Страница 36 из 50
— Что именно?
— Ты, что и впрямь решил девчонку игошинскую выручать?
— Думаю, стоит попробовать, для нас это единственный шанс перехватить работорговцев до того как ее успеют кому-нибудь продать.
— Не наше это дело — Василий покопался в своей сумке, выудил оттуда несколько полос вяленого мяса, и наделив им товарищей, принялся методично мусолить свою порцию похожего на жесткую резину "деликатеса" — по-моему, надо лесозаводцам все рассказать, а дальше пусть они сами думают. Почему мы за них свои головы подставлять должны?
— Лесозаводцы, полюбому не успеют — вмешался в разговор Сашка — пока мы туда-сюда обернемся, девушку точно продадут, или еще чего-нибудь с ней сделают.
— Успеют, не успеют, нам то, какое дело? — продолжал гнуть свою линию лейтенант — а чего они хотели с ней сделать, так уже давно сделали. Но не думаю, что с ней шибко уж плохо обошлись, какой нормальный купец будет свой товар портить?
— Короче — не выдержал Спиридонов — не хочешь идти? Боишься, сиди вон, ялик охраняй. Силой тебя никто не заставляет, а человека из беды выручать надо, наша, или не наша, какая разница. Кроме нас ей помочь некому.
— Ага, значит вы все в белом, эдакие два Д Артаньяна, а я навоз сайгачий — возмущенно подскочил Казанцев — да и не справитесь вы без меня, рыцари, твою мать, спасители прекрасных дам.
Прошел час, приятели уже начали терять терпение, когда на белом песке косы появилась размахивающая руками человеческая фигура. Убедившись, что засланец пришел один, парни быстро направились к месту рандеву.
— Точно, была девка — сходу пустился рассказывать запыхавшийся Стариков — хунхузы ее Рахмату предлагали. Трое их было, ружье у них, какое правда Анька не знает, не разбирается она в этом деле. Они за рабыню цену бешенную заломили, аж десять патронов просили. Да он бы и дал, деваха то говорят красивая, а эмир наш с придурью парень. Вот только Анька скандал закатила, мол, хватит ему двух баб нечего на третью слюни пускать. В общем, потащили ее в мусульманский поселок, там точно кто-нибудь купит.
— А что это за поселок?
— Бывший Железнодорожный, Абдулла теперь разрешает там селиться только своим, ну и тем из пассажиров, кто ислам принял.
— И, что много таких?
— Да, я особо не считал. Но человек шестьдесят там живет. Тех, которые с караваном пришли человек двенадцать. А остальные значит из наших. Ах да, еще рабов человек тридцать, ну тех вообще за людей никто не считает. Неверные в поселке вообще могут находиться только в качестве рабов. За этим строго следят, только для хунхузов исключение делают, поскольку они живой товар поставляют в обмен на еду и патроны.
— А бойцов у Абдуллы сколько? — подал голос Спиридонов.
— Постоянно при нем три араба находятся, вроде как телохранители. Еще восемь бойцов у Мусы, но это не настоящие бойцы так шпана. Когда Абдулла власть захватил так все уроды недобитые быстренько к нему на службу перебежали и теперь у него вроде полицаев. А самый главный урод, этот самый Муса и есть. Он не из наших, в смысле не с поезда, хотя вроде и русский. Пришел прошлой осенью, автомат при нем был, а сам раненый, чуть не при смерти. Уж не знаю, как ему удалось в доверие к Абдулле втереться, но теперь он ислам принял, Мусой назвался и полицаями командует. Подлечился, отожрался, растолстел, собрал вокруг себя шайку отребья всякого и шныряет по поселкам недовольных выискивает. Ну и своих караванщиков Абдулла всегда поднять сможет. Так, что вместе с эмирами побольше трех десятков будет, не считая тех, что он силком в бой погонит, но эти вояки никакие, да вы и сами видели.
— Ну а до поселка то далеко? — бросив в сторону приятелей недовольный взгляд, поинтересовался Казанцев.
— Китайцы там будут завтра к обеду.
— Так — Спиридонов подобрался, почувствовав зацепку — а где они ночевать будут? Ночью то по степи не пойдут, наверняка
— Ночевать у брода будут, они всегда там останавливаются, там их перехватить можно. Там и шалаш у них есть, плетнем огороженный от зверья — согласно закивал головой Стариков — здесь недалеко речушка впадает, вы на лодке вдоль берега пойдете как раз в устье выйдете, а там пару километров вверх по течению. Ветер попутный к ночи точно туда поспеете.
