Страница 13 из 27
Каким образом, глядя в зеркало, мы узнаем там свое отражение, самих себя? Цвет глаз, прическа, форма носа, выражение лица? Нет, просто воспринимается облик в целом и осознаешь его как себя, любимого. Так, дикий зверь по одному запаху определяет члена своей стаи, одним только инстинктом отделяя друга от врага. Так и Вилена, лишь окинув мимолетным взглядом тонкую фигурку в проеме меж деревьев, ощутила в ней себя. Распущенные волосы ее двойняшки были более длинными и гораздо более светлыми. Глаза голубели как яркое весеннее небо, да и черты лица были чуть мягче и нежнее. Из-под расстегнутого тулупа выглядывал холщовый сарафанчик, украшенный миленькими веселенькими прошвами вышивки. Девушка совсем не заемчала Вилену. Неторопливо продвигаясь вперед, она внимательно разглядывала прелую землю. "Наверное, первые грибы ищет, сморчки-строчки,"- догадалась затаившаяся путешественница.- "Причем, успешно- туесок-то уже почти полон".
И тут Вилену охватило жгучее и горькое чувство- зависть. Ее сестричка была такая милая, мягкая и домашняя. Очарование и нежность сквозили в каждом ее движении. Подруга, жена, мать, украшение и хранительница семейного очага. А она...Вилена с отвращением уставилась на свои не очень чистые брюки и огрубевшие ладони, испачканные болотной ржавчиной. Разделивший их поступил очень жестоко, и, если удастся, она с ним поквитается. Тем временем ее утонченный вариант, Дому-сай, медленно, но верно приближался к ней самой. Наверное, маленькая красная точка на лежащем в ее рюкзаке Камне времен разрослась. Она кожей ощущала его пульсацию. Вайберин говорил:"Загорится твоя душа и зажжет Праймастер". Теперь душа ее пылала, Вилена чувствовала это. Прямо-таки полыхало внутри нее желание сделаться, наконец, настоящей и целой. Будь, что будет, решила она и поднялась навстречу своей судьбе.
-2-
-- Но ты понимаешь, рассказать обо всем этом князю придется тебе,- на ходу Вилена повернулась к своей благополучной сестренке. Милана вообще удивляла ее все больше и больше. Она сразу и безоговорочно поверила всему, что рассказала ей неизвестно как появившаяся среди леса ее двойняшка. Да, конечно, похожи они очень сильно, но нельзя же так безоглядно доверять первому встречному- укоряла ее про себя девушка. Наверное, ее просто никогда не обманывали, с завистливой нежностью глянула дочь сурового времени на пушистую русоволосую головку своей патриархальной подруги.
Та обернулась:
-- И сказать ему, что я видела все своими глазами? - мило улыбаясь спросила она.
Вилена чертыхнулась про себя. "Что ж, в уме ей не откажешь,"- почему-то с радостью подумалось ей.
Тем временем лес редел. Они подходили к деревянному городку. Уже отчетливо можно было разобрать слова свадебной песни:
Снаряжали молоду,
Посылали по воду.
У воды купец стоит
Он отдать кувшин велит.
Он отдать кувшин велит,
Горы золота сулит.
Не рядись, богат купец,
Что-то скажет мой отец.
Если даст отец добро,
Готовь злато-серебро,
Готовь бархаты-шелка,
Куньи собольи меха,
Свечи ставь на поставец,
Веди Ладу под венец.
На холме праздничным разноцветьем мелькали девичьи наряды. Кружились-змеились хороводы- "отпевали" подружки невесту, провожая ее в иную, "взрослую", жизнь.
"А я иду все это разрушить!"- отозвалось острой болью в сердце Уму-сай. - "Конечно, заморский жених-негодяй, но так бы все было шито-крыто, и никто бы ни о чем не догадался. Сыграли бы свадьбу, и кто знает, как сложилась бы жизнь этой Лады. Может, и сладилось бы. А ведь расстроившееся за день до честного пира бракосочетание бросает тень прежде всего на молодую. Поползут слухи как черные змеи от деревеньки к деревеньке, и кто станет разбираться.
Наконец девушки садами-огородами добрались до светелки Миланы и поскрипывая сосновыми ступенями нырнули внутрь. И сразу охватила их жаркая волна терпкого аромата - на стенах во множестве висели пучки засушенных трав. Пошустрив по сундукам, заботливая хозяйка протянула Вилене багряно-желтый наряд.
-- Примерь, пожалуйста, а то неровен час, увидят тебя.
