Страница 40 из 60
На нужды благотворительности – 20 000 000 рублей! Такого еще не было не только в России, но и в мире. Новость облетела все без исключения мировые издания. Все ждали скандала, который неминуемо должны были учинить родственники. Однако скандала не последовало.
Будучи купцом мудрым и расчетливым, Солодовников вовсе не настаивал на том, чтобы принадлежавшая ему при жизни недвижимость и акции были моментально превращены в денежную массу и пущены на строительство. Напротив, в завещании он специально указал, что «делать это следует не спеша… в течение пятнадцати лет, чтобы недвижимость, капиталы в акциях, процентные бумаги и прочее продать по выгодной цене».
Эпилог
Три года Московскую городскую управу лихорадило. На нее было расписано целое состояние, 7 000 000 рублей, а главный душеприказчик Гаврилы Солодовникова, его сын Петр, вовсе не торопился с исполнением воли покойного, заявляя, что стройматериалы сейчас дороги, а до истечения пятнадцатилетнего срока еще далеко. Дошло до того, что канцелярии градоначальника пришлось выпустить специальное постановление о «переговорах с душеприказчиками Солодовникова в целях понуждения к скорейшему осуществлению воли завещателя…» На переговорах Петру Гавриловичу предложили два участка под четыре «дешевых» дома: на Малой Грузинской и на 2-й Мещанской. Впрочем, от Малой Грузинской Петру Солодовникову, заявившему, что «проживание в такой местности будет нездорово», удалось отвертеться. Но строительство двух корпусов пришлось-таки начать.
В отличие от театра, дома строились долго и мучительно. Первых жильцов дом для одиноких, получивший название «Свободный гражданин», принял лишь 5 мая 1909 года, а два дня спустя открылся и дом для семейных – «Красный ромб». Первый имел 1152 квартиры, второй – 183. Дома являли собой полный образец коммуны: в каждом из них имелась развитая инфраструктура с магазином, столовой, баней, прачечной, библиотекой, летним душем. В доме для семейных на первом этаже были расположены ясли и детский сад. Все комнаты были уже меблированы. Оба дома освещались электричеством, которым жильцы имели право пользоваться аж до 11 часов вечера. Мало того, в домах были лифты, что по тем временам считалось почти фантастикой. И жилье было действительно немыслимо дешевым:
однокомнатная квартира в «Гражданине» стоила 1 рубль 25 копеек в неделю, а в «Ромбе» – 2 рубля 50 копеек. Это при том, что средний московский рабочий зарабатывал тогда 1 рубль 48 копеек в день, а самый неквалифицированный труд по закону не мог оцениваться ниже 75 копеек.
Первыми в «дома для бедных» въехали чиновники. Узнавшие об элитной «халяве» раньше прочих, они и составили самую многочисленную часть населения «коммун». Кроме чиновников в домах жили приказчики, писцы, фармацевты, учителя, почтальоны, музыканты, художники. В доме для семейных, например, только 33 жильца были рабочими.
Дома, кстати, давали неплохую прибыль: «Свободный гражданин» приносил за год 15 000 рублей чистого дохода. В городской управе хотели поднять цену на жилье, но потом решили этого не делать, справедливо рассудив, что пока дома свежие, ремонта они не требуют, но вот пройдет время, дома обветшают, а денег не будет.
Между тем деньги были. Вместе с набежавшими процентами на «благотворительном счету», которым весьма умело управлял ставший к 1912 году председателем правления банка Петр Солодовников, лежало почти 36 000 000 рублей. У города просто чесались руки на новые постройки. Чего нельзя было сказать о Петре Гавриловиче. Он вовсе не горел желанием тратить отцовские капиталы.
«Позволяю себе обратиться к Вам с покорнейшей просьбой: не найдете ли Вы возможным периодически, хотя бы один раз в год, сообщать сведения о положении дел?» – писал градоначальник Солодовникову, намекая на вторую очередь «дешевых домов». И получал ответ. «Потомственный почетный гражданин Г. Г. Солодовников в своем завещании специально предупредил, чтобы стройка шла без всякого вмешательства опекунских и каких-либо иных учреждений, – отвечал на эти наглые претензии Петр Гаврилович, – а срок употребления денег, то есть строительства домов, определил в двадцать лет». Пятнадцать, двадцать – какая разница… «Считаю себя не вправе спешить в важном деле, так как спешка может повредить реализации наследственной массы по выгодной цене».
Переписка такого рода велась вплоть до 1917 года. В 1918 году дома и банковские счета были национализированы и солодовниковские благотворительные миллионы растворились в общей денежной массе молодого революционного государства.
Следы потомков Солодовникова после революции теряются. Говорят, что Петр Гаврилович уехал в Париж. Андрей Гаврилович, уйдя в запас, некоторое время работал техником путей сообщения. Вплоть до середины 1930-х годов.
А в «дома дешевых квартир купца Солодовникова» въехали советские и общественные организации. В 30-х годах «Красный ромб» занимал Роспотребсоюз. Там была очень дешевая и качественная столовая, только вот обычных людей в нее не пускали.
ФИРСАНОВЫ
Лесоторговля, торговые и доходные дома, Сандуны
После революции воинственно настроенные рабочие выселили Веру Ивановну Фирсанову из собственного дома на 1-й Мещанской. Новой «лишенке» отвели одну комнатку в коммунальной квартире в доме на Арбате (в том доме, который недавно целиком принадлежал ей). Лишенцами называли всех «бывших»: по новой конституции они лишались права на жилье, на участие в выборах, на получение паспорта, на свободное перемещение, на получение продовольственной помощи… В сущности, они лишались права на жизнь.
На новой жилплощади Вера Ивановна прожила долгие и трудные десять лет, пока ей не удалось с помощью Федора Ивановича Шаляпина получить место гримерши в одном из столичных театров, а потом покинуть пределы так и не ставшего ей родным СССР. В 1928 году она обосновалась в Париже, куда и попыталась через четыре года вытащить своего бывшего поверенного и фактически мужа Виктора Лебедева. Все шло нормально: уже готовы были и приглашение, и виза, и загранпаспорт. Были даже куплены железнодорожные билеты. Но в Советском Союзе юрист Лебедев работал в комиссии по перераспределению национализированных (а точнее говоря, конфискованных) материальных ценностей. Такого человека выпускать из страны было никак нельзя, и за несколько дней до отъезда его нашли задушенным в собственной квартире. Общественности было объявлено, что «товарищ В. Лебедев скончался от острого сердечного приступа», а уголовное дело было закрыто за отсутствием состава преступления.
Вера Ивановна Фирсанова (1862–1934)
В 1934 году умерла и сама Вера Ивановна Фирсанова, бывшая крупнейшая московская домовладелица, бывшая владелица Сандуновских бань и Петровского пассажа, бывшая первая российская женщина-предпринимательница.