Страница 50 из 57
Веселый чаклинг развлекался вовсю. Уже сутки таскал он нурманский отряд по лесным горушкам-варакам, педантично посещая все мелкие болотца, встречавшиеся на их пути. И сам он, и вся его рать были по уши вымазаны вонючей болотной грязью; нарядные плащи изодраны о колючие ветки. Что он там врал викингам ни князь, ни Серый не слыхали, хотя шли за вестфольдингами след в след. Мальчик тоже был обеспокоен. Что ни говори, а это он втравил своего маленького друга в эту историю. А как безжалостны могут быть нурмане, он уже убедился и не раз. Старшая Голова до сих пор валялся, жестоко связанный, под открытым небом у черных кораблей. Судя по всему, жизнь еще теплилась в нем. Надолго ли хватит только этого тепла? Серый не знал.
Сам Оттар Черный не пошел вместе со своими воями. Словно звериным чутьем чуял ярл ловушки, хоть разумом и не замечал их. Но все равно остался, догада, при кораблях, и еще с десяток викингов с ним. Ох, как сокрушался Ольгерд, что не удастся разом всех нурман в поганом болоте потопить! Скрипел зубами в бессильной злобе, глядя на неподвижное тело саамского своего приятеля, облепленное въедливыми комарами и жирными черными мухами, по весеннему времени начавшими жужжать в потеплевшем воздухе. Стало быть, не пропадет Шишова придумка с плотиками горючими, пригодится еще для ночной вылазки. Князь уже прикидывал, как ринется освобождать старого саама. Потому и пенял на чаклю, так долго водившего вражеский отряд кружными тропами.
Наконец, по некоторым признакам русичи поняли, что продвигаются теперь по тому самому болоту, владению старухи Оадзь. Саамы долго объясняли им, какой тропкой нужно им следовать за викингами, чтобы и самим не пропасть и их из виду не упустить. Востроглазый мальчик споро разыскивал сказанные приметы и зарубки. Теперь им приходилось чуть ли не ползти, пригибаясь почти к самой водице: нурмане были опытными воинами и могли почуять слежку. Но чем дальше вглубь трясины, тем труднее становилось князю с Серым идти вперед. Пару раз Ольгерд, более грузный и неуклюжий по сравнению с мальчиком, оступался и чуть не булькался в топь по самые уши.
Вестфольдингам тоже приходилось несладко. Ветер, дующий с их стороны, доносил немало теплых слов о саамских дорогах, комарах и прочих неудобствах этой земли.
- Сын вонючей трески! Ты опять наступил мне на пятку!
- А ты быстрее копытами передвигай!
Напряжение во вражеском войске нарастало. Уже близок тот момент, когда чаклинг должен будет сбросить свой наведенный облик и нырнуть в мягкую болотную землю. Был проводник, да весь вышел! А назад пути викинги сами уже не найдут. Но подземный житель почему-то тянул. И совершенно напрасно. Нурмане уже начали понимать, что обещанная короткая тропка завела их куда-то не туда. Мальчик ясно видел, как обступили ухмыляющегося проводника воины с обнаженными мечами. Слова плохо были слышны, но сомневаться в намерениях вестфольдингов не приходилось. Одним могучим волчьим прыжком Серый перемахнул разделяющие их болотные кочки. Он оборачивался уже на лету и болезненно понимал, что не успевает. Свистела острая сталь, и оборотень уже почти видел голову со щербатым ртом, катящуюся в болотную жижу. Но когда четыре волчьи лапы опустились на землю, внезапно оказалось, что проводник-перевертыш стоит на своем месте, усмехаясь, как ни в чем не бывало. А трое нурман валяются окровавленными, и жадная топь уже начинает пожирать их тела. Чаклинг и в чужом облике не оплошал, увернулся от грозивших ему лезвий, предоставив воинам разбираться друг с другом. К сожалению, врагов оставалось еще достаточно.
Серый грозно зарычал, становясь спина к спине веселого чаклинга.
- Заколоть на месте этих финских колдунов! - страшным голосом вскричал викинг-предводитель. Вестфольдинги, хоть и изрядно напуганные появлением огромной зверюги, решительно двинулись вперед.
Краем глаза оборотень заметил, как ломится через непролазную трясину Ольгерд, проваливаясь в глубокие ямы. Хоть и ловок был подземный человечек, хоть и звериная сила у волка-оборотня, но против отряда нурман, вооруженных до зубов им было не выстоять.
- А ну пошли прочь от моего друга! -прозвучал тоненький щебечущий голосок с того места, где стоял горе-проводник. На этот раз чакля уже не смеялся.
