Страница 16 из 60
Дочь Ивана Алексеевича, Анна, и ее кузен и супруг Владимир, сын Владимира Алексеевича Абрикосова, в начале прошлого века обратились в католичество и стали первыми российскими католическими новомучениками. Принявшего священнический сан Владимира в 1922 году приговорили к расстрелу, который в последний момент заменили на депортацию из страны. Анна (в католичестве – Екатерина) организовала в Москве на своей квартире первую в России женскую монашескую общину доминиканок третьего ордена. Она не пожелала выехать вместе с мужем за границу. В 1923 году ее арестовали и сослали в Тобольск. Умерла она в 1936 году в московской Бутырской тюрьме, так и не отказавшись от веры.
Сын Николая Алексеевича, Хрисанф Николаевич, был с 1902 по 1910 год личным секретарем и доверенным лицом графа Льва Николаевича Толстого.
Сергей Николаевич Абрикосов был директором семейной кондитерской фабрики, состоял председателем Московского общества фабрикантов кондитерского производства.
Андрей Львович Абрикосов стал знаменитым актером Вахтанговского театра, народным артистом СССР. Многие помнят его колоритную фигуру по фильмам «Тихий Дон», «Александр Невский», «Илья Муромец», «Иван Грозный».
Последний из известных нам наследников фамилии, Дмитрий Абрикосов, работает сейчас главным художником в российском представительстве крупной иностранной издательской компании.
Закат империи
Однако надо вернуться к конфетному делу. Финансовый кризис начала ХХ века и первая русская революция весьма серьезно ударили по абрикосовской фирме. В 1907 году московская фабрика, на которой работало больше 1000 человек, перешла даже под управление кредиторов. Однако братья Абрикосовы снова наладили дело, и к 1913 году, когда долги удалось погасить, оборот фабрики составлял уже 3 380 000 рублей в год. Вплоть до ноября 1918 года фирма, несмотря на войну и революцию, работала вполне сносно. Прямо перед самой революцией, в октябре 1917 года, она даже купила одного из главных своих конкурентов – фабрику «Тиде».
Как ни грустно это говорить, но Ленин был прав. Абрикосовы вскормили своих могильщиков. Самые активные революционные комитеты во время всех российских революций создавались именно на тех предприятиях, где к рабочим относились наиболее гуманно. В 1905 году, например, центрами революционного движения стали: на Пресне – Прохоровская Трехгорная мануфактура, платившая рабочим максимальные в стране почасовые, на Дербеневке – ситцевая фабрика «Эмиль Циндлер», выстроившая для рабочих школу, больницу и «народный дом», а в Сокольниках – фабрика Абрикосова. Это притом, что абрикосовские рабочие жили не в бараках, как это было принято, а в благоустроенных общежитиях, к их услугам были бесплатные больницы, столовые, библиотеки и школы, продукция им продавалась за десять процентов от себестоимости, к праздникам они получали подарки от хозяев фабрики, а по выходным для них в специально оборудованном кинозале крутили последние фильмы.
В ноябре 1918 года фабрика была национализирована. Вернее, это так называлось – «национализирована». На самом деле, при национализации государство платит собственнику компенсацию за отобранные предприятия. В данном случае наследники Абрикосова не получили ничего, так что это была чистой воды экспроприация. В декабре того же года в освободившиеся кабинеты администрации въехал состоявший из пяти человек фабричный комитет. А в 1924 году фабрику переименовали из Абрикосовской в Бабаевскую.
Вот и все.
Сергей Николаевич Абрикосов был директором семейной кондитерской фабрики
Алексей Иванович Абрикосов (1875–1955),
патологоанатом, академик Академии наук СССР (избран в 1939 году) и Академии медицинских наук СССР (избран в 1944 году), Герой Социалистического Труда (звание присвоено в 1945 году), лауреат Государственной премии СССР (1942).
Живописный портрет работыВ. П. Ефанова.