Та с большими сомнениями приложила яркую ткань к груди. Раньше она никогда не носила ничего подобного, отдавая предпочтение серо-зеленой гамме.
Но потом, когда старые, видавшие виды штаны были сброшены, а новые тряпки натянуты на себя, девушка с удивлением почувствовала себя на редкость комфортно. Недостаточно длинные по местным меркам волосы были спрятаны под расшитую шапочку - столбунец. Милана услужливо поднесла своей близняшке пластинное зеркало и не смогла сдержать озорной улыбки. Со шлифованного серебра на Вилену смотрела совсем незнакомая ей молодайка. Под глазами ее залегли горькие тени, но здесь, в деревянном городке над речкой Закрутихой, она была своей. Трогая тонкими пальцами гладкую металлическую поверхность, девушка впервые осознала, что князь Володарь отец не только Миланы, но и ее самой тоже. И сегодня она его увидит. Впервые увидит своего отца.
Пир в тереме только начинался, когда сестры появились там. Они не сговаривались между собой ни о чем, но Вилене было ясно, что Милана решила принять удар на себя. Понимала Уму-сай и то, что для мягкой и домашней девочки шаг этот был исключительно труден. "Вайберин сказал бы, что она - волн", - с грустью подумалось Вилене. Удрученная своими мыслями, она не заметила, как отстала от Миланы. Праздничная толпа закружила ее, и девушке пришлось с трудом продираться поближе к княжьему столу. Сам Володарь сидел в массивном резном кресле. Вилена надеялась, что при виде него что-то дрогнет в ее душе - что-то, что позволит ей уверенно сказать: "Вот он, мой отец, я нашла его!" Но почему-то ничего подобного не произошло. Высокий крупный мужчина с мясистым носом не вызывал у нее никаких родственных чувств. Черные с проседью волосы, голубые глаза, властность и во взоре и во всей осанке - и ничего. "Наверное, все дело в том, что рассудочная треть вообще не способна чувствовать. Что ж, каждому свое." Но философствовать дальше Уму-сай не стала. Перед почетным столом, князем, гостями и невестой, появилась тоненькая фигурка - Милана.
-- Дозволишь ли, князь, говорить о том, что я видела?
И дальше все понеслось, как в кошмарном сне. Недоумение, удивление, ужас, гнев. Мелькали лица, искаженные как маски. Побелела Лада, вскочил разъяренный, ощерившийся как дикий зверь, жених.
Вилена видела, как почти физически ударила Володаря страшная весть. Но князь оставался князем.
-- Тихо! - рявкнул он и все замерли. - Идите к озеру - приказал он дружинным, - и соищите паренька. И коли правда все - грозно повернулся Володарь к своему несостоявшемуся зятю - ой и лихо тебе придется.
Минуты тянулись, тянулось и тяжелое молчание в зале, совсем недавно полном веселым гомоном и песнями. Люди ждали. Наконец стражники вернулись. С собой они несли тело погибшего мальчика. Народ зароптал. Съежились под ненавидящими взглядами гости. Такого еще не бывало - приехать на свадьбу и так оскорбить законы гостеприимства.
Князь поднялся:
-- Ах ты, поганец! - выплюнул он, оборотясь к жениху - а я собирался выдать за тебя свою дочь. Еще с дедом твоим был оговорен этот брак. Взять их! - бросил Володарь страже и тяжело рухнул в дубовое кресло.
Гостей заломали и бросили склоненными к князю. Оглушенный жених с трудом поднял голову:
-- Мальчишка сам потонул, - прохрипел он.
-- Врешь, собака! Моя дочь видела вас - отмахнулся Володарь.
Злые бешенные глаза заморского гостя уперлись в Милану:
-- Ты ничего не видела. Ты не могла ничего видеть. Ты... - слюна пенилась в углах холеного рта и стекала по бороде.
-- Довольно, - махнул рукой князь - увести их.
Упала, лишившись чувств Лада. Заголосили бабы. Так и закончился праздник, начинавшийся так весело и беззаботно.
-3-
Солнце медленно и неохотно поднималось над Загривной, осторожно румяня верхушки хмурого мокрого от ночной расы бора. Вряд ли кто спал этой ночью в городке. По крайней мере Вилена глаз не сомкнула, это точно. После происшествия на пиру, ей так и не удалось больше увидеть Милану. Куда увели ее, где заперли- неизвестно. Так и ходила среди деревянных построек Уму-сай как приблудный волк-одиночка, чужой и неприкаянный среди хозяйских собак. Но ничего. Поутру, как ей удалось подслушать, князь Володарь собирался устроить судилище. Уж там-то Милана будет обязательно.