Трясина застонала, заохала, захрюкала как старая больная свинья. Завела свои заунывные лягушачьи песни Болотная Старуха. Забурлила гнилая топь вонючими пузырьками. То тут, то там замерцали мертвенно-синие блуждающие огоньки. Пока нурмане стояли испуганным стадом, сгрудившись вокруг своего предводителя, чаклинг молниеносно нырнул в землю. Почти в то же мгновение он, уже в своем настоящем облике, оказался на спине у Серого. Волк тут же рванул размашистой рысью вон из страшных плавунов. Раздухарившись, мелкий хулиган на скаку сорвал со стоявшего рядом нурманина рогатый шлем и гордо натянул на свою головенку. Такими и нашел их Ольгерд, когда наконец выбрался из болота. Надо ли говорить, что больше старуха Оадзь никого не отпустила на волю. Вторая половина нурманского войска тоже навек уснула в саамской земле.
***
"Бывают же дни, когда все сразу получается и вообще идет так, как надо!" - весело думал Ольгерд, танцующим шагом наступая на Оттара Черного. Полыхающие плотики освещали ночную тьму рыжими всполохами огня. На душе у князя-медведя был праздник. Сегодня он сделает то, о чем ему так давно мечталось: разберется с обидчиком старого саама.
- Кто б ты ни был, колдун, я тебя не боюсь! - выкрикивал в темноту сильно побледневший нурманский ярл. Приветливо ухмыляющаяся медвежья морда все-таки произвела на него должное впечатление.
"Ну, тут ты врешь, пожалуй!"- хмыкнул про себя князь, перекидывая любимую секиру из одной лапы в другую. Он прекрасно видел, что липкий страх так и стекает по вытянувшейся физиономии Оттара. " Это ты против саамов сильно могучий богатырь. А чтоб со мной тягаться, ты, малый, не дорос еще, хвостом тебя по голове!"
Поскольку хвоста у Ольгерда все-таки не было, он собрался съездить по голове своему противнику другими подручными средствами. Секирой, например, лезвие которой в сполохах огня блестело как молодой месяц.
Князь стремительно наступал. Оттар уже не успевал перебросить из-за спины щит, но меч из ножен все же вытащил. Теперь оружие ходило ходуном в предательски дрожавшей руке викинга.
- Скоро вернуться наши! Они отомстят, - он из последних сил пытался запугать противника, которого сам боялся до икоты.
Ольгерд на мгновение прервал наступление. Порывшись за пазухой, он извлек два отломанных от шлемов рога и бросил их под ноги молодому ярлу.
- Узнаешь украшеньица? - издевательски рыкнул медведь. - Полегли все твои, не докличешься!
И он высоко занес сверкающее тяжелое лезвие и что есть мочи рубанул по мечу Оттара. Раздался жестокий скрежет, полетели искры, но меч выдержал. Викинга развернуло и отбросило прямо к кромке соленой воды. Теперь их бой продолжался в море. Ноги противников скользили по обкатанной гальке, но и тот и другой были воинами и с детства учились держать меч. Пару раз князь доставал нурманина, но его ладно сработанные доспехи гасили удар- секира лишь оставляла на них косые зарубки. На Ольгерде кольчуги не было, поэтому приходилось вертеться изо всех сил, уклоняясь от длинного меча вестфольдинга. Оттар продолжал отступать. Почему-то он продвигался в направлении к драккарам. Вода уже доставала дерущимся до пояса, сковывая движения. Внезапно налетевшая темная волна накрыла их с головами. Когда князь, отплевываясь, вынырнул на поверхность, Оттара нигде не было видно. Не нашли его и на следующий день, обшаривавшие побережье саамы. Видно, тяжелые пластины воинского убора утянули своего обладателя на дно.
Мокрый Ольгерд шел по берегу, распинывая ногами попадавшуюся нурманскую утварь. Он разыскивал старого саама. Найти, чтобы сказать... Но что именно он будет говорить Старшей Голове, князь не представлял. Старик отыскался совершенно случайно, за грудой нарубленного для костра валежника. Неуклюжими медвежьими лапами Ольгерд пытался развязать стягивающие его кожаные ремни. Потом плюнул и принялся пилить секирой. Когда последние ошметки привязи свалились на землю, дед пошевелился первый раз. Он поднес к лицу руки, подвигал ими, потом бессильно уронил на колени. По лицу пролегли мокрые дорожки. Ольгерд старательно избегал смотреть на своего друга. Иногда и мужчинам позволено плакать, и ничего зазорного в этом нет.