начинает широко применяться по отношению к жителям Западного Кавказа, Кубани и Приазовья. О «стране Касакии» сообщают авторы Х в. Константин Багрянородный, Аль-Масуди, персидский географ XIII в. Гудад ал-Алэм и др. И как раз в этих известиях эмигрантские исследователи склонны были видеть «казачью нацию».