— Ты с нами пойдешь — решительно заявил Сергей, и увидев реакцию буквально остолбеневшего лысого, добавил — да не бойся, обратно вернем в целости и сохранности. В драке тебя участвовать никто не заставляет, дорогу покажешь и все. Опять же пока ты с нами мне спокойнее.
Подхватив под руки, опешившего от такого поворота событий, и отчаянно упирающегося Антона, парни погрузились в лодку и быстро отчалили.
Глава 17. Июль, год и три дня после переноса.
Уже стемнело, когда путешественники добрались до устья довольно широкой и достаточно полноводной речушки. Спрятав ялик в прибрежных камышах и прихватив с собой все еще недовольно ворчащего, но, тем не менее, достаточно шустро передвигающего ногами Старикова небольшой отряд быстро двинулся по берегу вверх по течению реки.
Ранняя и темная в этих южных краях ночь накатывалась стремительно, даря свежесть и прохладу и укрывая окрестности своим покрывалом. Дневная живность пряталась, забивалась в норы и гнезда, а на поиски добычи выходили ночные обитатели здешних мест. Изредка доносился издали призывный волчий вой, тявкая и подвывая, вторили ему шакалы. Неумолчный треск насекомых и редкие крики птиц добавляли мрачных красок в и без того жутковатую симфонию степи.
Оранжевый отблеск костра первым заметил идущий во главе колонны Спиридонов. Молча, он поднял вверх руку, призывая товарищей соблюдать тишину и осторожность. Повинуясь оговоренному заранее сигналу, Казанцев зажал рот ничего не подозревающему проводнику и свалил его на землю. Пришедший ему на помощь Сашка быстро связал Антону руки и ноги, а возмущенно мычащий рот заткнул загодя приготовленным для этой цели кляпом. Обезопасив таким нехитрым способом себя от возможного предательства, парни оставили обездвиженного, насмерть перепуганного и донельзя возмущенного Старикова в густых зарослях ковылей и замерли в ожидании.
Тем временем, предоставив приятелям самим ликвидировать вероятную угрозу со стороны проводника, Сергей ящерицей скользнул к плетеной ограде, окружающей небольшую площадку, уютно расположившуюся у корней кряжистого дуба. В щель между ивовыми прутьями плетня было хорошо видно ярко горящий костерок и сидящего возле него китайца. Рядом с хунхузом на земле лежало его оружие — почти двухметровая палка с длинным, широким, отсвечивающим стальным блеском, наконечником. Судя по тому, что из шалаша торчали две пары грязных босых ног, именно там и находились два других бандита. В тени дерева, сжавшись в комочек, вздрагивала во сне измученная долгим переходом пленница. Ни лица, ни фигуры девушки из своего укрытия Спиридонов не разглядел, но увиденного оказалось достаточно для того, чтобы прояснить обстановку и составить план атаки.
Довольно высокий, более чем полутора метровый, хрупкий плетень, огораживающий стоянку, не позволял быстро и бесшумно вплотную подобраться к часовому. Однако был один существенный плюс, дневная усталость и уверенность в собственной безопасности находившихся на дружественной территории разбойников, настроила их на благодушный лад и сидевший у костра охранник откровенно манкировал своими обязанностями. Попросту сказать он бессовестно дрых, периодически клюя носом, и время, от времени вздрагивая, просыпался, озираясь дикими со сна глазами. Немного полюбовавшись этой картиной, Сергей решил проблему простым и радикальным способом. Уже не скрываясь, он поднялся на ноги, скинул с плеча автомат, снимая оружие с предохранителя, щелкнул флажком переводчика огня. Словно что-то почувствовав, часовой в очередной раз вздрогнул, открыл глаза и подскочил на ноги, увидев прямо перед собой вооруженного человека. Больше ничего он сделать не успел, Спиридонов выстрелил, и прежде чем тело нерадивого стража рухнуло в костер, перевел ствол АКМСа, несколькими одиночными выстрелами расстрелял шалаш с остальными хунхузами. Весь процесс ликвидации банды не занял и двух минут. Искать в темноте калитку старлей не стал, он просто проломил хлипкую ограду, костер, разметанный упавшим в него трупом, практически погас и лагерь погрузился в темноту. Напуганная выстрелами живность разом заткнулась и воцарившуюся мертвую тишину нарушали лишь хрипы со стороны заваленного шалаша и сдавленные всхлипывания, которые издавала перепуганная пленница. Не имея больше сил на бурные эмоции, девушка, сжавшись, сидела под деревом, обхватив голову руками, и только подвывала на одной тоскливой ноте. Пока старлей крушил ограду, чтобы проникнуть на поляну, сзади раздался быстрый топот и за спиной возникли запыхавшиеся Казанцев и Сазанов.