Андрей Львович Абрикосов (1906–1973),
актер, народный артист СССР (с 1968 года), лауреат Государственной премии СССР (1941)
А повидло внутрь конфеты попадает очень просто: сначала делается длинная трубка из карамели, которая потом заполняется повидлом и режется раскаленным ножом на множество мелких запаивающихся частей. Изобрел эту технологию и начал выпускать по ней конфеты «Гусиные лапки» Алексей Иванович Абрикосов.
СОРОКОУМОВСКИЕ
Меховая империя
30 марта 1909 года Товарищество полной ответственности «Торговый домъ “Павелъ Сорокоумовскiй съ Сыновьями”» праздновало в Москве свое столетие.
От обилия экипажей, а их на юбилей приехало более двухсот, движение по Леонтьевскому переулку, где располагалось родовое гнездо Сорокоумовских, было полностью заблокировано. Около полутысячи приглашенных (бомонд обеих столиц, да что там столиц – весь цвет империи, все наиболее влиятельные лица) спешили лично поздравить счастливых юбиляров. Поздравительные телеграммы прислали Совет министров, Государственная дума, крупнейшие российские и зарубежные политики и финансисты…
Если бы не революция, то, наверное, в 2009 году мы бы праздновали двухсотлетний юбилей. Ибо бренд был, вернее казался, «непотопляемым». Сорокоумовские были везде – в Саратове, в Новгороде и в Ростове, в Варшаве, в Лондоне и в Париже. На меховых ярмарках им выделялись самые почетные места.
Слава меховой империи Сорокоумовских гремела по всему миру, как сейчас гремят имена Версаче и Кардена. Торговый дом по праву считался во всем мире законодателем меховой моды. Шуба от Сорокоумовского была показателем престижа, горжетка от Сорокоумовского – предметом гордости, шапка от Сорокоумовского говорила о том, что ее обладатель – солидный человек и с ним можно иметь дело.
Шапка Мономаха
В Москве Сорокоумовским принадлежали три главных меховых магазина, в которых можно было купить любой вид меха (от горностая до кролика) и любой фасон мехового изделия, – в Верхних торговых рядах (ныне ГУМ), на Ильинке и на Кузнецком мосту. И хотя цены там кусались, москвичи предпочитали покупать товары именно в них, ибо на рынке легко было нарваться на подделку. Тогда этим грешили многие: выдавали кролика за горностая, козла за медведя, перекрашивали белых лисиц в чернобурых, а бобровый мех изготавливали вообще из плюша.
Москвичи были уверены, что в магазинах Сорокоумовских на Кузнецком мосту (вверху) и на Ильинке им продадут настоящий мех, а не подделку
Сорокоумовские шли по другому пути. Их меха не отличались дешевизной, однако человек, покупавший шубу или шапку, или накидку, или горжетку в принадлежащем Сорокоумовским магазине, мог быть твердо уверен – этот котик или эта норка есть точно котик или норка. Однако бывали ситуации, когда глава фирмы Петр Павлович сознательно шел на занижение цены, даже с ущербом для капитала. Именно так, предложив за шкурку горностая на 50 копеек меньше, чем конкуренты, он выиграл конкурс на поставку меха для пошива царских мантий к церемонии коронации императора Николая II. В результате одна горностаевая шкурка обошлась царской семье в 1 рубль 25 копеек, при средней закупочной цене на меховой Ирбитской ярмарке – полтора рубля. На отделку трех мантий (для самого царя, для его августейшей жены Александры Федоровны и его матери Марии Федоровны) пошла 2691 шкурка. Во время коронации 18 мая 1896 года каждую из трехметровых мантий несли семь камергеров. Сразу после церемонии мантии были отправлены в Оружейную палату, где находятся и поныне. Личное знакомство Петра Павловича Сорокоумовского и Николая Александровича Романова состоялось раньше: в 1889 году известный московский купец был в числе пяти старшин московского купечества избран для поздравления цесаревича с совершеннолетием и получил от будущего императора его фотографический портрет с памятным автографом.